«Десять сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, получили в понедельник ключи от собственных квартир в Шатурском районе»; «Бесплатное жилье выдали 12 выпускникам детдомов в Ногинске»; «13 детей-сирот из Королева получат жилье до Нового года»…
Последние годы процесс обеспечения бывших детдомовцев жильем идет практически без сбоев. Но одновременно с ним идет параллельный процесс. Только за прошлый год число жалоб на нарушение жилищных прав детей-сирот выросло на 27%. В основном это так называемые сложные случаи, когда вроде бы никто не виноват или виноваты все разом. Многим детдомовцам, по делам которых идут затяжные суды и принято много решений, но они не исполняются, уже под 30, они сами обзавелись детьми, но по-прежнему живут в коммуналках или избах без водопровода и газа.
— Конечно, это говорит и о том, что наши граждане стали более грамотными в правовом плане, знают, куда обращаться, — говорит уполномоченный по правам ребенка Московской области Валерия АНДРЕЕВА (именно ее организация занимается в основном распутыванием сложных сиротских проблем). — Но общая недоработка всей системы профилактики прослеживается отчетливо.
Газа нет, воды нет, остановки нет
У Надежды Беловой — трое детей от 2 до 8 лет. Живут они в избушке без газа и водопровода в деревне Алексеевка Истринского района. Причем избушка эта не ее — подруги. Своего жилья у Нади нет.
Родилась она здесь же, в Истринском районе, и мама ее была выпускницей детдома. Однажды родители Нади подались на заработки в Амурскую область. Причем документов — свидетельства о рождении — у Нади не было. Просто родители ей его не выправили. А в Амурской области отец совершил серьезное преступление и сел на 10 лет. Мать лишили родительских прав, и Надя попала в детдом.
После выпуска из детдома она поступила в училище, ей дали место в общежитии. А тем временем, узнав, что Надин отец освободился и вернулся на родину, детдом списался с ним и с истринской опекой: мол, а не может ли Надя вернуться в Истру? Отец ответил, что да, он готов взять дочь под свое крыло, предоставить ей жилье и помощь. И Надю отправили к родителю. Но за все время пребывания в детдоме — лет за 10 — ей так не успели сделать паспорт. И до Истры из Амурской области она добиралась «зайцем» — без документов и денег.
Приехала, а у отца — другая семья, ребенок. Надежда стала жить у него, но скорее как нянька, чем как дочка: он не сделал ей ни документы, ни регистрацию, материально не помогал.
А выпускники детдомов не приспособлены к реальной жизни, посещение кабинетов их пугает. Самостоятельно Надя так и не смогла сделать себе паспорт и стала жить бомжем. А потом у нее у самой родились дети. Подруга пустила девушку жить в пустующую избу, где Надя продолжила жить без паспорта, медицинского полиса и регистрации, но уже с детьми.
Удивительно, что о Надежде знали и в поликлинике, и в органах опеки, и в соцзащите, и в администрации, но никто не помог ей сделать хоть какие-то документы, чтобы на детей шли пособия. Само собой, у них тоже не было ни регистрации, ни полиса. Семья бомжей…
Ситуация стала налаживаться, только когда Надежда познакомилась с грамотным соцработником из одного благотворительного фонда, а потом и с сотрудниками аппарата уполномоченного по правам человека в Московской области. Ей помогли сделать паспорт, потом — оформить денежные пособия на детей, потом — встать на очередь на жилье. В результате в пользу Нади было вынесено несколько судебных решений, и администрация Истринского района была обязана обеспечить Надю и ее детей квартирой. Но живут они по-прежнему в избе.
— Топим печку, вода — из колодца, — рассказывает Надя. — Стиральной машины нет, стираю руками. Газа тоже нет. В избе 12 метров, поделены на что-то вроде двух комнат. Живем вшестером: я, муж, дети и бабушка. Из детей только старший ходит в школу. А младшие — им 2 года и 5 лет — дома сидят. У нас же школы в деревне нет, надо ехать до Кострова на автобусе — там и школа, и сад. Автобус приходит в 7.10–7.20. Ехать минут 40. Собрать к семи утра трех детей невозможно, это в шесть надо вставать. Так что только старший в школу ездит. И я с ним — он же маленький еще, второй класс. А потом, днем, забираю его. Так и ездим каждый день туда-обратно. Остановки у нас, кстати, тоже нет, мы утром на трассе стоим с сыном. Водители сами знают, что это вот — Алексеевка и что мы тут стоим...
А дело застопорилось, потому что истринская опека запутала Надежду судами. То она ссылалась на то, что Белова — не сирота, раз у нее есть отец. То — что ей не положена квартира на всех детей, а максимум — «однушка». И только сейчас, общими усилиями уполномоченного по правам ребенка Валерии Андреевой и судебных приставов через Верховный суд, спустя 13 лет Наде гарантирована квартира с учетом детей.
КОММЕНТАРИЙ СПЕЦИАЛИСТА:
Что произошло? Сначала отличился детдом, в который попала Надя, который не сделал ей документы. Затем местная опека не лишила ее отца родительских прав. Из-за этого Надя не получила статус ребенка, оставшегося без попечения родителей. В результате девочка лишилась всех привилегий и льгот. В частности, органы опеки в Истринском районе посчитали, что раз у Нади есть семья — отец, то жилье ей не положено. И для того, чтобы добиться ей квартиры, уполномоченному по правам ребенка Московской области пришлось сначала через суд добиваться для Нади статуса сироты — в 25-летнем возрасте! Причем добиваться через сопротивление опеки и отца Нади…
Сирота vs опека
Бывают и победы, но нелегкой ценой. Почти десять лет длилось противостояниебрата и сестры Макаровых и властей.
— Сначала мы с братом попали в приемник-распределитель на Алтуфьевском шоссе, — вспоминает Катя Макарова. — Там был ад. Нас сразу обрили наголо, в качестве наказания выставляли в коридор с подушкой на вытянутых руках или заставляли приседать, пока не упадешь. В соседней палате были мальчики, мы слышали, что там постоянно кого-то били… Потом был приют в Томилине. Потом — детдом «Муравейник» в Удельной. Оттуда меня отправили в «Молодую гвардию», а потом — в Егорьевский детдом. А Лешу еще из Удельной — в Белоомут…
До помещения в приемник-распределитель дети с матерью жили в полуподвальном помещении — «цоколе» — в городе Дзержинский. Дети там прописаны не были, впоследствии он был признан нежилым, но, когда Катя и Леша Макаровы вышли из детского дома, они преспокойно продолжили в этом «цоколе» жить. Оказывается, именно это помещение за ними и закрепили.
— Чуть больше 30 кв. метров: комната, санузел и кухонька, — описывает Катя этот подвал. — Туда я и приехала в 17 лет, с животом и мужем. Потом Леша из детдома вернулся. Я подала документы на жилье — мне ответили: «А на каком основании?..»
Оказалось, что Катя, как и Надя Белова, — «нестатусный ребенок», и ее мать до сих пор числится ее матерью.
Родился второй ребенок, третий, но ничего не менялось.
— Меня пинали-швыряли, опека упирала на то, что жилье у нас есть. Однажды судья спросила представителя опеки: «А вас устраивает, что трое малолетних детей живут в таких условиях?» И начались проверки. Предлагали ремонт, но это было бесполезно. Попрекали: «Чего рожала столько?» Говорили: «Сыро у вас, холодно!» Так это полуподвал, 10 см от земли! Конечно, сыро. Стиральной машины не было долго, я стирала в ванне. Но когда мне сказали, что если я не наведу порядок, то детей заберут, я прямо сказала: «Давайте махнемся: я в вашу благоустроенную квартиру перееду, а вы у меня тут поживите, порядок поддерживайте…»
Восстанавливать права на жилье пришлось в судах. Тяжба длилась 9 лет. Катя сама решила вопрос регистрации в подвале и установила через суд себе и брату статус детей, оставшихся без попечения родителей. В этом ей помогали даже юристы Совета Федерации. Потом она занялась вопросом предоставления ей жилья. После обращения в аппарат уполномоченного по правам ребенка Московской области для оказания ей помощи были привлечены все государственные структуры, в том числе прокуратура и Роспотребнадзор. Подвал был наконец-то признан нежилым помещением, и в суде было восстановлено право Макаровых на жилье. В исполнении решений суда помогали судебные приставы, которые штрафовали городскую администрацию. В конце концов им выдали квартиры в новостройке: Кате — «трешку» и «однушку» — Леше.
КОММЕНТАРИЙ СПЕЦИАЛИСТА:
В ситуации с Макаровыми виноваты не только опека, но и детский дом, и власти Дзержинского. Во-первых, их мать не была лишена родительских прав: они были направлены в детский дом сначала временно, по заявлению матери. То есть все эти годы Макаровы жили в детдоме незаконно, а потом оказались «нестатусными» детьми, без положенных льгот и компенсаций. Ни в одном детском доме не обратили внимания на то, что у детей нет регистрации. А потом городская администрация закрывала глаза на то, что растущая семья живет в сыром полуподвале, и не исполняла решения суда о выделении им жилья.
И по сравнению с Макаровыми Владимиру Одоранскому из Щелкова здорово повезло: он судился всего два года.
Володя в детдоме не жил — слава богу, он до 18 лет находился под опекой. И, когда она завершилась, Владимиру было сказано, что квартира ему не положена, потому что и так есть постоянная прописка в квартире опекуна.
— Все что хотят делают, — возмущается Володя, — находят отписки-отмазки. Судов была уйма. Меня бесконечно заставляли собирать справки. Принесу, судья посмотрит — еще что-то надо обязательно… Но в конце концов было вынесено положительное решение. И поэтому, когда щелковская опека вдруг вышла с апелляцией на это положительное решение, я удивился. Они же должны мои интересы защищать!..
Дело попало в областной суд, а ранее Владимир вышел на Валерию Андрееву. Опека не выдержала, сдалась и апелляцию забрала. Володе дали квартиру в новостройке — всего через два года после начала боев.
КОММЕНТАРИЙ СПЕЦИАЛИСТА:
Тут на 100% виноваты органы опеки — жилье за Володей своевременно не закрепили и не сохранили, нуждающимся в жилье не признали.
Десятеро по лавкам
Целое направление — коммуналки, большие семьи и бывшие родственники. Там, как правило, все безнадежно запутано.
Татьяна Черентаева-Корякина и Ольга Сапегина — выпускницы Берсеневского детдома в Химках. Выпустились они в 2001 году, в судах — с 2003-го.
— До детдома у нас с братом и мамой была 9-метровая комната в коммуналке в Сходне, — говорит Татьяна. — В ужасном состоянии, с пьющей соседкой, которая водила компании… Мама стояла на очереди на квартиру. Но после выпуска из детдома мы с братом вернулись в эту комнату. Мамы уже не было, и с очереди нас сняли…
Правда, Тане с братом сказали, что вот есть мальчик из Пушкинского детдома, который согласен с ними поменяться. И в самом деле: тот молодой человек в результате въехал в их угол, а Тане с братом досталась 14-метровая комната в пятикомнатной коммуналке в Химках. Соседнюю, 9-метровую комнатку в той же квартире предоставили Ольге Сапегиной, выпускнице того же детдома.
— Мальчика того потом выписали куда-то, квартиру соседка продала, в ней сейчас другие люди живут, — говорит Таня. — Оказывается, его даже не спрашивали. Он нам потом говорил, что не согласился бы меняться…
В 2003 году Татьяна с Ольгой попытались решить свои проблемы с жильем через суд.
— Все суды мы проигрывали, только в областном недавно удалось восстановить родительскую очередь на квартиру. Правда, пока даже номера своего не знаем. Я так понимаю, его пока нет. Но Ольге еще хуже: ей-то вообще должны были квартиру дать, а не 9 метров в коммуналке…
КОММЕНТАРИЙ СПЕЦИАЛИСТА:
Местные органы очень ловко воспользовались ситуацией и сняли детей Черентаевых с очереди. А о праве на жилье Ольги Сапегиной должна была позаботиться опека: сейчас из-за неудачного судебного иска, который она подавала самостоятельно, ее дела сильно запутаны.
Как мне сказал один юрист, очень часто сотрудники органов опеки на подобных судах говорят о «нецелевом расходовании средств». Что происходит с чиновниками, которые должны защищать права детей, мы попросили прокомментировать уполномоченного по правам ребенка в Московской области Валерию АНДРЕЕВУ:
— В прошлом году жилье в Московской области получил 531 человек из числа детей-сирот; на текущий для них запланировано 600 квартир. Тенденция очень радует, но при этом жалобы к нам по-прежнему поступают. В 2014-м количество обращений в аппарат уполномоченного о нарушениях жилищных прав детей-сирот выросло на 27%.
Часто мы сталкиваемся с низким профессиональным уровнем сотрудников, формальным отношением к проблемам семей и детей. Между собой ведомства, особенно если они находятся в разных регионах, взаимодействуют неохотно. Было такое, что выявляли и прямые нарушения законодательства. Не могу не сказать и о его несовершенстве. К сожалению, новое законодательство в защиту жилищных прав данной категории лиц не исчерпывает всех необходимых мер по предупреждению нарушений их жилищных прав. Мы подготовили предложения в федеральный закон, но все это не поможет, пока сами сотрудники опек, комиссий по делам несовершеннолетних, профильных ведомств не научатся принимать проблемы детей-сирот как свои собственные.
