Хотя это и не признаётся официально, но Россия сейчас на военном положении. То объявляется тревога, то мобилизация, то отбой. Страна несёт потери. Важно понять: война у нас с таким противником, который не идёт на переговоры, его не обманешь, его невозможно дезинформировать. Поэтому все дипломатические усилия договориться с вирусом бессмысленны и безнадёжны.
Мы ведём бои, число жертв ежедневно уточняется, но вечную поговорку никто не отменял: «Правда — первая жертва войны!».
17 мая министр здравоохранения Дагестана вдруг сообщил, что в республике от коронавируса умерло 40 врачей. А по официальным данным, на тот момент в Дагестане от пневмонии умерло 657, а от коронавируса 27.
Расхождение слов министра с официальной статистикой было столь шокирующим, что на следующий день, 18 мая, президент провёл специальное совещание.
ПУТИН. Опасность коронавирусной инфекции сохраняется по всей стране, а в Дагестане ситуация складывается сейчас непросто. Фиксируются всё новые случаи выявления болезни, её тяжёлых осложнений. В последние дни система здравоохранения региона работает с серьёзной нагрузкой, несмотря на самоотверженные усилия врачей, медсестёр, увеличивается число трагических исходов, в том числе среди самих медицинских работников.
Его пытался успокоить глава Дагестана, которого прямо переполняла благодарность.
ВАСИЛЬЕВ. Владимир Владимирович, спасибо Вам большое. Я бы, если разрешите, не стал бы сейчас говорить о цифрах (ещё бы. — А.М.). Они сегодня есть, и они благодаря последовательной работе сегодня объективно отражают реальную ситуацию (нам всем знакомы эти объективные отражения. — А.М.). Спасибо большое и Вам, и нашему муфтияту. За последнее время, большое спасибо, пошла работа, у нас увеличилось количество тестов, существенно выросло, мы до полутора тысяч дошли, но надо двигаться дальше. И по этому поводу Вы очень четко поставили вопрос. По лекарствам есть тоже подвижки. Мы понимаем, что не сразу и не всё, и не всем. (Вот уж это точно: не сразу, не всё и не всем — удивительная откровенность. — А.М.) Спасибо большое прокуратуре. Она не только подключилась сейчас к проверке выплат врачам, я сразу и об этом хочу сказать. У нас возникли некоторые разночтения (разночтения!! — вот как это называется. — А.М.), я так понимаю, при исполнении Ваших поручений и освоении тех денежных средств, которые в достаточном количестве были направлены в регионы. Я сейчас шел к Вам, делал пометки, по часам идет работа. Мы надеемся, что все, не только средства, которые мы получили, мы их довели до больницы, но и каждый врач, средний персонал, младший — получат именно так, как Вами было поставлено. А то, что было, это действительно вызвало совершенно нехорошую реакцию (разночтения или воровство вызвали нехорошую реакцию? — А.М.). Теперь по средствам индивидуальной защиты. Сегодня медицинские учреждения, по той информации, которой мы располагаем, в достаточном количестве имеют их. (Имеют в реальности или «по той информации»? — вот главный вопрос сегодня. — А.М.) Люди зарабатывают, мы создаем ценности, становимся, естественно, богаче. У нас здесь, в республике, были вопросы, и мне задавали их, — что вы скрываете количество смертей. Мы не скрываем, мы называем всё как есть. Владимир Владимирович, спасибо Вам большое, что Вы всегда уделяете внимание. Пользуясь случаем, хочу Вас поблагодарить за то Ваше поручение, которое позволило нам существенно увеличить строительство школ, детских садов, яслей, причём не только для офицерских семей, а в первую очередь и для жителей нашего Дагестана. Спасибо Вам большое, без Вашей поддержки это было бы невозможно.
Вот это «спасибо за ясли и детские садики» прозвучало так вовремя, так удачно, что сразу понимаешь: этот чиновник непотопляем. (Он в чине замминистра МВД спасал заложников Норд-Оста и тоже рапортовал, что всё отлично.) Цитируя такого человека, трудно остановиться. Он ещё много хорошего сказал, но президента это не успокоило, он распорядился:
ПУТИН. Поручаю Минздраву организовать координацию работы: по преодолению сложившейся в регионе трудной ситуации, по оказанию дополнительной помощи системе здравоохранения Дагестана. Поручаю МЧС организовать масштабные мероприятия по санитарной обработке на территории республики. Прямо сейчас хочу поручить Министерству обороны развернуть строительство такого центра в Дагестане не менее чем на 200 мест.
Сами эти распоряжения (подключить МЧС и Минобороны) говорят: не всё в Дагестане так хорошо, как рассказывал его глава на экране у президента.
С нашей статистикой проблемы начались не сегодня и не вчера. Самый известный и шокирующий пример — данные о потерях в Великой Отечественной войне. Сталин назвал 7 миллионов. Понятное дело, во время войны не называли истинных потерь, чтоб не подрывать боевой дух. Но Сталин это сказал весной 1946 года, через год после войны, когда подсчёты уже были сделаны в мирной обстановке.
Только в 1961-м — через восемь лет после смерти Сталина — Хрущёв признал радикально другое число: 20 миллионов. После Хрущёва пришёл Брежнев, и стала звучать цифра 22 миллиона. Потом, в период гласности, Горбачёв и др. признали, что наши потери составили 27 миллионов. А потом другие исследователи говорили и про 30, и про 35, и даже свыше 40 миллионов (число, прозвучавшее в Госдуме). Но официально считается 27 — это в четыре раза больше, чем было объявлено тем лидером, который руководил страной во время войны.
Другой пример — голодомор в начале 1930-х. По разным оценкам, тогда погибло около 10 миллионов человек. Меньше, чем во время Великой Отечественной, но ведь в мирное время. Один аспект шокирует ещё сильнее: о человеческих потерях не сообщалось вообще. Ни разу в газетах не сообщили о жертвах. Пусть хотя бы о тысячах, а не о миллионах. В учебниках эту историю называли коллективизацией. По отношению к крестьянскому населению страны это было примерно то же самое, что оптимизация, которую устроили нашей медицине.
По сравнению с теми миллионными потерями некоторые трагедии нашего времени просто ничто, если трагедию считают на калькуляторе. Когда случился Беслан, было объявлено, что заложников 350, а их там было 1150 — тоже почти в 4 раза больше. Врали про Чернобыль, про «Курск», про Афган... Только подумать: война началась в 1979-м, погибло 15 тысяч, десятки тысяч вернулись калеками, а первое сообщение о потерях в Афгане появилось в советской прессе в 1989-м — через десять лет!
★★★
Сегодня у нас есть единственное внешнеполитическое утешение: Китай лгал про эпидемию и, похоже, лжёт до сих пор (понятно, ему грозят большие неприятности).
Ещё одно утешение: Америка, Италия, Англия, Швейцария — все оказались не готовы к такой эпидемии. Но очень вероятно, что они справятся быстрее — просто потому, что не врут сами себе: врачи говорят правду, статистики говорят правду, политики говорят правду. И не потому, что правдолюбцы, а потому что знают, что за правду их никто не накажет. Наоборот — есть надежда, что будут максимально быстро приняты необходимые меры, без волокиты, без странных денежных виражей.
У наших чиновников, к сожалению, нет никакого стимула говорить правду. Их, к сожалению, всё стимулирует врать — авось как-нибудь проскочат, избегут начальственного гнева.
Спасает в таких случаях кто-то отчаянный. В Чернобыле таким стал академик Легасов, который заставил признать ядерную аварию, и только поэтому были приняты меры, спасшие Европу от континентальной катастрофы. А про ядерную аварию в Семипалатинске население СССР не знало ничего, и люди, живущие там, не знали и не понимали, почему так растут смертность и жуткие заболевания. Меньше знаешь — лучше спишь (вечным сном).
Но когда-нибудь истинные цифры станут известны. И тогда...
Александр Минкин
