Курок
Сижу на сиденье в 67-й маршрутке. Она ещё стоит на Балтийской и «добирает» пассажиров. Подбегают последние. Два парня. Один сразу заскакивает, другой из последних сил затягивается сигаретой. Делает он это так, будто глоток воздуха вдыхает придушенный или воду пьёт умирающий от жажды. Вдох. Выдоха не следует. Он следует уже в маршрутке, когда дверь закрылась, и колёса тронулись. Запах никотина распространяется по салону.
Нет, мне его жаль. Разум его зашторен, и он уже не понимает, куда катятся его тело и душа, превращаясь в потребителя-наркомана, у которого если не будет сигареты, папиросы, сигары, нюхательного или жевательного табака, «уши будут пухнуть». На хрена?
Ленточки
Утро, часов девять. Автово. Иду с работы. Вижу, какая-то движуха-шумиха у виадука. Стоят вооружённые люди, оцепили местечко и наставили вовне свои стволы. За ними милиция, «скорая», куча банковских машин. Тянут ленту, ну прямо как в зарубежных фильмах. Наши это слизали. Подхожу ближе, вижу инкассаторскую «Волгу» со следом от попадания пули в боковом стекле. Мужчину в чёрном костюме и запачканной кровью, уже не белой рубашке. Тот лежит, широко раскинув ноги, подле авто. Во лбу пулевое отверстие. Труп.
И тут до меня доходит… нападение. Рядом пункт обмена валюты. Прохожих, на удивление, никто не гонит, но ленту тянут уверенно и неумолимо. «Нападавший, наверное, лежит», — ещё одна мысль вдогонку.
Иду дальше. Спускаюсь в подземный переход, что под Стачек, там справа такая же лента. Отгородила полпрохода. «А что здесь?» — мелькает мысль. Здесь красят стену.
Ленточки и рюкзак
Вздумали недалеко от проходной морского порта, там, где ларёк, ближе к автобусной остановке, ломать толстые зелёные квадратики-стёкла (и кто их придумал?) и вставлять стеклопакеты. Огородили этот участок работ ленточками, как в фильме про преступления, и все обходили его через садик. Но один…
Мужичок, какой-то. Рюкзак за спиною, бейсболка на голове. Полез там, видимо, ближе ему. Под ленточку нырнул и козырьком за неё задел. Кепка его свалилась. Он вперёд, поднимается выше, а ленточка, как назло, попадает между спиною и рюкзаком. И натягивается в итоге, но не рвётся. Задерживает горе-лезуна. А потому что не надо лезть там, где не просят.
Я в хохоте. И думаю, когда у нас такие люди переведутся, твердолобые и упёртые. Упёртые… только не там, где надо.
Липучка
И что это за липучка на моей новой куртке… на рукаве. Вроде застёгнута, и тут же нет. Как толпа в метро, так обязательно кого-то заденет. То девицу в кофте, то дядьку в пальто. Странная какая-то липучка. Но моя. Родная. И такая же странная, как и её владелец.
Листочек
Морской порт. 15-й причал. Перегрузка/ загрузка металлолома. Сижу на стуле из «Икеа» и слушаю Наговицына, разглядывая кучу металлического лома. Большие, толщиною в пять пальцев, резаные куски металла. Видимо, была какая-то установка на заводе. Её взяли, разрезали — разрезать легче, чем производить — и продали. Россия — богатая страна. Глаза бегают под звуки музыки по огромным железякам. Бегают, бегают… стоп… стоП… стОП… сТОП… СТОП… STOP!!! Кусок какого-то механизма, метр на метр. Весь в дырочках/ отверстиях. Кое-где в земле. Откапывали его, что ли? Из одной малюсенькой дырочки пробивается хрупкий, тонкий стебелёк. Навстречу Солнцу. На зелёном стебельке маленький зелёный листочек. Так трогательно выглядит. Ветер подует, он шелохнётся. Шелохнётся, задёргается, затрепыхается, но устоит. Живуч.
За время работы это было самым существенным разнообразием. Разнообразием мешающим… «отупеть».
В обеденный ночной перерыв прямо на то место, где я ещё недавно восседал на стуле и любовался дрожащим на ветру листочком, приехала ещё одна «фишка», или по-иному погрузчик-манипулятор. Свесив «лапы» на землю, он принялся… крушить. Нет-нет, конечно же, работать. За доли минуты он искорёжил мой стул, так аккуратно, но глупо припрятанный под грудой металлолома… через минуту он уничтожил ЖИЗНЬ.
Лысина
Еду в служебном автобусе, со второго района на первый. Впереди сидят 4-ро мужчин, болтают, настроение у них предновогоднее. И вот один, лысоватый, довольно громко говорит своему корешу с шевелюрой:
— А я не стыжусь своей лысины. На говнистой почве растительность всегда повышенная.
В автобусе раздаётся громкий смех.
Макароны
Холодно было мне тогда. Работал я на втором этаже 10-го склада. Погода стояла плохая, до жуткости осенняя. Глубокая ночь, и хотелось спать. Внизу, напротив, у причальной стены дремала какая-то баржа. Типа «река-море», привезла в морпорт очередную партию алюминия, наверное. На вахте там стоял пацанёнок какой-то, молоденький. Свет освещал его лицо, и на вид я мысленно давал ему 19-ть. Против моей тридцатки он был ещё пацаном. В перерывах, пока работали коллеги внизу, я то и дело поглядывал на баржу. Смотрел исключительно для того, чтобы скоротать время. Вахтенный то бродил с телефоном в руках, развлекая себя просмотром его содер жимого, то просто стоял и, наверное, думал. Вскоре он… проголодался и принялся за приготовление пищи.
Закипела работа на камбузе, посыпались макароны в кипящую воду, заработал консервный нож. Парень готовил «макароны по-флотски».
И так мне тогда захотелось туда, вниз, на этот уютный камбуз, на этот огонёк счастья в холодной осенней ночи… Просто захотелось перенестись туда по ветру и остаться. До утра. Пока не проснётся команда с капитаном и не закончится моя рабочая смена.
Как мало порою в жизни надо для СЧАСТЬЯ.
Мама
Сидя в детской поликлинике, пока сынишка со своей мамой были у врача, я думал о чём-то. Думал… Сразу и не понял тогда, что от меня этот мальчишка, лет 4-х, хочет.
— А где моя мама? — это он мне.
Ну откуда я могу знать, где его мама? Хотел тогда резко ответить, что не знаю, что, дескать, беги, лети, ползи дальше. Часто так бывает, идёшь по улице, весь своими проблемами загружен. А кто-то спрашивает дорогу куда-нибудь. А ты ему резко так отвечаешь, что понятия не имеешь. Хотя, бывает, даже знаешь, но отвечать/помогать не хочется. Вот и тогда чуть было не ответил как обычно. Нет, ну вот ведь пристал…
И вдруг я одёрнул себя, буквально за се-кунду-две. Мысль пронеслась в голове.
НУЖНАЯ.
Маленький человечек. Не испорченный обществом, чистый в помыслах и просто нуждающийся в помощи. Смотрит на меня своими открытыми, как и его душа, глазами и видит во мне спасителя. Взрослого спасителя. Того, кто придёт на помощь. И он не поймёт, почему я хамлю, почему, раз я в задумчивости и неудовлетворённости, не могу нормально общаться с окружающим миром. Он просто подошёл к «дяде», потому что тот попался на его пути. И как хорошо, что ему попался «хороший дядя».
— Посмотри там, за углом, в конце коридора, — как можно мягче сказал я.
— Там? — и он, указав в нужном направлении пальцем, мигом помчался туда.
«Как легко он помчался в том направлении, которое я ему указал, — пронеслось у меня в голове. — Он просто мне верит. Вот и всё! И разве я могу его обмануть?»
— Нашёл! Она здесь! — выскочив из-за угла, прокричал он мне. Таким тоном, как будто мы знакомы с ним вечность и я его самый лучший друг.
Всё-таки как плохо становиться ВЗРОСЛЫМ. Теряя ДЕТСКУЮ чистоту. Чистоту мыслей и души.
Мамаша
Где-то на Кирочной иду. Впереди мама с ребёнком (а может быть, и нянька). У неё волосы какие-то крашеные, с бордовым отливом. Пацанёнок рядом шкандыляет, маленький, прямо как мой. В один момент мне так и показалось.
Даже хотел обогнать, проверить. Но мамаша его меня опередила. Подошла к какому-то парню, я подумал, что они знакомы, обогнал и… Она просто просила у него прикурить. Стоит с сигаретой в одной руке и с маленькой детской ладошкой в другой…
Ваш Вадим Гасенко
