Американский боец и чемпион мира по смешанным единоборствам Джефф Монсон прижился в подмосковном Красногорске. Он купил квартиру в доме рядом с лесопарком, чтобы было где совершать пробежки, и начал работать тренером в спортивно-оздоровительном комплексе в Опалихе. Сделал ремонт, нашёл круг общения и стал лечить последствия спортивных травм в местной больнице. Недавно русская невеста Джеффа родила ему дочь — там же в Красногорске.
В мае американский сторонник России и народных республик Донбасса получил гражданство по личному указу президента Путина. А в июне 2018 года прошел праймериз «Единой России» и получил возможность баллотироваться в совет депутатов городского округа Красногорск.
Каково ему живется в России? Об этом Джефф Монсон рассказал «АиФ».
«В Америку не тянет»
Владимир Кожемякин, «АиФ»: Джефф, о намерении получить российское гражданство вы объявили в 2013 году. Зачем оно вам?
Джефф Монсон: Я восхищался Россией с детства. И в свой первый приезд сюда ожидал, что мне тут понравится. Так и вышло. Я увидел Красную площадь, съездил в Сочи. Потом стал возвращаться в Россию каждые 3 месяца и даже чаще, проводил семинары, участвовал в боях, оставался все дольше. Увидел разные места — Ингушетию, Сибирь, Питер... И везде чувствовал свою связь с людьми.
Толчком для принятия решения о переезде стал один случай, который меня потряс. Однажды во время телеинтервью в Пензе меня спросили: «Нравится ли вам у нас?». Я сказал, что мне хорошо, но очень грустно, потому что моя мама в Штатах сильно болеет, у нее рак. В последний день пребывания в этом городе ко мне подошел незнакомый пожилой человек и сказал, что должен передать что-то важное. Как оказалось, он разыскивал меня. А потом вручил икону с Девой Марией и со слезами на глазах произнес: «Это для твоей мамы — помощь из России. Скажи маме, что мы тут любим ее и желаем ей выздоровления»... Это было очень трогательно и стало для меня примером сердечности русских людей.
— Сегодня вас тянет в Америку?
— Меня тянет туда, где я сейчас. Это не потому, что я не люблю Америку — мне просто больше нравится в России. Моя старшая дочь и старший сын живут в США. Я их люблю и не прерываю с ними связь. Там у меня и другие родные — двоюродные братья, тетя, мои друзья. Я никогда не скажу: «Не хочу в Америку!». У меня нет злости или ненависти к ней. Я буду приезжать туда, но свою жизнь стану выстраивать здесь
— Кто-то из ваших близких на родине относился к России так же, как и вы?
— Такого в моей семье не было. Мой брат — полицейский. А папа вообще американский солдат и всегда был милитаристом. Но сейчас, может быть потому что я переехал сюда, он полностью сменил свои взгляды и уже не поддерживает антироссийскую политику.
— Многие американцы воспринимают Россию как врага. Почему, на ваш взгляд?
— Это медиа и правительство, которые изображают «Рашу» как большого медведя, пытающегося съесть или захватить весь мир. Но у России, если не ошибаюсь, всего лишь 18 военных баз за пределами страны. А у США их 450 в 125 странах. Это Америка вовлечена во многие войны, а не Россия. Это факты, и это правда. Так что все тут шито белыми нитками... Так говорю не только я, Джефф Монсон. В Америке у меня есть друзья, которые думают то же самое.
Принятый в семью
— Иностранцы часто говорят, что есть, мол, загадка русской души. Вы ее разгадали?
— На самом деле, это не я выбрал Россию, а она меня. Это сложно описать словами... Часто на улицах я встречаю людей, которые подходят и просто обнимают меня. Не важно, в каком городе. И я себя чувствую так, будто я в семье. Не просто какой-то там известный боец, а именно член семьи. Меня приглашают к себе домой и угощают даже незнакомые люди. И я с ними тоже чувствую себя как дома. Не ощущаю себя чужаком.
— Некоторые зарубежные болельщики не поехали на ЧМ по футболу в Россию, опасаясь проявлений расизма. Почему они так уверены, что он у нас есть?
— Расизм есть везде. Но в России я его почему-то не видел. Один мой темнокожий друг, который тоже живет здесь, говорил, ему никто ни разу не сказал чего-то плохого по поводу цвета его кожи. А вот в американской Джорджии он с расизмом встречался. И думаю, он с такими утверждениями не согласится. Россию делает великой разнообразие народов и культур, и то, что все они живут в мире. Боятся сюда ехать те, кому основательно промыли мозги.
— В Красногорске у вас сложился свой круг общения?
— Многие мои здешние друзья из спортзала, некоторые — из больницы, где я лежал с грыжей, или просто соседи. Немало друзей-байкеров, «ночных волков». В США такую обширную дружбу найти очень сложно, потому что американцы живут закрытыми сообществами... Вчера, к примеру, я шел из спортзала домой, и вдруг на меня налетела куча детей: они удивлялись, почему я выбрал Красногорск, а не Москву или Питер. На самом деле потому, что Красногорск напоминает мне мой родной город Сиэтл. Я люблю небольшие города и сказал им об этом. Вы бы видели, как они искренне радовались!
Может быть, у меня не самые простые политические взгляды, но в обычной жизни я очень непритязателен. Мне не нужен богатый дом с суперкомфортом, достаточно обычной квартиры. Я хочу жить так, как здесь — когда знаю своих соседей, и они, встречая меня, могут ко мне подойти и пообщаться. Главное, что я хочу для них сделать — быть настоящим другом. Кому-то помочь, кому-то дать совет, с кем-то просто поговорить по душам. Я хочу тут быть не бойцом Монсоном, а просто их товарищем, Джеффом. Политика и спорт — это, конечно, другое. Но повседневная жизнь должна быть теплой.
— Говорят, что дети воспринимают вас как товарища по играм, и буквально не слезают с шеи, когда вы появляетесь. Почему?
— Я люблю маленьких детей, у них чистые сердца. Они заставляют меня чувствовать себя молодым. Поэтому я и вожусь с детьми, когда есть возможность. В душе я сам большой ребенок. И моя жена подтвердит это... В Штатах я одно время работал детским психологом. И сейчас применяю этот опыт: открыл спортивную школу, где провожу мастер-классы для подростков.
— Вы заявили, что не намерены останавливаться на Красногорском совете и планируете в будущем «дорасти» до Госдумы. А зачем?
— Будущее покажет. Честно говоря, мои амбиции больше, чем работа депутатом Красногорского совета. Это не потому, что я хочу показать, какой я крутой. Я хочу помогать другим. Моя мама была медсестрой и помогла очень многим. Она дала мне отличный пример: отдавать себя. Лев Толстой сказал, что главная цель человека — служить людям. Вот и я хочу послужить так же.
— Изменили ли вы свои политические убеждения? Раньше, к примеру, называли себя анархо-коммунистом...
— Нет, я все такой же, и думаю, что лучшее правительство — это его отсутствие. Но мы все-таки живем в обществе, и должны уважать его законы. Поэтому я буду делать то, что считаю правильным, находясь внутри системы, и без революционных преобразований.
— Два года назад вы вступили в КПРФ и собирались заниматься там комсомольцами, даже получили статус спецпредставителя спорторганизации партии. А потом вдруг вышли из нее. Почему у вас не срослось единство с коммунистами?
— Вы ставите меня в неудобное положение. Но я отвечу честно. Я был коммунистом еще задолго до того, как приехал в Россию. Убедитесь сами, взглянув на мои татуировки... Поэтому вступление в компартию стало просто осуществлением мечты моей юности. Я предложил функционерам КПРФ много хороших вещей: был готов сам, лично воплощать их в жизнь. Например, мог бы прилетать в Сибирь каждый месяц и работать с людьми, причем бесплатно. Мне говорили: да-да, конечно, мы все сделаем. Но чем дальше, тем больше я понимал, что у этих политиков нет желания воплощать мои планы. Они хотели, чтобы я просто ходил вместе с ними возлагать цветы к могиле Ленина. Там всегда было много важных персон и лозунгов, портреты Че Гевары, вино и закуски, все красиво. Но когда я пытался начать делать хоть что-то конкретное для простых людей, ко мне теряли интерес.
Поначалу, конечно, я был воодушевлен тем, что видел — Мавзолей, Зюганова и его окружение. Но вскоре осознал, что многие из этих людей хотели просто иметь свое местечко в Госдуме, быть в дружественной оппозиции к власти. И эта партия — не такая уж коммунистическая. И когда меня спрашивают, почему ты отверг ее, говорю — это не я, это сама партия отвергла коммунизм.
Я понял, что могу большего добиться без них. Я не хочу с ними драться или ругаться. Я хочу работать.
— Говорят, что один из сибирских фанатов подарил вам бревенчатый дом и участок под Тюменью и вы будто бы хотите разводить там медведей. Это правда?
— Когда-то у меня была мечта: вырастить если не целую медвежью ферму, то хотя бы парочку медвежат. Может, я так и сделаю, когда уйду на пенсию. Потому что все это занимает слишком много времени... Я рос и занимался спортом вместе с индейцами, живущими в Сиэтле, и проникся их мировоззрением. Поэтому, верю, что у меня, кроме человеческой, есть душа животного, медведя. Медведь — мой тотем.
— В сентябре вы планировали провести первый бой под российским флагом против американского бойца Тима Сильвии. Но сегодня жалуетесь на боли в спине. Все остается в силе?
— Надеюсь, да. У меня была грыжа, которая доставляла массу неудобств. Два месяца назад в Красногорске мне провели курс лечения, и довольно успешно. А спина — ну, это обычное дело. Мне же все-таки уже 47. Для такого возраста это нормально. Не так давно спортсмен и актер Олег Тактаров (чемпион мира по смешанным единоборствам — Ред.), который тоже повредил спину, показал мне, как с этим справляться — с помощью техник, которым он сам научился в Японии. В течение 15 лет я два или три раза в неделю ходил к своему доктору, лечиться. А за эти 6 месяцев не был у него ни разу и чувствую себя лучше, чем раньше. Так что спина — это не проблема. К сентябрю я буду готов к бою на сто процентов
Владимир Кожемякин
