Хочу создать на фирме такую атмосферу, чтобы ребятам нравилось не просто приходить и работать, но и общаться между собой.
Как заразить всех своим отношением к «СОЛО на клавиатуре»?
Как сделать так, чтобы каждый считал своим долгом (не люблю слова «долг» — никто никому ничего не должен, — но здесь имею в виду скорее не долг, а желание самого человека) продвигать нашу программу, увлекательно о ней рассказывать другим.
От того, сколько мы сможем продать дисков и лицензий в Интернете, напрямую зависят не просто доходы моей фирмы и мои личные, а зарплата сотрудников. Пока мы медленно, слишком медленно, но всё-таки повышаем оклады. А как хотелось бы платить каждому максимальную сумму!
Борьба с пиратами.
Расширение точек продаж.
Контроль за продажами в тех магазинах, где «СОЛО» уже есть.
Сверхвежливое общение с теми, кто звонит нам на фирму.
Продвижение программы через тех, кто сам прошёл её и научился набирать слепым десятипальцевым методом; личный пример — самая лучшая реклама.
Публикации на сайтах, в газетах и журналах.
Конкурсы среди солистов на самого быстрого «наборщика»…
Пишу эти строчки — и злюсь. О конкурсе мы с Максимом Андреевичем Меньшиковым говорим уже более года. И никакого движения вперёд! О совместной акции мы договорились с «Вечерней Москвой». А можно подключить и другие издания: «МК», «Книжное обозрение», «Литературную газету»… Всё организовать. Но в этом плане ничего не делается.
Более часа я наблюдал за работой Азата Лаисовича Разетдинова — всё более восхищаюсь им. Молодец! Ни секунды без дела. Всё выполняет чётко, красиво. А главное, у него всегда есть результат.
Вот он разговаривает по телефону — спокойно, выдержанно, достойно. В пятый раз объясняет ученику очной школы: лишь после выполнения разминки нужно переходить к первому заданию; если человек один раз внёс себя в список учеников, второй раз этого делать не надо. После этого Азат Лаисович идёт к остальным ученикам, тактично делает им замечания,
Затем садится к компьютеру — и колдует. Я знаю: в результате «колдовства» упростится система выдачи кодов, нам с Меньшиковым легче будет получать любую статистику…
Разетдинов мало говорит, но много делает. А главное —
Он красиво работает.
Вспомнил я, как трудился на заводе «Вибратор» в Ленинграде. Цех горячей прессовки по пластмассе. Вредное производство. Тяжёлые станки, пресс-формы, полистирол. Заложить полистирол, вставить формы, включить станок, через определённое время вынуть детали, проверить, нет ли брака, отложить брак в одну сторону, качественную продукцию — в другую, продуть пресс-формы воздухом… И так целый день.
У меня поначалу ничего не получалось. Я с удивлением наблюдал, как опытная работница, тётя Шура, управлялась со станками, делая по полторы нормы в день. Она работала элегантно, я на её работу заглядывался, и тогда мастер или начальник цеха делал мне замечание: что, мол, стоишь и бездельничаешь.
За невыполнение плана меня ругали. Но вдруг через неделю я стал план выполнять. Странно: вроде бы работал столько же, а деталей стало больше. Оказывается, тётя Шура подкладывала мне изготовленные ею детали. Мне стало неловко.
Парень я был активный и, помню, завёл в нашем цеху борьбу: мол, вредное производство, а молока нам не дают. И добился: молоко нам начали выдавать. Свою порцию — два пакетика — я всегда отдавал тёте Шуре.
А ещё узнал, что живёт она в стеснённых условиях: в небольшой комнате — пять человек. Давно стоит на очереди, но очередь не двигается. А тётя Шура ведь пережила блокаду Ленинграда… Я написал письмо на имя Козлова Ф. Р., секретаря обкома партии; попросил Виктора Герасимова из ленинградской газеты «Смена» написать очерк о тёте Шуре; ходил на приём к директору завода Дамскому (забыл его имя-отчество) и дал понять: если тёте Шуре не выбьют квартиру, то журналист из «Смены» будет у нас каждую неделю бывать, а я подготовлю для этой газеты «Заметки рабочего»…
Прошло полгода. Я уже спокойно и самостоятельно выполнял план. Тётя Шура отпраздновала новоселье. А меня вызвал к себе Дамский и сказал:
— Слушайте, Шахиджанян! (Он со многими был на «вы».) Я от вас устал. Хотите — переведу в чертёжники, хотите — в отдел ОТК, хотите — сделаю чиновником в профкоме. Только уходите из этого цеха, а ещё лучше — с завода. Больно вы шумный, активный. Много неприятностей
Обо всём этом я вспоминал, глядя, как прекрасно и элегантно работает Азат Лаисович.
Ваш Владимир Владимирович Шахиджанян
P.S. Завод я действительно покинул.
С Азатом Лаисовичем хочу поговорить о его планах на жизнь. Понимаю: учиться и работать одновременно сложно. Но у него вроде получается. Каждую неделю спрашиваю Азата Лаисовича об успехах в институте. Он улыбается, говорит, что у него всё хорошо…
«Всякий вид работы приятнее, чем покой». Демокрит
