Из отзывов на интернет-странице этого уголовного дела:
Александра Обаенкова:
«18 января у трех сестер был суд. Дело полностью сфабриковано, строится на обмане и лжи. Это несправедливость против мусульман. Добрались и до женщин. Я обращаюсь к неравнодушным людям, и особенно к мусульманам, откликнитесь на эту проблему, ибо это проблема всей исламской уммы».
Оксана Юрьевна:
«Я думаю, что можно еще помочь донесением до общественности информации об этом беспределе. Чтобы люди понимали, где настоящие враги. Что мусульман сегодня притесняют необоснованно, что они никакие не террористки...».
17 марта 2013 года в Уфе перед Дворцом спорта состоялся санкционированный пикет против уголовного преследования трех башкирских мусульманок. На него пришли семь сотен горожан. Многие из них держали в руках красочные плакаты: «Прекратите обыски, аресты и преследования мусульман!», «Прекратите фабрикацию уголовных дел!»
Азат Амирханов, отзыв на сайте этого дела:
«А я так и не понял — с чего все началось? Что и как им «пришили»? Можно дело с самого начала?»
«Красная Шапочка» под запретом
...Как все началось и в чем действительно виноваты многодетные матери? И виноваты ли? Этим я интересуюсь у самих подсудимых. Они пока что на свободе и могут спокойно перемещаться по городу. Мы встречаемся в одной из квартир в центре Уфы. Только что закончились съемки сюжета по местному телевидению — и в себя от телекамеры и вопросов «обвиняемые» еще не пришли. Сидят — платья до пола, в платках, без косметики, как и положено. Очень молодые девочки, им нет еще и тридцати, глаза долу, естественно, все трое замужем — мусульманство приняли по доброй воле. Но уже в сознательном возрасте. Вслед за мужьями.
— Ежегодно из федеральной казны выделяется куча денег на борьбу с терроризмом, — начинает самая старшая из «экстремисток» беременная Лиля Шакирова, она, кстати, проходит по делу как главный организатор. — Татарстан, Дагестан, Ингушетия считаются самыми взрывоопасными в этом плане национальными республиками. Конечно, властям нашей мирной Башкирии тоже, видимо, не хочется отставать от первопроходцев. Поэтому они и нашли нас, чтобы отрапортовать наверх и снова получить деньги из центра, я так полагаю, правда, сестры? — женщина кивает на подруг.
— Считается, что мы организовали в Уфе настоящее террористическое общество и пытались вовлечь в него разговорами и чтением запрещенной религиозной литературы невинных граждан, — обиженно добавляет Юля Маннапова.
— А вы эти книги действительно читали? Огласите весь список! — интересуюсь я.
Девушки переглядываются: «Да эти списки постоянно уточняются и дополняются центром «Э» по противодействию экстремизму. Сегодня одни книжки запрещены. Завтра — другие, те, что еще вчера свободно в книжном продавались. Можно и «Красную Шапочку» запретить за пропаганду физического насилия и людоедства. Мы — мусульманки и не отказываемся от этого, но свергать государственный строй или унижать кого-то мы никогда не собирались».
Эльмира Минибаева пришла к исламу в пятнадцать лет. Семья ее вообще-то была коммунистическая, с правильными на тот момент идеалами. В 90-е годы официально разрешили изучать арабские книги. «Ты — татарка, тоже учи ислам», — согласились и родители. «После девятого я уехала в медресе, потом поступила в педагогический университет, на факультет восточных языков, — рассказывает молодая женщина. — Я не то чтобы горжусь, но у меня хорошее в этом плане образование, да. Замуж я вышла уже в Уфе за Тагира Минибаева».
Муж Эльмиры сидит тут же — выступает в защиту жены. Сам он тоже в свое время пострадал от властей. На срочную службу парня отправили служить на Северный Кавказ. Шла чеченская война, и он публично отказался брать в руки оружие. Объяснил это своими религиозными взглядами. Его тут же отправили на психиатрическую экспертизу. Признали, что солдатик, дескать, сам не ведает, что творит — невменяемый он, короче. Комиссовали и тем испортили дальнейшую жизнь. Даже водительские права получить теперь — и то проблема. С тех самых пор отношения с российской властью у Тагира Минибаева особые — я бы сказала, что он ее не очень-то и жалует. Особенно теперь, когда к уголовной ответственности привлекли его единственную (даже и по исламу) любимую жену.
— Я как раз тогда тоже ждала ребенка, когда все началось, как и сейчас сестра Лиля, — кивает Эльмира на подругу. — Пришли проводить обыск к нам на квартиру. 23 мая 2011 года это случилось. Ворвались в дом, где в это время спали дети. Искали экстремистские книжки, блокноты, ноутбук. Мне стали угрожать, что при обыске снимут всю деревянную обшивку дома, весь ремонт испортят, если я сейчас же не сдам запрещенную литературу. Вынудили бросить детей одних, а меня забрали в шестой отдел на Калинина, 66, в центр «Э». Шесть часов там допрашивали, семь человек, по очереди, один сменял другого — угрожали расправиться ножом и шилом, если я не дам сама на себя показания. Я должна была оклеветать себя в терроризме, что я собиралась организовать террористическую группу и совершать теракты. Я не хотела ничего подписывать, тогда они при мне начали обзванивать детские дома, объяснять, что сейчас туда отправят моих детей, а меня саму — за решетку...
После шести часов непрерывного допроса Эльмире стало плохо. Ее забрали в больницу с угрозой выкидыша. После чего увезли допрашивать в шестой отдел мужа Тагира.
Ребенка удалось сохранить. Родилась дочка. Но вот будет ли она и дальше расти с мамой?
Юлия Маннапова, вторая обвиняемая: «У меня расследование так же происходило, по той же схеме: тоже угрожали шилом, если добровольно не подпишу признание, играли передо мной отверткой. Сам допрос длился всего 25 минут. Почему для такого скандального уголовного дела выбрали именно нас? Я не знаю. Честно, не знаю... Мы с девочками и не общались особо, только наши мужья немного знакомы. Кто у нас мужья? Они члены партии «Хизб-ут-Тахрир» — исламской партии освобождения».
Экстремизм — это не хобби
Исламская партия освобождения, основанная в Иерусалиме в 1953 году, в ряде государств (например, в США и в Европе) считается открытой организацией. Но в России она десять лет уже под запретом — с 4 февраля 2003 года, своеобразный юбилей.
Цель партии, как говорят сами ее члены, — восстановление справедливого мусульманского общества. Которое живет по законам шариата. А также — в перспективе — возвращение всемирного халифата в рамках границ России. Далее — везде.
Лично мне — да, думаю, и большинству людей — такая позиция абсолютно чужда. Быть послушной порабощенной мусульманкой. Пять раз в день совершать намаз на всей территории российского халифата. Но мало ли какие взгляды исповедуют другие? Если они при этом никого не взрывают и не стреляют, пусть мечтают о чем хотят. Я так полагаю. И что же их, за неправильные с точки зрения государства мысли — всех пересажать?
С другой стороны, в той же Украине, где хизбут не запрещен, его тем не менее считают практически религиозной сектой — дети уходят из дома, повинуясь приказам своих «учителей», публично уничтожают запасы спиртного (ислам запрещает), продают квартиры, создают новые семьи только среди своих и т.д. и т.п.
Считается, что хизбут, несмотря на свою пацифистскую направленность, близок к Аль-Каиде.
Возможно, поэтому Верховный суд РФ признал организацию террористической и запретил ее деятельность на всей территории нашей страны. Активные сторонники движения получили года четыре назад вполне реальные тюремные сроки. Среди них были и мужья Эльмиры, Лили и Юли.
— То есть вас не просто так «вычислили» среди башкирских мусульманок — вы все жены политических террористов? — наконец доходит до меня. — Ваши супруги уже находятся на крючке у спецслужб, поэтому и привлечь вас самих оказалось так просто.
— В терроризме можно людей обвинять, если есть реальные факты, — кипятится Юля Маннапова. — Мой муж год и четыре месяца отсидел. Альберт Шакиров — 2 года. Но при этом, хотя террористической была признана сама партия, судили их опять же за экстремизм. Не за дела, а за мысли. Потому что ничего реального за ними не нашлось. 31 человека по России тогда посадили.
Из материалов обвинения: «Шакирова Лилия Рамилевна, 1982 г.р., мать четверых детей, проходит по делу как организатор и обвиняется по ч.1 ст. 282.2 УК РФ. Маннапова Юлия Казихановна, 1984 г.р., имеющая на руках двух малолетних детей, а также Минибаева Эльмира Юнеровна, 1985 г.р., также мать двоих детей, проходят по делу как активные участники. Им предъявлено обвинение по второй части данной статьи. Муж Шакировой Л.Р. в 2010 г. был приговорен к двум годам лишения свободы по той же статье, что сейчас инкриминируется его супруге. У Маннаповой Ю.К. муж находится под арестом в СИЗО, и сейчас у него идут судебные процессы. 6 апреля 2011 г. он, как и еще пятеро соучастников, был арестован и обвинен по статье 282.2 УК «…участие в запрещенной организации…»
Со стороны отдельных религиозных и общественных деятелей запрет в России исламской партии освобождения подвергся жесткой критике, правозащитники объявили, что людей преследуют просто за их религиозные убеждения — не за преступления. В декабре 2004 года группа представителей национальных движений Татарстана (в том числе писатель Айдар Халим) обвинила правоохранительные органы в массовых арестах российских мусульман под надуманным предлогом их связи с «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами».
Несмотря на многократные аресты и приговоры, ни один из источников не ссылается на совершение «Хизбом» настоящих террористических актов. Членов «Хизб-ут-Тахрир» арестовывают просто из-за их политической принадлежности. Мужья вышли на свободу — взялись за жен.
— В нашем случае использовали так называемый институт «скрытых свидетелей», когда показания против нас давали люди, сидящие в другой комнате, чей голос был специально искажен, — говорит Лиля Шакирова. — И неизвестно — действительно ли эти свидетели вообще нас знают? Очень удобный закон — вроде бы защищает права граждан, решивших сотрудничать с органами, а на самом деле — так фабрикуются уголовные дела. В суд ведь можно притащить и уговорить дать показания кого угодно. Своих знакомых, друзей. Имен же их никто не знает. Лиц не видели. Неизвестные люди рассказывали, что мы к ним подходили в медресе, знакомились, звали чай попить домой. Раз пили вместе чай — устраивали политические собрания, значит. Я — организатор. Экстремизм — это не хобби, это основной род моей деятельности, как считают следователи. Я же — многодетная мать. Огород прополю и иду собрания организовывать... Но в нашем случае у органов вышла промашка: одна из пяти скрытых свидетелей рассекретила свои данные и отказалась признавать, что вообще меня знает. Наверное, ей стыдно стало.
Со своим уголовным делом — пять толстенных томов — женщины ознакомились накоротке. Минибаева Эльмира, имея на руках двухмесячную дочь и полуторагодовалого сына, просила следователя продлить сроки чтения материалов. Но ей отказали в этом — нет уважительных причин. Двое крошечных детей, которые в то время болели, не являются вескими основаниями. В итоге судья пригрозил, что если Эльмира и дальше будет затягивать рассмотрение дела, то меру пресечения ей изменят на арест.
— Ездим с детьми в суд, старшему сыну плохо стало. В суде плачет — тоже плохо. Однажды не выдержали, вышли с ним из маршрутки, где ребенка затошнило. Судья сразу возник: «Где медицинская справка? Почему пропустили заседание?» Прокурор пообещал, что в дальнейшем это попахивает насильственным приводом. А если мне не с кем сына оставлять?
Уголовное дело длится уже почти два года — и конца края ему не видать. Если до мая не будет вынесен приговор, то минуют все сроки давности — и девушек вряд ли бросят на нары. Ограничатся, видимо, условным сроком. Вполне возможно, что после скандального рассекречивания одной из скрытых свидетельниц — она даже дала интервью по телевидению — суд этого и добивается.
Других доказательств совершения преступления попросту нет. Следователь Николаев, который начинал это дело, из органов уже тоже уволен.
Сами же девушки за последние два года, насколько я поняла, действительно власть разлюбили. Да и как иначе — поневоле станешь в оппозицию к ней, если к тебе так относятся! Впрочем, по отношению к власти у нас можно признать тогда «экстремистами» почти всю страну...
Экстремистов у нас нередко «готовит» и «воспитывает», плодит сама правоохранительная система. Еще недавно Лиля, Юля и Эльмира были обыкновенными мамами и женами, теперь же — по прошествии двух лет, что длится их уголовное дело, с липовыми доказательствами и отказывающимися от показаний свидетелями, у девушек и фанатичный блеск в глазах появился, и книжки они мусульманские читают, и уже твердо сформулировали свою жизненную позицию.
— Нас беспокоит вопрос смысла жизни. В этом, считают, наша вина. Разве это плохо? — спрашивает меня Лиля. — Я хочу жить по правильным и совершенным законам Творца, а не тем, кривым, которые пишут бывшие спортсмены в Госдуме. Наше общество специально, я думаю, раскалывают на две части. Православных натравливают на мусульман. Мусульман друг на друга. Просто в гнилом мире легче воровать и коррупционировать. Мы — первые мирные женщины, против которых возбудили такое уголовное дело. Это акт устрашения, а не расследование. Но нельзя спокойную Башкирию сравнивать с Кавказом! Не дадим превратить Поволжье во вторую Чечню.
«Дети у меня спрашивают: куда, мама, едешь? На суд едешь? А я, когда вырасту, тоже поеду на суд?!» — горько усмехаются многодетные матери. Лиле же скоро рожать. Неизвестно даже, дождется ли она вынесения приговора. Денег на адвокатов у женщин нет.
Между тем официальные мусульманские организации, куда девушки обратились за помощью, от содействия им отказались. Просто закрыли перед ними дверь в мечеть. Недостойные, говорят, нечего портить остальным мусульманам репутацию...
Само же дело лично мне напоминает фарс. Как будто времена шахидок ушли в далекое прошлое — вместо них на скамье подсудимых теперь сидят беременные башкирские тетки. Как будто бы действительно не осталось в нашей стране больше настоящих террористических организаций и бандподполья, на раскрытие деятельности которых нужно тратить народные деньги.
материал: Екатерина Сажнева
