Аплодисменты запрещаются

ЕКАТЕРИНА тоже получила звание домашней учительницы. По арифметике. Училась, видимо, прекрасно. На экзаменационном листе под номером 577, который хранится в архиве, в Деле канцелярии попечителя московского учебного округа, – резолюция преподавателя:

«Редко приходится читать такие прекрасные работы». Естественно, оценка – 5.

А  вот  и  Свидетельство,  выданное  моей  бабушке  15  ноября 1903 года:

«Дано сие девице Екатерине Ивановне Розенблат в том, что она, как из представленных документов видно, подданная Рос­ сийской Империи, дочь мещанина, родилась 8 февраля 1886 года и крещена в веру Христианскую Православного исповедания; образование получила домашнее. Вследствие поданного ею про­ шения о желании вступить в домашние учительницы и по рассмо­ трению представленных ею удостоверительных свидетельств, которые найдены удовлетворительными, допущена была к испы­ танию в испытательном комитете московского учебного округа и оказала в арифметике отличные сведения и, сверх сего, в при­ сутствии испытателей с успехом дала пробный урок по означен­ ному предмету. А потому ей, Розенблат, дозволено принять на себя звание ДОМАШНЕЙ УЧИТЕЛЬНИЦЫ с правом преподавать вышеупомянутый предмет со всеми выгодами и преимущества­ ми, присвоенными  означенному званию,  поскольку оные  к ней относиться могут. В удостоверение чего дано сие Свидетельство за надлежащим подписанием и с приложением большой печати канцелярии попечителя московского учебного округа».

Свидетельство подписал попечитель московского учебного округа, действительный статский советник и кавалер П. Некрасов; правитель канцелярии – Е. Михайлова.

Правила работы:

• На точном основании параграфов 25 и 26 высочайше утвержденного 1-го июля 1834 года Положения о домашних учителях, при определении в частные дома для воспитания детей, также при переходе с сею же целию из дома в дом и при переезде для постоянного жительства из одной губернии в другую предъявлять настоящее Свидетельство директору училищ и уездному предводителю дворянства тех мест, где водворится; в противном же случае, время это, хотя бы они находились при должности, не будет зачтено им в действительную службу, и по силе параграфа 32 того же Положения сделано будет распоряжение об обращении их в первобытное состояние с вытребыванием обратно настоящего Свидетельства.
• Согласно параграфу 9 дополнительных правил о домашних наставниках и учителях, утвержденных Министерством Народного Просвещения 2-го августа 1834 года, представлять директору училищ с окончанием каждого года отчеты о своих трудах и занятиях и одобрительные о себе свидетельства от уездных предводителей дворянства и от лиц, у коих исполнять будут обязанность своего звания.

Катя недолго работала домашней учительницей. В 1906 году она пишет  прошение  на  имя  директора  Московской  консерватории:

«Избирая для специального обучения фортепьяно, покорнейше прошу допустить меня к приемным испытаниям».

То были годы расцвета и Консерватории, и Императорского Русского музыкального Общества. В его руководстве – Рахманинов, Направник, Глазунов, Ипполитов-Иванов. Среди почетных членов – Даргомыжский, Антон и Николай Рубинштейны, Лист, Чайковский, Балакирев.

В нашем доме, на стене, висели две фотографии. На одной прадед, Иван Иванович. Спокойное, умное лицо, усы. Удивительно: бороды, «принадлежности» купеческого сословия, нет ни на одном снимке! Другая – групповая: студенты и преподаватели Консерватории. Катю я узнала сразу.

• А это Гольденвейзер, – показала она на мужчину в первом ряду. – Я была его любимой ученицей.

Время обучения в Консерватории восемь лет. Однако Катя поступила в 1906 году, а кончила в 1911. Оказывается, восемь лет только для начинающих. Если же абитуриент посещал до этого музыкальную школу или филармоническое училище, если занимался  с  частным преподавателем, курс наук для него был меньше.

Да, Катя в течение года брала уроки у самого Гольденвейзера, дома. Жил он, кажется, на Гоголевском бульваре или на Пречистенке. В Консерватории начал работать именно в 1906 году; вот и взял ее в свой класс.

Катя вспоминала, с каким нетерпением ждали они первую лекцию. Не зря ждали. Александр Борисович с упоением говорил о том, как это прекрасно – быть музыкантом. Но и как трудно. Вот недавно он с  композитором  Сергеем  Танеевым  побывал  в  Ясной  Поляне, у Толстого. По приглашению Софьи Андреевны.

• Встретили нас прекрасно, – рассказывал Гольденвейзер  сту-

дентам.  –  Но  я  чувствовал:  нас  пригласили  не  просто  как  друзей, а прежде всего, как музыкантов. От нас ждали музыки. С первого этажа перетащили наверх рояль, и мы играли на двух фортепиано. Когда человек имеет несчастье – он так и сказал: несчастье! – играть на каком-нибудь инструменте, петь, декламировать, это мешает ему общаться с людьми. В любой компании с таким человеком не говорят по душам. Его эксплуатируют… Готовы ли вы к этому?

Они были готовы.

Класс считался очень сильным. Здесь, например, училась Фаина Петрова; любители музыки хорошо знают это имя. Она окончила Консерваторию не только по классу фортепиано, но и по классу пения. Впоследствии – профессор, заведовала вокальной кафедрой; заслуженная  артистка  РСФСР.

И Надежда Федотова. Еще студенткой она вышла замуж за Семена Козолупова, выпускника Петербургской консерватории. Потом он, доктор искусствоведения, возглавлял в Московской консерватории кафедру виолончели и контрабаса. А она преподавала фортепиано. У Козолуповых было три дочери: Ирина играла на фортепиано, Галина – на виолончели, Марина – на скрипке. Кажется, Галина и Марина уехали потом преподавать в Саратов.

Борис Радугин, Ниссон Миллер, Самуил Фейнберг, Александра

Старикова, Александра Крейнбринг – эти имена бабушкиных однокурсников вошли в историю Консерватории. У многих музыкальные корни. Старикова, например, дочь директора музыкального училища в  Тамбове.  Крейнбринг  –  дочь  дирижера  военных  оркестров.

Федор Федорович Крейнбринг был известен в Москве не только музыкальными способностями, но и медицинскими познаниями. Александр Варенцов, московский домовладелец и предприниматель, вспоминает в своей книге, как в 1902 году капельмейстер вылечил его мать.

Рожистое воспаление – с ним не могли справиться самые опытные врачи. А капельмейстер Крейнбринг, приглашенный по совету друзей, «велел мелом натереть воспаленное место и закрыть красным сукном», чем-то помазал… От денег отказался.

Три  года  мать  Варенцова  чувствовала  себя  хорошо.  Потом

болезнь дала рецидив. К тому времени Крейнбринг, увы, умер. Но свой метод заговора с помощью мела музыкант передал швейцару воспитательного дома. Швейцара нашли. Он оказался достойным учеником.

Кате и ее однокурсникам повезло: они участвовали в грандиозном празднике: 28 ноября 1910 года московскому отделению Императорского Русского музыкального Общества, при котором состояла Консерватория, исполнилось 50 лет. Какое было торжество!

Многочисленные концерты и ученические спектакли с участием студентов Консерватории всегда пользовались большим успехом. Билеты на них «даровые», бесплатные: «Покорнейше прошу  выдать мне, если можно, кроме оригинальных кресел, еще ложу»… Аплодисменты запрещались.

И уж подавно они запрещались на экзаменах, хотя выпускники играли «на публику», при переполненном зале. Приглашения рассылались заблаговременно: «Директор Консерватории покорнейше просит Вас почтить своим присутствием выпускные экзамены, дни коих означены в расписании жирным шрифтом. Настоящее приглашение служит входным билетом».

Экзамены  начались  3  мая  1911  года.  Сначала  классы  пения

В. М. Зарудной–Ивановой, потом классы скрипки, кларнета, тромбона, виолончели, арфы. И наконец, четверг, 12 мая, 6 часов вечера. Класс фортепиано профессора А. Б. Гольденвейзера, VIII курс, педагогическое отделение.

В  музее  музыкальной  культуры  имени  М. И. Глинки  сохранился экзаменационный лист Екатерины Розенблат. Что же она играла на выпускном  экзамене?

Во-первых, работы, приготовленные с профессором: Григ, 2 и 3-я

части концерта ля-минор. Во-вторых, приготовленные самостоятельно: Бах – прелюдия и фуга ля-минор, из 2-го тома; Лист – этюд ре-бемоль-мажор. Глазунов – прелюдия, ре-мажор. И, наконец, Бетховен – трио для фортепиано, скрипки и виолончели.

Диплом подписали принцесса Елена Георгиевна Альтенбургская, председатель Императорского Русского музыкального Общества, и Михаил Михайлович Ипполитов-Иванов, директор Консерватории: