Гранин и Ленинград, Гранин и Санкт-Петербург, — в какой-то момент эти два имени слились воедино, Даниил Александрович болел за свой город словом и делом, причем, не просто ограничивался какими-то комментариями, но шел в своих стремлениях по-фронтовому, до конца, добиваясь результата. А последнюю — ненаписанную — книгу хотел посвятить любви, и до финала, даже в больнице оставался в ясном сознании... О чем нам и рассказала Людмила Фомичева, навещавшая Гранина буквально еще в четверг прошлой недели.
— Людмила Дмитриевна, с ним мало кто общался в последнее время? Все-таки возраст — 98 лет...
— Да нет, ну что вы, он всегда с удовольствием всех принимал, такой общительный человек, здравомыслящий, с абсолютно светлой головой... его уход — невосполнимая потеря для Петербурга, для России, он как совесть наша, человек глубоко нравственный, фронтовик, столько жизней прожил, и очень благодарил судьбу за всё за это. Мы часто ходили с ним в филармонию и на разные фильмы ходили. Я ему говорю — «Вы потому так долго живете, что вам интересно жить!». И он вторил: «Ты послушай, Людочка, действительно всё вокруг так интересно!». Какая жизнь вокруг, все перемены, почему люди выходят на митинги...
— За Петербург он всегда заступался, когда обижали...
— Конечно. Обязательно. К нему бесконечно ходили люди. Просили помощи. Он переживал за любимый город, который в войне отстоял. Многое предложил, организовал. Например, создал благотворительный фонд имени Лихачева, который занимался просветительской деятельностью. Организовал конгрессы Петра Великого, нашел много городов по России, к основанию которых имел отношение Петр. И в этом году петровский конгресс прошел даже в Париже, потому что Петр туда ездил, брал что-то полезное для России, что можно было внедрить. Даниил Александрович очень хотел «раскрутить» и следующую фигуру — Екатерину Вторую... так что у него было множество идей, и большинство из них претворились в жизнь.
— Например, построили Арку Победы в Красносельском районе Санкт-Петербурга...
— Совершенно верно. Когда закончилась война, и войска входили в город, то стояли временные, фанерные арки Победы; а так в городе были арки прошлых войн — Московские ворота, Нарвские триумфальные ворота, а вот арки в честь Великой Отечественной войны не было, и тогда Гранин обратился к губернатору, а тот его поддержал. И в Красносельском районе сделали шикарную монументальную Арку Победы, мы с ним ездили на ее открытие два года назад. Так что он везде ходил, всем интересовался... очень переживал, чтобы не объединяли нашу Российскую национальную библиотеку с Ленинкой. Писал письмо Медведеву, что не нужно передавать Исаакий. У него на все была своя позиция, и к его голосу прислушивались. К нему приезжали и поговорить, и посоветоваться и Полтавченко, и Матвиенко, и Путин... Последний раз, когда его награждали государственной премией, он собрал вокруг себя всю интеллигенцию — Пиотровского, Додина, со всеми дружил.
— Какие-то высказывания его вам запомнились?
— Он часто встречался со студентами, школьниками, и ему задавали очень интересные вопросы. Так однажды вдруг спросили — «А сколько вы убили немцев?». А он ответил: «Мы — поколение промахнувшихся. Он промахнулся в меня, а я промахнулся в него». Или, напротив, он спросил одну девушку: «Скажи, а что такое счастье?». И ее ответ ему очень понравился: «Счастье — это Я здесь и сейчас». А вообще Даниил Александрович был очень совестливый человек...
— Сложен или легок в общении?
— Он был крепким. Со своим мнением. Если ему что-то не нравилось — разворачивался и уходил. И всегда доказывал свою правоту. Последнее, что он просил у губернатора: «Ну как же так, такой величайший у нас композитор Петр Ильич Чайковский, но нет в Петербурге памятника ему». И губернатор пообещал, что памятник поставят, конкурс объявили... до последнего бился за родной Петербург.
— Когда вы его видели последний раз?
— Совсем недавно. Я была у него в больнице. Он во вторник скончался, в 21.54. А я была у него в реанимации в четверг. Он говорил: «Как тяжело. Я устал. Они меня мучают...» (иронично про врачей). Но он был сильной личностью: ему очень плохо было еще в 2012 году, но такая сила воли, что смог тогда встать на ноги. Уникальный. А потом в 2014-м выступал в Бундестаге. Он стоял на костыликах, рассказывал про блокаду, ему подставляли стул, но он отказывался и простоял 45 минут, пока выступал. Рассказывал такие вещи, которые немцы — тем более современные — и не знали. Говорил, что война не нужна. В первом ряду сидела Ангела Меркель. А потом весь парламент, весь Бундестаг встал и... плакали просто. Он же сражался до 1944-го (потом восстанавливал сети Ленэнерго), был в ополчении, немцы приближались к Пушкину, а наши уходили, сдавали Пушкин. И Гранин в своих книгах пишет — как это было ужасно, позорно и больно... отступать.
— У него много родственников осталось?
— У него одна дочка Марина Даниловна, есть внук, и пять правнуков. Прощание будет в субботу в 12 дня в Таврическом дворце, а в 15 часов его похоронят в Комарово, там, где жена у него похоронена, там, где дача — старенькая, деревянная, которую они сами строили с женой. Он любил туда ездить. Там была особая жизнь, уклад. Там Ахматова когда-то жила, он даже застал ее. Такая библиотека богатая у него. Вечера постоянно устраивались — то концерт бардов, то книги обсуждали...
— А что он из последнего написал?
— Он только что закончил книжку «Она, и всё остальное». Издали. Его интересовала не просто тема войны, но волновали судьбы, люди, — это любовная история, но очень нравственная. Речь идет про наше время, когда один инженер-энергетик поехал на командировку на конференцию, и там познакомился с немкой. Сначала он не обратил на нее внимания, она повела его на какую-то выставку... позже у них возникли чувства друг к другу. А потом оказалось, что мать этой немки изнасиловал российский солдат в Берлине... она — такое нежеланное дитя, но она выросла, у нее особое отношение к русским... Еще он собирался и следующую книгу писать. Говорил — «Какое это счастье, Люда, вот я сижу, работаю, и получаю от этого удовольствие».
— А про что была бы книга?
— Говорил, про любовь. Не успел.
Ян Смирницкий.
