Лет десять назад я опубликовал в «Литгазете» статью под названием «Литература... и рынок». Мой вывод сводился к тому, что векторы культуры и рынка разнонаправлены, точнее — противоположны. Прошедшие с тех пор годы укрепили меня в этом мнении. Его подтвердил и список лидеров общественных опросов, приведенный П. Басинским в статье «Чего я жду от Года литературы?» («Российская газета» 12.01.2015 г.) и выявивший читательские, слушательские и зрительские предпочтения в минувшем году. Не стану перечислять «народных избранников», они делают свое дело как умеют. Тут важнее, что делает рынок. А он целенаправленно снижает культурный уровень, огрубляет вкус, примитивизирует интеллект и весьма преуспел в своих трудах. При этом рынок не ставит такой цели — огрубить, опустить и примитивизировать, т.е. не создает спецколлегий и групп влияния, он просто так устроен. Можно ли винить жару за пересыхание водоемов, а мороз — за их замерзание?
Особенно велика роль рынка в падении тиражей. Хотя многие объясняют обвал тиражей наступлением новых технологий — фактор, который нельзя отрицать. В нашей ситуации к тому же сказалось разочарование в идеологиях, идеях, в конечном счете в слове.
Так или иначе в период ломки системы и радикальных реформ страна осталась без своего наиболее совершенного интеллектуального инструмента. И эту диверсию совершил рынок — стихийно, походя, почти не ставя такой цели. Рыночное ценообразование, панацея в понимании не в меру ретивых и недальновидных реформаторов, взвинтило цену на бумагу, типографию, перевозку и пересылку литпродукции; одновременно оно ввергло в нищету «человека читающего» — ученого, преподавателя, врача, инженера, студента. Двойной удар вышиб опору и вызвал обвал. Итог не просто аномален, но опасен для нравственного здоровья нации. Тесты и замеры социопсихологов с научной объективностью фиксируют диагноз: в обществе нарастает культурная и духовно-нравственная энтропия. «Самая читающая в недавнем прошлом страна опустилась на уровень развивающихся малограмотных стран Азии и Африки. «Точка невозврата» покамест не пройдена, но скоро деградация может стать необратимой.
Однако цель моего текста не сетования, а поиск выхода, попытка спасения. Что сделать для того, чтобы наиболее совершенный интеллектуальный инструмент был извлечен из чулана и пущен в дело?
Тут я возвращаюсь к своей давней статье. В ней сформулирована простая мысль и высказано предложение, способное продвинуть нас в нужном направлении. Та статья осталась втуне. Мною движет надежда, что несвоевременные мысли десятилетней давности сегодня, в Год литературы, будут востребованы.
Кто соприкасался с практикой литературного дела, знает, что главная причина падения тиражей — развал книготорга. Оставим в стороне такую сложную материю, как кризис «гутенберговской цивилизации» во всех его аспектах, поговорим об утолении «духовной жажды», то бишь об удовлетворении спроса на серьезную литературу. О тиражах уже сказано: общительному автору новинки едва хватает для родни и однокашников, оставшаяся же часть расходится в магазинах Москвы и Питера. За чертой при этом остается огромная страна с еще не вымершим и не разучившимся думать народом, и нынешние тиражи следовало бы увеличить раз в десять.
И все-таки положение не безвыходное. Вот к чему я хочу привлечь внимание всех, кто заинтересован в оживлении интеллектуального тонуса и в восстановлении перевернутой шкалы ценностей: наперекор всему в пору развала в стране сохранились очаги, культивирующие литературу, а главное — уцелела система распространения. Я говорю о «толстых» литературных журналах. На исходе минувшего века мы оказались свидетелями двух аномалий, связанных с этим видом деятельности, бума 80-х и нынешнего кризиса. Тучные годы сменились тощими. К чести журналов: они не опустились и не пошли по рукам. Многие полагают, что сегодня они даже интереснее, чем в пору журнального бума. Сегодня важно то, что, несмотря на потрясения, институт литературных журналов выжил и может послужить обществу. В провинцию не поставляют талантливые книжные новинки (нерентабельно!), но туда все еще поступают журналы. В сводках подписки отражаются Анадырь и Тында, Магадан и Улан-Удэ... Необходимо воспользоваться работающей структурой и утроить, удесятерить количество журналов, поступающих на периферию.
В пореформенные годы журналы были вытеснены на обочину общественной жизни, молодое поколение мало что знает о недавних властителях дум. Но, может статься, они для того и выстояли, чтобы послужить стране в трудные годы. Их внутренняя структура, как нарочно, устроена для поддержки интеллектуально ослабленного организма: в каждом номере собраны проза и поэзия, критика и публицистика, политология и мемуары.
Положим, доводы убедительны, и я озаботил читателя. Но как сдвинуть воз, как удесятерить тиражи? Где обещанная прагматичная идея?
Она родилась из прежнего опыта: в конце 80-х, когда не хватало даже миллионных тиражей, читательская среда нашла решение: на журналы стали подписываться в складчину: персонал клиники, педагогический коллектив, лаборатория НИИ... Сегодня, в условиях трудностей, переживаемых «человеком читающим», этот способ еще естественнее, а его эффективность обещает приостановить культурную энтропию, дать стимул самоорганизации и становлению гражданского общества. В Год литературы коллективную подписку на журналы надо превратить в общественную кампанию вроде тех, которые не раз помогали стране в решении больших задач.
Предложенная идея проста и легко осуществима. Но только в том случае, если у русской интеллигенции не отмер инстинкт самостояния, если она испытывает потребность в осмыслении исторической коллизии, в которой оказалась страна, и ищет пути разрешения, если, в конце концов, уроки русской классики не пропали даром.
Не хотелось бы прослыть прожектером — идея подписки в складчину реализуема только при условии ее настойчивой пропаганды, поэтому обращаюсь за поддержкой ко всем, кто разделяет выраженную здесь озабоченность.
В завершение сошлюсь на одного из умнейших русских людей, поэта и дипломата Федора Тютчева: «Всякое ослабление умственной жизни в обществе неизбежно влечет за собой усиление материальных наклонностей и гнусно-эгоистических инстинктов». И еще: «Судьба России уподобляется кораблю, севшему на мель, который никакими усилиями экипажа не может быть сдвинут с места, и лишь только одна приливная волна народной жизни в состоянии поднять его и пустить в ход».
Неужели это сказано не сегодня?!
Александр ЭБАНОИДЗЕ,
писатель, главный редактор журнала «Дружба народов»
