Канал Starz показывает долгожданную экранизацию "Американских богов" в жанре героического паноптикума
Огромный чернокожий громила по имени Тень (Рики Уиттл), которого тюремный распорядок приучил сидеть тихо и не высовываться, читает в камере Геродота и готовится на воле вести жизнь скромную и добропорядочную. Но судьба судит иначе: Тень выходит раньше срока — жена погибла в автокатастрофе, и теперь вместо теплой супружеской постели его ждут похороны. Дорога домой не то дарит, не то подсовывает ему попутчика, пронырливого мужчину с одним неподвижным глазом и умением видеть скрытое, по имени мистер Среда — сыгравший его Йэн Макшейн не молод и не стар, а будто вечен. На самом деле это действительно бог, древний скандинавский Вотан, просто несколько поистрепавшийся за века забвения и поднабравшийся земных привычек.
"Меня всегда занимал вопрос: что случается с демоническими существами, когда эмигранты покидают родину? Американцы с ирландскими корнями помнят фейри, американцы скандинавского происхождения помнят домовых ниссе, греко-американцы — врыколаков, но их легенды остались в Старом Свете. Когда я спрашивал, почему этих демонов никто не видел в Америке, мои собеседники смущенно говорили: "Они боятся плыть через океан, это очень далеко"-- и что, в конце концов, Иисус и его апостолы до Америки тоже не добрались" — такой эпиграф Гейман помещает на первую страницу романа. Его американа — это долгое путешествие Тени к истокам той мифологии, которой довольствуется нынешний житель Нового Света, утративший прежние корни и жаждущий укорениться сызнова.
Впрочем, Иисус, как вскоре выяснится, до Америки все-таки добрался, да еще и не в единственном числе. В тонкости нынешней космогонии Тень посвятит мистер Среда, когда наймет его телохранителем: есть белый Иисус и черный — потребность в нем была так велика, что их завелось несколько, а мексиканский Иисус прибыл сюда как обычный гастарбайтер, и даже, кажется, замочил ноги, переправляясь через реку. Остальные тоже действовали по обстоятельствам. Древняя Лилит поселилась в борделе под именем Билкис (Йетиде Бадаки) — и надо видеть, чем она занимается с теми, кто всего лишь хочет секса. Славянский Чернобог (Петер Стормаре, с видимым удовольствием играющий славянское величие пополам с безобразием) окопался в деревне, служит на бойне и не прочь врезать своим молотом по лбу Тени. Не дурак выпить и подраться и ирландский лепрекон по имени Бешеный Суини (Пабло Шрайбер) — зато после нескольких яростных стычек он научит Тень доставать золотые монеты из воздуха. Арабский джинн служит таксистом, Анубис с Тотом держат похоронное бюро — Гейман приземлил древние легенды, чтобы мы почувствовали себя ближе к богам. Нечто подобное задолго до Геймана проделал на местном материале Михаил Булгаков, но Гейман вместо беспощадной сатиры наполнил свою историю тем, что теперь принято называть "экшен". Шоураннер сериала Брайан Фуллер, талантливый визионер, автор невыносимо эстетского "Ганнибала", создал для его фантазий красивое и тревожное обрамление, подкрутив контрастность в кадре, так что все стало точно по Гейману: "Такое ощущение, словно, разразись у нас гроза, все стало бы на свои места".
На места все, конечно, не встанет, наоборот, сорвется в бешеный пляс, чтобы приучить Тень спокойно принимать за реальность то, что он раньше считал фантазией. Скоро он узнает, что на вакантное место старых богов претендуют другие — алчные, энергичные и поджарые. Техномальчик (Брюс Лэнгли) едва не вытрясет из него душу, а вездесущая Богиня Медиа (Джиллиан Андерсон) будет смотреть на него из каждого телевизора и завлекать в свое царство, будто сирена. Жизнь старых богов все еще поддерживает энергия веры, но и вера в последние времена оскудела, и энергии хватает только на драку. А вот "Почему этих демонов никто не видит в Америке?" — вопрос не праздный. Если Иисус, по Гейману, может замочить ноги, переходя реку вброд, а Вотан колесит по дорогам Америки на немодном авто, то и Тень, в свою очередь, может долго думать о снеге — и тот повалит как из бочки, и если не перестать о нем думать, то снегом занесет весь город. Может быть, Гейман приземлил древние легенды, чтобы боги получились, как мы, а мы — как боги: поищи его в себе, вообрази себе снег, и, может быть, снегом завалит весь город — такое бывало не раз, жизнь — тот еще магический реализм.
