В российский прокат выходит фильм «Власть» режиссера Адама Маккея — о бывшем вице-президенте США Дике Чейни, которого сыграл Кристиан Бейл. «Огонек» поговорил с актером о соблазнах и пагубных последствиях абсолютной власти.
Молодой Чейни за рулем, его останавливает полицейский. Он даже не может ответить — сильно выпил — и просто вываливается из кабины. Вскоре он устроит драку в ближайшем пабе. Недавно его отчислили из университета. Наконец, жена ставит условие: или он делает карьеру, или развод. Дик молчит, выдавливая из себя только одну фразу: «Тебе больше не придется краснеть за меня, Линни…» И вот Чейни уже консультант от республиканцев, а вот уже звонит жене из кабинета в Белом доме — большую часть времени в фильме он по-прежнему немногословен, но, кажется, это начинает работать в его пользу… Фантастический путь восхождения к власти Дика Чейни, его падения и взлеты авторы фильма сопровождают едкими комментариями, фильм местами имитирует публицистический памфлет — как будто кто-то к видеоряду случайно подклеил телерепортаж.
Дик Чейни стал одним из самых влиятельных и могущественных вице-президентов за всю историю США, он работал в администрации Ричарда Никсона, Джеральда Форда и Джорджа Буша-младшего; именно ему, как считается, принадлежит идея начать войну в Ираке. Поверить в то, что Чейни сыграл актер Кристиан Бейл, практически невозможно.
— Вы выглядите усталым…
— Сейчас или в фильме?.. Впрочем, я действительно очень устал.
— Что вы знали о Дике Чейни и почему согласились его сыграть?
— До недавнего времени я не знал о нем ничего! Пожалуй, лишь имя и функции, которые он исполнял в Белом доме. Я и представить себе не мог, кто был настоящим президентом в период с 2001 по 2009 год. Буш-младший, как известно, наделил Чейни почти неограниченной властью, которой тот умело воспользовался, используя при этом шокирующие методы и действуя с завидным хладнокровием. Это полностью изменило лицо Америки. То, что происходит сегодня в стране,— результат 50-летнего присутствия Чейни во власти. Почему я согласился его сыграть? Мой агент принес сценарий со словами: «На роль хотят только тебя!» Я был удивлен и польщен, потому что я не представлял себя в подобной роли. К тому же слишком очевидно, что на Чейни я совсем не похож. Но, прочитав сценарий, понял, насколько это гениальная история в политическом и личном плане. И Адам так комично сумел ее рассказать, что многочисленные страдания, которым я подвергся до и во время съемок, сразу забывались, как только пришел на съемочную площадку.
Мне всегда нравились герои, далекие от меня: психопаты, убийцы, грабители и политики. Не могу понять, кому интересны истории про людей, которые в течение всего фильма едят, спят и моются. Каждый из нас этим и так каждый день занимается. Мне нравятся персонажи, о которых я ничего не знаю, но которые могут меня удивить и держать в постоянном физическом и умственном напряжении. Со своей стороны я просто обязан их полюбить, по крайней мере, на три месяца съемок. И я должен был найти позитивные черты в Чейни, чтобы его достойно сыграть, чтобы у зрителя не возникало чувство предсказуемости. И я полюбил его, хотя бы за то, что он был великолепен в своей функции обслуживания власти.
— Интересно, что когда вы перечисляете любимых героев, то политики у вас в одном ряду с психопатами, убийцами и грабителями. Кто же он на самом деле, Дик Чейни?
— Вы знаете, недавно я понял, что присутствовать на съемочной площадке и смотреть готовый фильм на премьере — две разные вещи. Кроме того, «Власть» рассматривает очень продолжительный период: с 1950-х годов до начала XXI века. Сначала мы наблюдаем Дика и Линни, его жену, когда им всего по 20 лет, а в конце картины обоим уже под 70. Когда мы снимали, я стоял перед камерой, мне приходилось ежедневно вживаться в роль, наполняться его переживаниями и принимать его решения, но понять своего героя я не смог.
Терпение было его главным качеством, с помощью которого он смог постепенно и целенаправленно прийти к власти как в политике, так и в бизнесе. Но есть и еще один важный момент в его биографии. В колледже он встретил девушку, Линн Винсент. Без этой встречи Дик не стал бы Диком Чейни, не пошел в политику, не добился бы неограниченной власти на посту вице-президента при Буше-младшем. Кто знает, может быть, без Линни не было бы и нападения на Ирак… Понимаете? Без Линни Дик, возможно, стал бы не республиканцем, а демократом, как его отец, и мирно закончил бы свои годы в Вайоминге. Но он встречает тщеславную и честолюбивую девушку, свою единственную любовь. Благодаря ей он сначала попадает в Йельский университет, откуда его вскоре выгоняют за пьянство. Но Линн снова вытаскивает его из ямы и делает политиком. «Что движет Линн Чейни?» — вот интересный вопрос. Все очень просто и печально: в начале 1960-х перед честолюбивой американской девушкой из провинции были закрыты все двери. Закрыт путь к солидному образованию, она не может получить профессию, которая могла бы удовлетворить ее тщеславие… Многие очевидцы, которые знали Линни, считали, что любой, стань ее мужем, смог бы далеко пойти. Всю жизнь Чейни был образцовым семьянином, он боготворит свою жену, обожает дочерей, безопасность семьи всегда была для него самым важным приоритетом. При этом он почему-то мало заботился о безопасности других, я имею в виду, когда отдавал приказы о начале военных действий.
Думаю, ситуация вполне актуальна для нашего современного общества эгоистов. Ведь и банкир, идущий на работу, не считает себя людоедом, поглощающим невинных людей. А его друзья и соседи видят в нем даже вполне нормального и положительного парня, который трудится и добывает свой хлеб. В этом противоречие нашей системы, которая скрывает преступления под маской обыденности. Чейни тоже был противоречив, он любил свою семью, ходил в магазин за продуктами и готовил ужины для своей семьи, а потом он шел на работу и отдавал приказы, стоящие тысяч людских жизней. И ведь многие люди власти являются такими же: они любят свои семьи, детей и кажутся достойными гражданами общества, но они каждый день идут работу, которая убивает других и разрушает планету.
— Вы упомянули, что пришлось страдать во время съемок. Что именно вы имеете в виду?
— Шесть месяцев мы работали над созданием образа Чейни. Дизайнеры разрабатывали силиконовые накладки, в которые меня облачали, гример работал над маской лица, особенно для пожилого Чейни. У меня был тренер по движению, чтобы я начал двигаться как мой герой. Кроме того, мне снова пришлось поправиться. Но этот раз не обошлось без диетолога, потому что с возрастом мое тело, кажется, мне говорит: «Будешь продолжать так и дальше, недолго тебе останется жить». На самом деле диеты очень вредны. Когда мне приходилось худеть, я выглядел как психопат и даже чувствовал себя почти помешанным. А когда набирал вес, то мог занять собой весь коридор, и у меня начиналась одышка на десятой ступеньке лестницы. В общем, по доброй воле я на такие эксперименты не соглашусь. Но что не сделаешь ради искусства! В такие моменты у меня перед глазами всегда стоит образ гитариста Джими Хендрикса. Он так воодушевленно играл, что у него начинали кровоточить пальцы. Мне всегда казалось, что настоящее искусство должно быть выше неприятных ощущений, боли, усталости, страданий. Таким образом, я страдал, но, когда начались съемки, на площадке появлялся почти реальный Дик Чейни.
Мне также приходилось тренироваться с языковым консультантом. Хотя Чейни и говорит на английском, но мне нужно было изучить его диалект. Я изучил государственные программы и язык политиков. Это такой специальный язык для очень узкого круга людей. Мне казалось, он придуман лишь для того, чтобы озадачить тех, кто к этому кругу не принадлежит. Но если однажды туда прорваться и понять, как это работает, ориентироваться там не представляет большого труда. Самое лучшее в фильме — мне не нужно ни в чем разбираться и строить из себя эксперта, все уже написано в сценарии. Единственное, что нужно воплотить,— эмоции и состояние, в котором он находился в той или иной ситуации.
— Как думаете, что скажет нынешний американский президент, когда посмотрит вашу картину?
— Не думаю, что Трамп сможет ее досмотреть. У него проблемы с концентрацией, он вряд ли смотрит фильмы продолжительностью более двух часов. Однажды мне довелось встретить Трампа, тогда тот еще не был президентом. Это случилось 8 лет назад, мы снимали «Темного рыцаря» в Башне Трампа. Он пригласил нас к себе в офис. Кажется, он даже не понял, кто я такой, потому что все время обращался ко мне, как Брюсу Уэйну (имя главного героя в картине). В тот момент я даже не мог предположить, что кто-нибудь вроде него может стать президентом США. Но я и сейчас думаю, что это логическое продолжение политики Чейни. Правда, такие политики, как Трамп, мне кажутся гораздо безопаснее. Трамп, как мне кажется, просто не понимает, как управлять страной. Но главное его «преимущество» в том, что он много шумит. Опасаться следует тех, которые молчат, как Чейни. Эти опаснее, хотя они и более талантливы. Хотя, может быть, я и ошибаюсь, ведь и клоуны могут принести много вреда, если они попадают во власть.
— Вам довелось работать со многими известными режиссерами. Чем манера Маккея на площадке отличается, например, от манеры Херцога или Малика?
— Адам любит пошутить, думаю, это у него с тех пор, когда он писал сценарии для комедий. У него острый язык, но в целом он хороший парень (смеется). Только иногда начинает полностью изменять сценарий во время съемок и может попросить забыть только что выученный диалог, но сыграть что-нибудь от души. У Херцога очень интересная манера. Он предпочитает сбегать от съемочной группы. Сначала подходит к нам и шепчет: «Кристиан, иди сюда! Стивен, иди сюда!» (Изображает.) Потом спрашивает: «Оператор с нами?.. Тогда, давай, поехали отсюда быстро!» Садится в автобус и уезжает, а ассистенты бегут за ним вслед и кричат: «Куда-а-а?!» Но вместо Вернера Херцога у нас всегда есть сценарий. Он пишет его долго, года два. А потом забывает, что написал. Когда я подхожу к нему обсудить сцену, объясняю, что буду делать, он мне говорит: «Отличная идея, Кристиан. Как ты догадался?» А я ему: «Вернер — это же в твоем сценарии!» На что он удивляется: «А ты его читал?» У Терренса Малика ни до съемок, ни во время их нет никакого представления о том, чем мы будем заниматься. Иногда он приносит на съемочную площадку свои записи и говорит: «Ребята, давайте это попробуем, посмотрим, что получится». Перед каждой сценой мы долго обсуждаем, что будет интереснее снимать. Но Малик ничего и никогда не требует, например чтобы я чего-нибудь достиг в сцене. У него нет жестких рамок, когда мы начнем и закончим работу. Он живет в другом измерении.
У каждого актера есть такой момент, когда он действительно углубляется в сцену. Я бы назвал его «мигом прозрения», в который он понимает своего героя, становится с ним единым целым и чувствует себя отлично! В этом момент думаешь: «Вот оно — пошло». Оборачиваешься, а Малик стоит и снимает какую-нибудь занавеску. За мою карьеру в кино мне довелось насмотреться на разных режиссеров. Одним нравится, когда актеры теряют выдержку, контроль, показывают свое настоящее лицо. Другие терпеть не могут, когда задаешь им вопросы. Они приходят на съемки, как на шоу, и ждут, чем ты их развлечешь.
— Кстати, господин Бейл, не пора ли вам покончить с этой вашей киноинфантильностью, с Бэтменами, зомби и психопатами и начать играть серьезные роли, как эта?
— А кто тогда будет играть Бэтмена, Леонардо Ди Каприо, что ли?..
— Точно! Всем известно, как вы боретесь за свои роли, примерно одного и того плана — вспомним хотя бы «Машиниста» или «Американского психопата»…
— Какая там борьба… Разве Леонардо Ди Каприо будет играть психопатов? Они не подойдут для его «фотогеничного» лица. А вот мое в самый раз, для образов моральных и психических уродов (смеется). Я и Лео — совершенно разные типы. Британцы всегда занимали привилегированную позицию в Голливуде (подмигивает). Говорим мы тоже на английском, а роли нам достаются более стильные — Джеймс Бонда или Супермена. Кроме того, к Бэтмену вы несправедливы! Он меня чему-то такому научил, что мне потом помогло сыграть Чейни. Помню, как во время съемок Бэтмена меня одевали в плотный голубой костюм и как я часами в нем потел. Мне даже не давали выйти из гримерной и прогуляться, если не было съемок, чтобы меня случайно никто не сфотографировал. Это научило меня великому терпению!
— «Власть» вышла в феврале на мировые экраны, картина есть в восьми номинациях на «Оскар»…
— Вы знаете, фильм — это в первую очередь интересная история, которой хочется поделиться с другим. Если «Власть» возьмет «Оскар», возможно, это побудит людей больше говорить, задумываться о политике. Я всегда задавался вопросом: «Почему люди, которые стоят у власти, мечтают о еще большей власти?» Сыграв Чейни, я понял: у этих людей вырабатывается ненасытная жажда власти, которая их не отпускает. Знаете, такое выражение: «Абсолютная власть разрушает абсолютно». Это о таких людях. Что касается вашего вопроса, то именно бурное обсуждение картины — это все, чего я ожидаю от зрителя.
Беседовала Татьяна Розенштайн
