Нет, не фенологические заметки под одноименную грустную мелодию Адамо последуют после этого заготовка, а рассказ о том, что произошло в минувшую субботу возле нашего дома. Послушайте...
Живем мы в одном из столичных микрорайонов Химки — Ховрино, где дома, как стога, а между ними — просторные поляны, на которых летом — футбол и волейбол, а зимой — хоккей и фигурное катание. Перед нашим подъездом — каток. Расчистили, залили, и теперь полновластно гоняют по нему шайбу мальчишки. Рядом — «пятачок» льда метров семь в длину, три — в ширину, на котором девочки отрабатывают «волчки» и «ласточки». На этом пятачке все и произошло. Катались на нем две девочки — одной лет семь, второй около десяти. Первая кружилась под умиленными взглядами папы, вторая — одна. На этой второй был шарф, взятый у мамы «на прокат». Из-за длинного шарфа, обмотанного вокруг шеи мохнатыми кольцами, все и началось. Он попался на глаза умиленному папе и вдруг вызвал в нем какие-то ассоциации.
— Уйди со льда, гриппозная! — бросил он девочке.
— Я не гриппозная, — ответила та и продолжала кружиться.
— Кому сказано, уйди!
— Я не гриппозная, — уже с обидой сказала девочка, все еще надеясь, что тот поймет.
— Последний раз говорю, — угрожающе двинулся на нее чужой папа.
Плача, девочка покатилась с пятачка и, обернувшись, бросила: «Дурак...» Он услышал, подскочил к ней и влепил взрослую пощечину. Но этого ему показалось мало, он повалил ее на снег и начал бить ногами. А в это время на «пятачке» его дочка одна летала «ласточкой». Однако помните? Рядом мальчишки гоняли шайбу, и среди них был 13-летний брат той, которую сейчас бил взрослый. С клюшкой наперевес он помчался к обидчику, ему на помощь поспешил отец одного из мальчишек, который вместе с ними играл в хоккей. Вдвоем они скрутили хулигана и прогнали его с катка. А отец Ольги и Владимира (имена сестры и брата) так и не появился на месте события. Да и не мог появиться, потому что этот отец — я — в субботу работал и всю историю услышал уже вечером от порога, еще не сняв пальто.
Первое ощущение — бессильное, захлестывающее чувство жалости к дочери. Первый тупой вопрос: «Ничего не болит?». «Нет», — под глазами темные круги — от слез, от обиды и, наверно, все-таки от боли. Второй тупой вопрос: «Где он живет?». Удивленные взгляды детей: «Откуда же нам знать? Видели, что пошел к корпусу на пригорке». И опять же тупой порыв: немедленно найти. Но как? В том доме девять этажей, восемь подъездов, 288 квартир. Уже вечер. Идти нужно с дочкой, а она и так натерпелась. Отложу до завтра.
Ночью спал плохо. Перед глазами стояла картина на «пятачке». Еще раз мысленно ее прокручивал. И в стоп-кадре мелькнуло: дочь назвала взрослого дураком. Как мне, отцу, отнестись к этой детали злополучной истории? Вроде бы нарушены все педагогические постулаты. Может быть, я не прав, но не нашлось у меня слов осуждения дочери. Да, маленький человек должен уважать больших. Но рядом с «должен» стоит право — на ответное уважение. Почему-то вспомнился Сережа из повести Веры Пановой с его обидой на глупого шутника, подсунувшего мальчугану пустой фантик от конфеты и получившего в ответ: «Дяденька, ты, что ли, дурак?». И вспомнился еще один мальчик — Саша Селезнев, о котором недавно рассказала «Литературная газета». Шестилетний философ сформулировал: «Зло — явление ничтожного человека». Так вот, думается, перед моей Ольгой предстало «явление ничтожного человека», зло в чистом виде, к тому же вооруженное кулаками.
Воскресенье прошло в поисках: все же дом — не стог, а человек — не иголка. Но пока бесполезно. Утром в понедельник ребята побежали в школу веселые, вроде бы все забывшие. Я пошел на работу. Прошел мимо катка и «пятачка». Падает снег — спокойный, чистый. За ночь замел вензеля коньков и следы события. Нет, я все-таки найду этого человека.
... Открывается дверь — он на пороге. Что же сделаю я с ним? Что скажу ему? Ведь за ним — его семилетняя «ласточка», а за мной — моя...
МОСКВА, февраль.
