Случилась однажды у Всеволода и Ольги и крупная неприятность – квартирная хозяйка потеряла их хлебные карточки. Все отдавали своим хозяйкам карточки, потому что самим работающим отоваривать их было некогда. Отдел скинулся, и молодая семья без хлеба не осталась. Время было такое, что никто не отказался поделиться хлебом. Это казалось естественным и единственно возможным вариантом.
Весной 1942 года после стабилизации и упрочения военного положения в центре по решению Правительства началась реэвакуация части вывезенных учреждений. К 1 мая в одной из первых групп Всеволод вернулся в Москву. Снова смонтировали станки и установки и продолжали прерванную расчётно-конструкторскую работу по созданию нового турбовинтового двигателя. Работа была необычная, сложная, но весь коллектив отдела был ею увлечён, любое задание получали с энтузиазмом, старались его выполнить в кратчайшие сроки. В такой ситуации было бы смешно говорить о дисциплине, нежелании задержаться допоздна или о качестве проделанной работы. Об отпусках все уже забыли.
Трубниковский переулок, 19
знаменитый дом Удельного
ведомства с винными погребами
Всеволод переехал из квартиры на Краснопрудной улице в комнату в Трубниковском переулке, где была прописана Ольга. Там жили её мать Мария Константиновна со вторым мужем Михаилом Павловичем и домработницей Катей. Все приняли Всеволода очень хорошо и полюбили в первую очередь за то, как замечательно он относился к Ольге. Дело в том, что Ольга уже «сходила замуж» за преподавателя МММИ. Студенты его любили, занятия были интересные, даже весёлые, с шутками, с анекдотами. В общем, это был «свой парень». Скоро выяснилось, что для того, чтобы быть хорошим мужем одного этого качества недостаточно. Ольга довольно быстро от него ушла, но развелись они только летом 1942 года, а 30 августа Ольга и Всеволод зарегистрировали свои отношения. Дочь Татьяна родилась 10 сентября 1942 года в почему-то знаменитом роддоме имени Грауэрмана на Арбате.
Естественно, Татьяну привезли на Трубниковский, где было тепло, так как поставили печку-буржуйку, а кроме того Мария Константиновна и Катя могли помочь и с удовольствием нянчились с Таней. Достать дрова было непросто. Всеволод, идя с работы, внимательно осматривал двор института и, если видел какую-нибудь брошенную дощечку, прятал её под пальто, выносил через проходную. В женской консультации Ольге выдали талончик на детское одеяльце, сделанное из солдатского шинельного сукна. А с пелёнками было совсем плохо. К счастью при разборке шкафа в отделе Всеволод нашёл старые чертежи, которые когда-то делали не на кальке, а на тонком льняном полотне. Тушь отмыли, ткань прокипятили и у Тани появились замечательные батистовые пелёнки.
Помимо производственной и научной работы приходилось уделять часть времени для работы общественной. Хотя Всеволод был беспартийным, в течение всей войны он работал пропагандистом по вопросам международного положения и председателем цехового комитета. В 1942 году цеховой комитет организовал на станции Вешняки общественный огород для всех сотрудников коллектива, где каждому выделялась одна сотка целины. В 1943 году удалось договориться с совхозом под Подольском о пропашке целины под картофель для коллектива отдела. Совхоз делал это в порядке взаимопомощи, а сотрудники отдела также в порядке взаимопомощи отремонтировали совхозный трактор. Подобные совместные работы, конечно, были дополнительной нагрузкой на сотрудников, которым больше хотелось спать, чем есть, но они существенно улучшали продовольственное снабжение семей и сплачивали коллектив. Вместе с Всеволодом Евгеньевичем на выделенном участке работали Ольга Ивановна, Михаил Павлович и Катя. Работали дружно, энергично и сами называли себя «четырёхколёсным трактором».
Кроме того, Всеволод Евгеньевич помогал Михаилу Павловичу, который работал в Министерстве мясной и молочной промышленности. В результате им было, в частности, выдано авторское свидетельство на изобретение «Устройства, механизирующего операции горячего покрытия оловом молочных фляг и т. п. сосудов». За это изобретение они получили премию в размере 8000 рублей. Естественно, это было очень приятно Ольге Ивановне, так как теперь родственники могли убедиться, что у неё не только добрый и вежливый, но ещё и талантливый муж.
Леонид Соболев, Игорь Михальцев
и новорожденная Таня Михальцева. 1942
В 1943 году Всеволод Евгеньевич был назначен начальником механической и слесарной мастерских и работал на этой должности в течение года. В 1944 году он спроектировал установку по экспериментальному исследованию камер сгорания ГТД (газотурбинного двигателя), руководил её изготовлением, а затем был начальником этой установки. При создании проекта нового опытного ТВД был назначен начальником бригады по узлу камеры сгорания с температурой газа 1200о С, в котором предложил ряд новых конструкторских решений, оправдавших себя на практике, например, применил алюминиевый фиксатор жаровой трубы, а также разработал силовой корпус камеры, заменив им на участке камеры тяжёлую раму двигателя. Сейчас по подобной схеме проектируются многие авиационные ГТД.
Позднее работал ведущим по производству двигателя в целом, а затем начальником установки по испытанию этого двигателя. Работу эту полностью безопасной назвать было нельзя. Однажды во время испытаний от двигателя оторвалась лопатка и, просвистев у виска Всеволода Евгеньевича, врезалась в стену испытательного корпуса. Всё произошло так быстро, что никто даже не успел испугаться. Об этом случае на следующий день говорил весь отдел, хотя при испытаниях на больших скоростях к подобным неожиданностям нужно быть готовым.
Есть определённая логика в том, что положительного и беспартийного Михальцева попытались завербовать в осведомители. Рассказали, какая сложная сейчас международная обстановка, как необходимо, чтобы пресекались любые враждебные действия и разговоры, и как подходит им честный и принципиальный беспартийный сотрудник. Всеволод Евгеньевич отказался от предложенной чести, утверждая, что это будет мешать ему выполнять очень важную основную работу, но заверил собеседников, что, если он узнает о чём-нибудь, что может принести вред стране, он немедленно проинформирует соответствующие органы. Этот тезис ему пришлось повторить не раз и не два, чтобы собеседники поняли, что дальнейшие уговоры бесполезны. Трудно что-нибудь утверждать с определённостью, но вроде бы отказ Всеволода Евгеньевича не имел каких-либо неприятных для него последствий.
После передачи опытных двигателей Уварова на авиационный завод № 41 часть сотрудников отдела были временно откомандированы из ЦИАМ на этот завод. Всеволод Евгеньевич был назначен начальником отдела по расчёту параметров и характеристик двигателя. По его предложению в отделе была рассчитана и спроектирована новая проточная часть турбины, что привело к существенному увеличению КПД турбины и повышению эффективности двигателя.
В 1944 году скончалась бабушка Александра Николаевна, которая жила в квартире Евгения Владимировича на Краснопрудной, и туда переехали Ольга Ивановна, Всеволод Евгеньевич и Таня. В одной комнате поселились Таня с Манечкой, в другой – родители, а Мария Константиновна и Михаил Павлович остались в комнате на Трубниковском.
В этом же году Всеволод Евгеньевич (также, как и Ольга Ивановна) по рекомендации Владимира Васильевича Уварова поступил в заочную аспирантуру для разработки вопроса эффективности термодинамического цикла периодического сгорания в ГТД.
Проведённые им исследования термодинамического цикла периодического сгорания позволили представить этот цикл как общий случай простейших основных циклов ГTД p=const и v=const. Испытания созданной им уникальной экспериментальной установки для исследования короткой камеры периодического сгорания позволили ему обосновать разработанную методику расчёта ГТД периодического сгорания. Полученные теоретические и экспериментальные результаты работы являются фундаментальными и используются на практике.
Он предложил метод сравнения циклов периодического сгорания и p=const, отличающийся от известных, (в частности, от описанного в статье В.В.Уварова), и позволяющий получить преимущество ГТД Периодического сгорания, существенно превышающее значения, встречающиеся в литературе. Владимир Васильевич не пытался отстаивать приведённые в своей статье данные, а одобрил идеи аспиранта.
Переделкино. Владимир Иванович Голубев, Ольга Ивановна, Манечка,
Таня, Леонид Сергеевич. 1946
В 1946 году Всеволод Евгеньевич рассчитал, спроектировал и построил камеру периодического сгорания для ГТД. При доводке камеры удалось избавиться от основного недостатка ранее существовавшей камеры, известного из эксплуатации немецкого самолёта-снаряда V-1, – разрушения автоматических впускных клапанов через сорок минут после начала работы.
После окончания войны сотрудникам было разрешено брать отпуска. Летом 1946 года Таню с Манечкой, Марию Константиновну и Михаила Павловича отвезли в Переделкино, где Леонид Сергеевич арендовал половину дачи в Городке писателей, а Всеволод Евгеньевич и Ольга Ивановны отправились на Рижское взморье. В начале отпуска распорядок дня отдыхающих был очень простой: подъём– завтрак – сон – обед – сон – ужин – сон. Потом, когда немного выспались, гуляли по песчаному пляжу, съездили несколько раз в Ригу, полюбовались башнями, соборами, улочками Старой Риги, а в конце отпуска, выяснив, что приезжие увлекаются посещением рынка, тоже туда съездили. Купили подарки Тане на день рождения: школьную мебель для совсем маленькой куколки – две парты, стол для учителя и стул к нему, карту мира на подставке и чёрную доску. Для дома купили хрустальные бокалы (считалось, что это настоящие «Баккара»), а для души – несколько грампластинок танцевальной музыки рижской студии грамзаписи фирмы «Bellaccord».
Следующим летом захотелось взять с собой Таню и поехать к морю, в котором можно купаться. Всеволод Евгеньевич и Ольга Ивановна любили плавать, а возможности им давно не представлялось. Поехали в Коктебель, где был известный тогда Дом Творчества писателей. Поселили их в отдельном деревянном домике без умывальника и туалета, чтобы ребёнок не беспокоил творящих писателей. Правда, Всеволода Евгеньевича всё вполне удовлетворяло. Он ходил в горы в поисках красивых «щёточек» горного хрусталя и всяких замечательных минералов, ездил на экскурсии, наблюдал за ночными военными маневрами, знакомился с интересными людьми и конечно плавал. И ещё познакомился с некоторыми чертами характера дочери, с которой до того, занятый работой, общался довольно мало.
Всё началось ещё в поезде. Таня знала буквы, могла читать, но делала это очень медленно и без всякого удовольствия, хотя любила слушать, когда ей читают. Родители решили за время отпуска научить её бегло читать. Всеволод Евгеньевич взял роман «Робинзон Крузо» – книгу по которой ещё он сам учился читать – и предложил Тане игру: она читает вслух первую строчку, а он ей дочитывает страницу. Несколько страниц были прочитаны таким методом, но потом то ли роман показался пятилетней Тане не очень интересным, то ли картинки страшными, но она сказала: «Нет. Больше читать не буду». Никакие уговоры не помогали. Тогда отчаявшийся Всеволод Евгеньевич, который любил доводить дело до конца, согласился прочитать ей книгу просто так, «задаром». Таня опять сказала: «Нет. Слушать тоже не хочу».
Второй эпизод произошёл на берегу моря. На побережье была так называемая «Лягушачья бухта», в которой можно было найти забавные пятнистые камешки. Семейство туда весело отправилось, Таня тоже захотела пойти – одно название чего стоило! Дошли, погуляли, а к тому времени, когда собрались идти обратно, Таня, очевидно, устала. «Не пойду». Все разумные аргументы Всеволода Евгеньевича типа: «Ты же умная девочка. Ты же понимаешь, что мы не можем здесь оставаться. Мы опоздаем к ужину. Ты уже слишком взрослая, чтобы нести тебя на ручках, мне будет тяжело. Хочешь, садись ко мне на плечи. На плечах я могу тебя донести». На это был ответ: «Боюсь». Что делать, если ребёнок не плачет, ничего не просит, а стоит и молчит. Не пугается, когда родители далеко уходят в расчёте, что ребёнок или начнёт кричать, либо бросится их догонять. То есть может и пугается, но всё равно стоит и молчит. Отшлёпать? Знают, не поможет. Увы, Всеволод Евгеньевич дотащил дочь на руках. Вспоминал ли он в это время «белые колени» своей преподавательницы немецкого? По крайней мере, он сделал выводы и перед походом в «Тихую бухту», которая была дальше «Лягушачьей», договорился с Таней, что обратно она идёт сама, если боится ехать на плечах. Дошла без каких-либо разговоров. Так они постепенно привыкали друг к другу.
Очень приятными были вечера в столовой, когда после ужина молодёжь оставались поболтать, закончить какой-нибудь спор и попеть. Всеволод Евгеньевич петь не умел, хотя слух у него был хороший, но слушать пение очень любил. Тридцатилетние, сорокалетние и даже пятидесятилетние – они считали себя молодыми, да, в сущности, молодыми и были. Пели в основном красивые несложные романсы типа «Отцвели уж давно...» и особые коктебельские песни:
Прощальный миг, остановись, Помедли, не спеши,
В тебе таинственно сплелись Все чаянья души...
Светлый круг лампы в бархатной темноте южной ночи, красивые люди, красивое пение, всем спокойно, хорошо и немного грустно. Грустно потому, что все знали – такое состояние не может (к счастью) длиться вечно.
Ещё раз они съездили в отпуск втроём на следующий год – на теплоходе по Волге и по Каме. Шли по каналам, проходили шлюзы, осматривали прекрасный Ярославль, Кострому, город Горький (ныне Нижний Новгород), город Молотов (ныне Пермь), но, в основном, Таня читала – уже без всякого принуждения, а родители отдыхали. Случайно на теплоходе собралась интеллигентная компания любителей игры в покер. Играли на спички. Всеволод Евгеньевич играл хорошо, любил эту игру, тонко чувствовал психологию игроков и каждый вечер с некоторой гордостью выкладывал на столик каюты новую горку спичек.
Коктебель. Ольга Ивановна-старшая, Всеволод Евгеньевич, Таня. 1948
После отпусков снова начиналась интенсивная работа. Всеволод Евгеньевич в 1948 году проводил серьёзные теоретические и экспериментальные исследование цикла периодического сгорания. Ольга Ивановна защитила диссертацию по исследованию температурных полей лопаток газовых турбин, а в 1949 году у них родился сын Юрий. Когда, после рождения дочери, Всеволода Евгеньевича спрашивали: «Теперь вы, наверное, хотите мальчика?», – он отвечал, что и раньше хотел мальчика, но не потому, что девочки хуже, а потому, что девочкам тяжелее живётся. Юра появился на свет довольно нервным ребёнком, и по непонятным причинам первые полгода кричал непрерывно. Замолкал он только на руках у мамы, ей даже спать приходилось сидя в кресле. Чтобы Таня не чувствовала себя совсем заброшенной, Всеволод Евгеньевич старался приходить с работы пораньше, чтобы успокоить её и пожелать спокойной ночи. Он заходил в комнату, где уже лежала и ждала его Таня, и садился к роялю. Играл он какие-то детские вещи, которые остались в памяти после занятий с Александрой Николаевной, и несложные джазовые импровизации, что, судя по всему, доставляло ему и Тане большое удовольствие.
Продолжение следует
