Вот уже восемь месяцев минуло с тех пор, как в Уссурийске, в краю тигров и леопардов, открылся исправительный центр. Здесь отбывают новый альтернативный вид наказания россияне, совершившие преступления небольшой или средней тяжести. Время в неволе течет медленно, но тут совсем другая история...
Если вы когда-нибудь сюда попадете (не дай бог, конечно!), то будете в полном шоке. Арестанты в свободное от работы время сажают розы, едят ананасы и играют в теннис. При себе у всех мобильники, деньги и прочие атрибуты вольной жизни. Еще ни один из видов наказания (условный срок или штраф не в счет) не был в России более гуманным.
Насколько удачным оказался этот опыт? К чему вообще привела старая как мир идея — перевоспитать трудом? И почему российские суды упорно предпочитают отправлять людей в колонии и тюрьмы, а не сюда?
Чтобы выяснить это, обозреватель «МК» отправилась в самый отдаленный исправительный центр страны.
Уссурийская идиллия
Сложно точно сказать, почему изначально для исправительного учреждения нового формата был выбран именно Уссурийск. Может быть, потому, что город этот сельскохозяйственный, так что тут всегда нужны рабочие руки, а значит, осужденные не останутся без дела. Может быть, потому, что здесь пустовала территория бывшей колонии, и не нужно было строить все заново. Как бы то ни было, оказавшимся в Уссурийске осужденным к исправительным работам повезло: чистый воздух, не шумно, кругом заповедники, население небольшое (около ста тысяч человек). Так что можно было бы подумать, что направляют сюда вип-арестантов, таких как фигурантка дела «Оборонсервиса» Евгения Васильева, чтобы те спокойно и безоблачно провели срок наказания. Именно потому мысленно готовилась воскликнуть: ба, знакомые лица!.
Исправительный центр расположен прямо в черте города. Огромный зеленый забор окружает его территорию. Но ни колючей проволоки, ни вышек с автоматчиками здесь нет. Не слышно лая овчарок и окриков надзирателей. Тишина. На двери кнопочка для звонка. На сигнал выходит сотрудник и вежливо интересуется, к кому именно в гости я пришла.
Оказалось, посетители тут — частое дело. Вообще, осужденный в свободное от работы время вправе принимать родных-друзей хоть каждый день! Встречаться с ними может у себя в комнате или в беседочке. Если захочет с гостем выйти за пределы — в парк, кино или еще куда, — то просто уведомляет об этом сотрудников: я, мол, там и там, занимаюсь тем-то и тем-то. Примерно так дети на прогулке отправляет СМС родителям, чтоб те не волновались.
Исправительный центр не раз сравнивали со студенческим общежитием. И здесь действительно много общего. Того же сотрудника на входе вполне можно было бы принять, скажем, за коменданта.
И вот первая «картина маслом»: один осужденный (молодой парень, лет 25) обрабатывает цветы, вторая (женщина неопределенного возраста, на воле явно не ограничивавшая себя в возлияниях) качается на качелях. Почти идиллия!
Территория у центра большая и очень ухоженная. Есть парники, грядки и даже что-то вроде сада камней. Но в некоторых местах земля как будто вздыбилась, деревья выкорчеваны — это последствия тайфуна.
— Идея наказания проста: человек живет на территории центра и работает там, куда его направят, — говорит зам. директора ФСИН России Валерий Максименко. — Каждый вечер он обязан возвращаться сюда на ночь и вообще держать в курсе сотрудников, где он и что с ним. Во всем остальном он волен как птица! Заболел — иди в любую больницу, которая нравится. Нужно навестить больного родственника — пиши заявление и отправляйся с богом. Закон предусматривает для тех, кто уже отбыл часть наказания, даже возможность постоянно проживать не в центре, а за его пределами с семьей в съемном жилье, но на территории этого региона. Однако такие осужденные должны быть безупречными: ни пьянок, ни прогулов на работе и вообще никаких нарушений режима.
Девочки налево, мальчики направо
Прошу сотрудников провести меня тем самым путем, который проходит каждый новичок.
— Представим, что вам суд назначит отбытие наказания с сегодняшнего числа, — говорит начальник центра подполковник Денис Мацкан. — Вы должны прибыть именно в этот день, без всяких опозданий. У нас был случай, когда один мужчина не явился в пятницу, как его обязал суд. Посчитал, что выходные может дома провести, водочки попить с друзьями, а в понедельник придет как ни в чем не бывало. Вот его портрет, кстати.
В центре есть своего рода «доска почета», точнее, «доска позора». С нее угрюмо смотрит некий 46‑летний Юрий. И подпись: «На этом стенде может быть ваша фотография. Подумайте об этом».
— Когда он не прибыл в срок, нам ничего не оставалось, как объявить его в розыск, — продолжает «гражданин начальник». — Нашли быстро: был дома, пьяный. Ну а дальше по закону его дело передали в суд, а тот заменил наказание на колонию. Жалко мужчину, конечно, но в законе четко прописывается, что делать в таких случаях.
Добираются до исправцентра осужденные самостоятельно. Потому суды направляют сюда в основном тех, кто живет не так далеко — на Сахалине, в Хабаровске, во Владивостоке, на Камчатке. С собой можно взять хоть целый чемодан вещей. Впрочем, есть перечень предметов, которые запрещены на территории центра: игральные карты, оружие, наркотики, татуировочные машинки, эротические игрушки и любой алкоголь (а также дрожжи).
Были случаи, когда вновь прибывшие арестанты в котомках пытались пронести самогон и водку, а когда их ловили, плакали навзрыд: мол, сильная зависимость, резко бросать не могут. Но «горючее» беспощадно изымалось и уничтожалось. Приходилось новеньким трезветь...
Арестанты забивают холодильники разной провизией, но не брезгуют и казенным харчем.
Пожалуй, самая важная новость — мобильник можно оставить себе и пользоваться им как угодно, но так, чтобы это не мешало работе.
— Чтобы нам потом работодатели не жаловались, что они болтают по телефону часами, — говорит сотрудник центра.
После проверки вещей — процедура дактилоскопирования. И уже по ее окончании можно вселяться в комнату.
— А где же роба? Она полагается осужденным? — спрашиваю у сотрудников.
— Они могут ходить здесь в любой своей одежде, — отвечают те. — Главное, чтобы она выглядела прилично.
Вечерние платья и смокинги не запрещены, но, судя по контингенту, многие о таких нарядах и не слышали. С другой стороны, были такие, кто заселялся вообще полураздетый. На этот случай учреждение предлагает полный комплект: от майки и трусов до фуфайки и шапки-ушанки (все почему-то коричневого цвета).
Идем дальше. После проверки вещей и осмотра медика осужденного селят в общежитие. Приятная новость — оно одно для представителей сильной и слабой половин. Но только мальчики направо, девочки налево.
Мне, соответственно, налево.
— Правое и левое крылья общежития абсолютно идентичны, — говорит Денис Сергеевич. — Одинаковые помещения, спальни. Но кровати у женщин деревянные, а у мужчин железные.
Стандартная комната рассчитана на двух человек. Огромное окно с цветочными горшками на подоконнике и жалюзи, тумбочка, письменный стол, телевизор. Уровень провинциального двухзвездочного отеля. Мне разрешают присесть-прилечь и вообще почувствовать себя здесь как дома (благо многие комнаты пустуют).
Но продолжаем экскурсию. Рядом с комнатами расположены помещения для сушки и глажки белья, компьютерная с выходом в Интернет, комната для игры в теннис (тут по выходным проходят турниры). Не в каждом студенческом общежитии, скажу я вам, все это есть.
Оправданна ли такая гуманность? Абсолютно. Сомнений нет ни у сотрудников центра, ни у правозащитников. Многие осужденные ничего хорошего на воле не видели. Для них это как подняться на новый уровень. Поживут тут, поработают и потом уже станут на свободе искать условия не хуже, чем здесь.
Еще в общежитии есть библиотека, кабинет психолога и помещение для ритуальных обрядов. В последнем в ближайшее время собираются крестить нескольких арестантов. Те решили: если уж начинать все с чистого листа, то с верой.
На ночь левое и правое крылья общежития изолируют. Это чтобы мужчины и женщины не ходили друг к другу в гости (поскольку условий для младенцев, которые от таких ночных похождений могут появиться, в исправительном центре не предусмотрено).
Есть кухня, где стоят газовая плита (по выходным арестанты любят жарить на ней картошку), микроволновка. Холодильник забит всякой всячиной, в том числе консервированными ананасами.
— Тут такое дело, — начинает один из осужденных. — Питание в центре вроде как не предусмотрено. Ты ешь то, что у тебя есть — купил или родные передали. Но если возможности кормиться нет, то пишешь заявление, и тебя обеспечивают завтраком-обедом-ужином за счет государства. Многие из нас написали заявление, потому что сегодня еда собственная есть, а завтра бац — и нет. А так уже железно кусок хлеба получишь. Ну или можно казенный харч рассматривать как доппитание.
Ну и, наконец, каждому вновь прибывшему подыскивают подходящую работу. Где и как трудиться не его забота. Но договор на трудоустройство с работодателем подписывает лично.
— После этого мы вместе с осужденным пройдемся по маршруту исправительный центр — место работы. Засечем время. Это на тот случай, чтобы он не заблудился и по дороге туда или обратно не завернул куда-то. Если отклонился от маршрута и не пришел вовремя, мы ему звоним, вопросы задаем. Если не отвечает, не предупреждает, то принимаем меры. Сначала собеседование. Потом выносим выговор, можем лишить права проживать вместе с семьей на арендованной жилплощади, если жил, и самое суровое — водворение в карцер на 15 суток. Три нарушения в год — и суд может изменить наказание на лишение свободы.
Меж тем мне показали карцер. Даже он в центре отличается от того, что есть в СИЗО или колониях. Внутри все не так сурово, в режиме «лайт».
«Мамкины» зэки
Алексей пропалывает грядки и, когда мы появляемся, даже не поднимает головы. Неразговорчивый, угрюмый. Он прибыл в центр только вчера, еще не успел адаптироваться. Парня осудили по 158‑й статье (кража), и хоть наказание мягкое — пара месяцев исправительных работ, — он с ним категорически не согласен. «Не брал я ничего, и точка», — бурчит Алексей. По его словам, они с приятелем пошли в гости, посидели там, ушли, а на обратном пути тот показал украденный кошелек с деньгами. Но, когда его задержали, всю вину в итоге свалил на Алексея.
Как бы то ни было, другие осужденные пытаются вора приободрить. Шутят: «Мы все тут одна команда». Большинство попали в центр если не по дурости, то по печальному стечению обстоятельств.
— Мы поехали с друзьями отмечать день рождения в ущелье, — начинает 26‑летний Максим. — Выпивали, пели песни под гитару. А потом я, пьяный, сел за руль снегохода и врезался в забор. Пришел в себя в больнице, весь переломанный, плюс внутреннее кровотечение... В общем, наказал бог. А потом еще камчатский суд наказал: с учетом того, что меня уже ловили за рулем пьяным, лишили прав и назначили год исправительных работ. Попал сюда 1 апреля. Мне сказали, что это вроде «химии» в советские годы. Я радовался, что не тюрьма. А тут жить можно. Вот я успел поработать в разных местах, в основном убирал территории. За это время подумал обо всем хорошенько. Труд правда исправляет. Он мозг переключает.
ИЗ ДОСЬЕ "МК"
В советские времена осужденных к принудительным работам направляли на стройки народного хозяйства, в том числе на химические предприятия. Именно отсюда и пошло название «химия». Работающие осужденные жили под надзором спецкомендатур.
— Еще как исправляет, — вторит ему Екатерина. Это как раз она каталась на качелях в перерыве между работой в огороде. — Вину я свою сразу признала (меня обвинили по 170-й статье, «Регистрация незаконных сделок») и так радовалась, что не в тюрьму отправили! Нравится мне тут. На ужин котлетку дают — это самое вкусное.
Сотрудники Екатерину жалеют, явно понимая, что ее использовали мошенники. Женщина была сильно пьющей, сама даже не поняла, как отдала свой паспорт преступникам, а те на него оформили какие-то фирмы-однодневки.
Вообще большинство «клиентов» центра — люди не совсем благополучные. Многие на свободе бродяжничали, пили, кололись. Некоторые элементарно не приучены к уходу за собой, к домашней работе, не умеют планировать свое время. Доходит до смешного: сотрудник при мне объясняет осужденному, что в образовавшееся «окошко» хорошо бы постирать штаны, а то завтра придется идти в грязных: «А что о тебе на работе подумают?» И человек идет, стирает... «Прямо живой пример, как труд облагораживает», — полушутя-полусерьезно замечаем мы.
Никаких вип-арестантов (к сожалению или к счастью) я здесь так и не нашла. А истории всех остальных подчас банальные, из серии «украл — выпил — в тюрьму». Бывают, правда, особо трагичные случаи. Вот, к примеру, в центр попал водитель, отец большого семейства. Он приехал на Сахалин, как говорят, «за длинным рублем». Возил замороженную рыбу с рыбоперерабатывающего предприятия. В злополучный день он, как обычно, подогнал машину, туда загрузили товар, он посмотрел — все ли ушли? — и поехал. А один из грузчиков замешкался, вот его и придавило бортом. Насмерть. Водителю дали два года исправительных работ. Как это его перевоспитает? От чего исправит? Он ведь и на воле пахал как проклятый, не пил, не курил, намеренно преступление совершать не собирался. А теперь семья его осталась без денег, без отца... С другой стороны, все-таки погиб человек, и за это нужно нести ответственность. Так что наказание в виде исправительного центра в этом случае, наверное, соломоново решение. Если все будет хорошо, то он сможет освободиться условно-досрочно.
Помните, как говорил Максим Горький: «Когда труд — удовольствие, жизнь хороша! Когда труд — обязанность, жизнь — рабство»? Попавшие в центр четко понимают, что с работой нужно смириться и получать от нее по возможности удовольствие. Многим это действительно удается. И кстати, в отличие от советской «химии» можно еще и кое-что заработать.
— По суду 10% зарплаты я плачу государству, — говорит Максим. — Плюс центр вычитает за коммунальные услуги. Получается немного в остатке — по 3–4 тысячи на руки. Но все равно приятно. А еще приятно ощущение коллектива, когда мы все возвращаемся по вечерам с работы, собираемся в читальном зале или комнате отдыха, и нам воспитатели рассказывают что-нибудь интересное.
Но меняет ли все это людей?
— Иногда мы не успеваем это понять, — говорит начальник центра. — Суды почему-то дают многим слишком короткий срок — меньше месяца. Вот одной женщине дали всего несколько дней, из них она половину в себя приходила (явилась отбывать наказание после затяжной пьянки). Самый короткий срок, который отбывал здесь осужденный, — 8 дней. Что можно за это время исправить? Нам ему и работу-то найти на такой короткий период сложно. Мы не успели даже разобраться, что он вообще за человек, — как уже нужно его освобождать.
Во ФСИН считают, что эффект есть, только если срок принудительных работ составляет не меньше трех месяцев.
Иногда в процесс перевоспитания вмешиваются родители. Попала сюда одна женщина за неуплату алиментов, так ее мать приходила каждый день и читала мораль: как ты могла бросить ребенка и даже не помогать нам деньгами? Когда женщина была на воле, то у родителей не появлялась даже, они ее найти нигде не могли. А отсюда не сбежишь, так что приходится внимать голосу матери и совести.
— А мы шутили по поводу этой матери: дескать, непонятно, кто воспитывает тут — мы или она, — смеются сотрудники.
«Красивая женщина» ждет
Сейчас в центре всего 9 осужденных. Мизер с учетом того, что рассчитан он на 150 душ. А так сплошные пустующие комнаты, в коридорах гуляют не люди, а ветер.
С сотрудников ФСИН спроса в данном случае никакого, они только пожимают плечами: «Готовы принять все 150. Не понимаем, почему суды не отправляют к нам».
Вначале можно было подумать: мол, новый вид наказания, и Фемида еще не разобралась, как и к кому его применять. Но прошло уже восемь месяцев, а количество «клиентов» исправительных центров не стало больше.
Говорили еще: дело в том, что работы для таких осужденных нет, вот и не имеет смысла давать подобное наказание. Но тюремщики твердо заявляют: будут арестанты — будет работа.
— На сегодняшний день я бы все 150 человек, которых в силах принять центр, обеспечил бы занятостью, — уверяет начальник. — Спрос большой. Вот из администрации города сделали запрос на 30 работников по благоустройству населенных пунктов. А у меня их нет. Есть запросы от сельхозпроизводителей. Понято, что в основном это низкооплачиваемая работа, но не в размере зарплаты же суть нового вида наказания, разве нет? Возможно, нынешний спрос — сезонный, но и зимой, уверен, мы бы нашли, куда устроить наших постояльцев. Сейчас помимо договоров с крестьянскими фермерскими хозяйствами у нас есть контракты с авторемонтным заводом. Все, кто в итоге брал наших на работу, оставались довольны. Во-первых, человек точно не подведет: не напишет заявление об увольнении, не прогуляет свою смену. Во-вторых, платят осужденному меньше, чем вольному. В-третьих, государство за трудоустройство осужденных дает налоговые льготы.
Предприниматели как-то просили администрацию центра, чтобы разрешили осужденным собирать ягоды-грибы в лесу. Но те отказались. Края тут дикие: что если на подопечного нападет тигр, медведь или леопард? С кого потом спрашивать? А вот идею устраивать арестантов санитарами обещали рассмотреть. Когда человек ухаживает за больными (кормит с ложечки, выносит утку и т.д.), то исправляется быстрее. В общем, есть спрос на трудовые руки, а этих самых рук — нет. А работа подобна красивой женщине: она не любит ждать.
Единственный, кого за месяц не трудоустроили, — мужчина, который попал в центр без паспорта. Но как только сделали ему документ, он сразу вышел на работу.
Можно ли исправить преступника трудом? Многие эксперты в этом сомневаются. Да вообще можно ли кого-то в принципе исправить? Не знаю. Но отогреть, помочь научиться жить в современном мире — однозначно. Если в центрах это смогут сделать (а тут все зависит от руководства, сотрудников), то уже за это им цены не будет. Ну а главное — более гуманное наказание наше правосудие в ближайшее время вряд ли придумает. Так почему же суды сопротивляются новшеству, снова и снова предпочитая отправлять человека в колонию?
СПРАВКА "МК"
С 1 января 2017 года введен новый вид наказания за небольшие преступления — принудительные работы. Он стал альтернативой лишению свободы. Суть этого вида наказания — исправлять преступников трудом. Предполагается, что они должны работать ежедневно по 8 часов в сутки, кроме выходных и праздников. Для реализации новшества с начала года открыты четыре исправительных центра: в Тамбовской (поселок Зеленый) и Тюменской (Ишим) областях, в Ставропольском (Георгиевск) и Приморском (Уссурийск) краях.
Автор: Ева Меркачева
Фотограф: Ева Меркачева
