Чувства-паразиты

В детстве чувства возникают естественным образом, но мы быстро привыкаем к тому, что одни из них нравятся родителям больше, чем другие. Эти «хорошие» чувства мы и стараемся демонстрировать, чтобы им угодить. Они закрепляются, и в общении с другими мы невольно продолжаем вести себя так же. Постепенно чувства-паразиты подменяют собой подлинные, и мы, сами того не замечая, теряем контакт с собой.

В природе паразитами называют тех, кто пользуется чужими ресурсами, не отдавая ничего взамен. Например, кукушка подкладывает яйца в гнезда другим птицам. Вылупившийся птенец выталкивает «братьев» из гнезда и один получает всю пищу.

Чувство-паразит действует так же: подменяет собой другое, которое в какой-то момент стало для нас нежелательным. Например, мой ребенок нагрубил мне, и я устраиваю ему выволочку. Я говорю: «Ты наказан, пока не научишься уважать старших». Мой гнев в данном случае — паразитическое чувство. Я уязвлена, испытываю боль, но привыкла выражать ее в виде гнева.

Другое название чувства-паразита — «рэкетное» чувство. В детстве ребенок учился демонстрировать определенные эмоции, чтобы получать («вымогать» — отсюда отсылка к рэкету) у родителей внимание и заботу. В стрессовых ситуациях мы повторяем те же паттерны (модели) поведения, которые позволяли нам получить от родителей хорошее обращение. Подлинные чувства и потребности при этом остаются неудовлетворенными.

Бывает, что одно такое чувство наслаивается на другое. Вначале ребенок усваивает, что страх в семье не поощряется, зато позволить себе гнев можно. Но затем он вырастает и осознает, что выплескивать свой гнев теперь тоже нежелательно, а лучше проявлять выдержку. Так он учится скрывать свой уже выученный гнев за полуулыбкой и маской невозмутимости.

Так ли уж важно, что наши глубинные переживания не соответствуют тем, которые мы демонстрируем? В конце концов, ситуация может требовать от нас определенного самообладания. Скрывая гнев или страх, мы не даем себе раскиснуть и выглядим уверенными в себе и взрослыми.

Вернемся к описанной ситуации: я отругала ребенка за то, что он сказал грубость. На первый взгляд, моя реакция достигла цели: я скрыла свою уязвленность и показала силу. Но что в перспективе? Ребенок может научиться скрывать свое недовольство, избегать общения со мной, а то и начнет грубить специально, чтобы позлить меня. Значит, я не только не добилась желаемого (чтобы ребенок вел себя уважительно), но и усугубила проблему.

В отличие от аутентичных чувств, чувства-паразиты не способствуют завершению ситуации. Наоборот, они сбивают нас с толку и мешают увидеть смысл в том, что происходит. Если ребенок не видит моих подлинных переживаний, ему будет трудно осознать последствия своего поступка. А я в своем желании поставить его на место сама окажусь в роли агрессора и буду переживать из-за этого.

Многие не решаются изменить свои привычки в области чувств, потому что боятся последствий: например, что им не удастся совладать с собой. Или их настоящие чувства другие люди сочтут неуместными. Или они лишатся своего привычного способа решать дела.

На самом деле проявление подлинных чувств — только часть аутентичного общения. Если мы отвергаем рэкетные чувства, это значит только то, что мы перестаем манипулировать другими и обманывать себя. Мы ведем себя адекватно ситуации. Например, гнев может быть подлинным чувством, если мы выражаем его без агрессии, без желания уничтожить обидчика, унизить его в ответ. Мы осознаем, что его вызвало, на кого он направлен и зачем нам нужен.

Каждый из нас, наблюдая за реакциями родителей, анализируя их поступки и слушая советы, делал для себя выводы о том, как нужно общаться с людьми. Впоследствии эти выводы закрепились в поведении в виде драйверов — побуждающих установок. В некоторых ситуациях они могут быть полезными: например, драйвер «будь сильным» есть у многих успешных бизнесменов, спортсменов и политиков. Но вместе с тем он запрещает проявлять эмоции, которые ассоциируются со слабостью, — грусть, гнев, безудержная радость.

Постоянно осознавать свои глубинные мотивы трудно. Но если мы знаем, что наше поведение часто подчиняется некоей установке, нам проще вычислить ее и понять, в какой момент у нас в голове звучит категоричное «мужчины не плачут» или «не веди себя как маленький».

Люди, подверженные чувствам-паразитам, часто живут в мире воображаемых угроз. При встрече им необходимо показать свой характер, заставить принимать себя всерьез, обозначить территорию. Поэтому они часто ведут себя агрессивно без всякой конкретной причины (например, подрезают других на дороге), не могут терпеть несогласие, подозревают других в желании надуть их.

Аутентичное общение подразумевает осознанность: я осознаю, что происходит прямо сейчас, с кем я говорю и о чем. Я понимаю, что, помимо моих интересов, есть интересы других людей. Я готова договариваться о границах и идти на компромисс: это не означает, что я даю слабину — я стараюсь слушать каждого и уважать его точку зрения.

Часто мы просто не слышим того, что говорит собеседник. Мы реагируем на голос, который звучит у нас в голове. Голос, который может принадлежать кому-то из родителей или человеку, с которым у нас недавно состоялось напряженное объяснение. Но тот, кто стоит перед нам сейчас, и понятия не имеет об этом. Поэтому важно слушать и слышать именно его.

Возможно, перед нами трудный человек: он неуступчив, все время возражает и торгуется. Попробуйте услышать, что скрывается за его словами. Возможно, им владеют те самые чувства-паразиты. Может быть, это пройдет, но его нужно вывести из этого состояния, дать почувствовать себя в безопасности. С помощью уточняющих вопросов постарайтесь выяснить, чего он на самом деле хочет.

Одна из распространенных ситуаций, которыми «кормятся» чувства-паразиты, — конфликт. Аутентичный коммуникатор не нападает на собеседника, не обвиняет и не упрекает его.

Он не избегает высказывать претензии, но делает это конструктивно: говорит о том, что его не устраивает, точно и конкретно, предлагает варианты решения проблемы, прислушивается к собеседнику, берет ответственность за сказанное и признает свои ошибки.