Спев еще в 1980-х строчку «Эта музыка будет вечной, если я заменю батарейки», Вячеслав Бутусов вряд ли задумывался, что однажды она окажется чем-то вроде его творческого кредо. Батарейки, или, точнее, музыканты, так и меняются, а с ними и музыка. Едва распустив «Ю-Питер», Бутусов набрал новый состав и немедленно обратился к тем самым вечным песням. Группе «Наутилус Помпилиус» в этом году исполняется 35 лет. В ближайшем будущем должен выйти сборник «Гудбай, Америка», в котором главные песни «Наутилуса» обещаны в новых версиях. Бутусов же с новыми музыкантами сейчас дает концерты, на которых можно примерно понять, какими могут оказаться «старые-новые» вещи. Макс Хаген присоединился к аншлагу в БКЗ «Октябрьский».
Воссоединение «Наутилуса» — чем дальше, тем более туманный вопрос, но реюнионы и ветеранские объятия на сцене здесь уже и не очень-то нужны. Легенда может легко оставаться легендой, а для концертов хватит и ее лидера. Предположительно, у собранной заново группы Вячеслава Бутусова появится какое-то собственное название, но, кажется, и оно не слишком обязательно. Его образ и главенствующая роль все равно оказываются настолько самодостаточны, что, как ни называйся, все равно ассоциации будут только с ним. И само собой — с достижениями прошлого. 35 лет «Наутилуса» — дата хоть и полукруглая, но вполне повод эти достижения вспомнить, тем более что публика такие мероприятия встречает с неизменным восторгом. Сам же Вячеслав Бутусов, подобно этой музыке, тоже остается вечным — лишь слегка поседели виски да прибавилось сдержанности.
В теперешнем сет-листе собрались почти сплошь хиты «Нуатилуса» — что ни песня, то знакомая наизусть чуть не с детских лет. По экранам со всех сторон сцены шло прихотливое и четко попадающее в тему видео. «Эта музыка будет вечной» — старый телевизор показывает еще советскую концертную нарезку. «Зверь» — фильм «Брат», ужатый до пяти минут. «Казанова» — механическое сердце и какие-то летучие ведьмы со старинных гравюр. «Скованные одной цепью» — компьютерные бесконечные цепи голосующих и указующих рук, под конец песни прилетающих в зрителя уже кулаками. Здесь же возник и более человеческий намек. Как только песня завершилась, руки-цепи-кулаки сменились портретом Ильи Кормильцева, с которым история «Наутилуса», как ни крути, точно так же скована намертво. Во втором отделении концерта кроме экранов над музыкантами повис и надувной шар с теми же проекциями; вроде бы ход не слишком сложный, но впечатление производит очень выпуклое.
Переработки «Наутилуса» в ряде случаев, как ни странно, оказывались мягче, чем можно было предположить. Там, где когда-то был довольно обширный состав, сейчас играет обычная рок-группа с «добавками» — и аранжировки закономерно становятся разряженнее или проще. В одних случаях это было к лучшему, и гитаристу Вячеславу Супруну оставалось только работать с пространством и хрупкими как хрусталь партиями в «Утре Полины» и «Бриллиантовых дорогах». Рок-варианты «Дыхания» и «Титаника», наоборот, были несколько лобовыми. Частично новые версии были и слегка ускорены. Так, «Синоптики» превратились в резвую «латину», «Бриллиантовые дороги» стали прямее и получили некоторый электронный флер. «Доктор твоего тела» и вовсе прозвучала почти как качественная эстрада 80-х; где-то здесь вспоминался совсем не «Наутилус», а, например, Лайма Вайкуле. А если раньше песня «Люди» была нервным отказом от окружающего общества, то в новом виде подрастеряла экспрессию и даже изначальный смысл: получилась ровная и даже симпатичная поп-вещь с соло на трубе. В тексте же под стать ровному ритму вдруг зазвучало просто горьковатое философское успокоение — есть такие люди, и ничего не поделать.
Как можно было видеть раньше, по большим юбилейным поводам Бутусов проявляет изрядную выдумку с гостями. На сцене появлялись джазовый трубач Вадим Эйленкриг (в «Людях» и «Синоптиках») и даже настоящие эквадорские индейцы Хосе и Альберто — со всеми полагающимися перьями, флейтами и погремушками. Заморские музыканты получили сольные партии в «В прогулках по воде» и «На берегу» и внесли долю экзотики и некоторого сюра, грамотно подсбив хитовый пафос. Более старые и даже совсем неожиданные вещи были отданы детскому хору Петербургского радио и телевидения. Так, в его исполнении прозвучали песни «Сестры печали» и «Большое сердце» из альбома «Яблокитай» 97 года, а под конец — абсолютный раритет, «Ястребиная свадьба» аж 83-го. «Детские» версии с их одухотворенностью хоть в церкви исполняй на каком-нибудь благочестивом концерте.
Религиозные обертоны, впрочем, звучали в БКЗ и более очевидным образом. Перед началом действа на экране прошли строчки из Первого послания к коринфянам: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий…» В конце же сам Бутусов процитировал преподобного Силуана Афонского: «Если бы все люди покаялись и хранили заповеди Божии, то рай был бы на земле, ибо “Царствие Божие внутри нас”». Из зала доносились ответные «аллилуйя!» и «аминь!». Со все более глубокими личными обращениями Бутусова к вопросам веры и Бога в последнее время остается только гадать, каково ему тащить свое музыкальное бремя. Здесь, пожалуй, должны быть и своего рода смирение и воля, чтобы, оставаясь в пределах своего мировоззрения, работать с песнями, которые с тобой по сути срослись. И что бы с тобой ни происходило, манифесты «Хлоп-Хлоп», «Скованные» и «Шар цвета хаки» так и не теряют актуальности и востребованности у публики — пусть даже, от греха подальше, ты не будешь петь слово «черт».
Под конец был прибережен простейший и сильнейший драматургический момент. Явление «Наутилуса» в одном лице завершилось отнюдь не хитовой и ожидаемой «Гудбай, Америка» — это, пожалуй, было бы слишком просто и даже пошловато. Самым последним номером на бис кроме «Князя тишины» стала душераздирающая песня «Черные птицы». И это вдруг оказался едва ли не самый прочувствованный момент концерта. Ее исполнение — после всей музыкальной и визуальной роскоши — просто под гитару буквально выливало ведро ледяной воды на притихшую публику. Смыслы можно было вылавливать бесконечно: преходящая слава, отказ от короны и всего, что ты видел. Не выходя из контекста «Наутилуса», Вячеслав Бутусов как специально отчеркнул все, что происходило буквально минутами ранее.
Макс Хаген
