«История для детей – лучшая в искусстве форма для того, о чем ты хочешь поведать»
Клайв Стейплз Льюис
Мы с детьми прогуливались по центральной улице нашего города. Поравнявшись с памятником внушительного размера, Катя громко спросила:
— Мама, в кого он превратился?
— Это памятник Владимиру Ильичу Ленину, - ответила я дочке.
— Катину! — тут же сострил Петя.
Все, конечно же, засмеялись.
Катин вопрос меня заинтересовал. Он ярко подтвердил мне, что мышлению маленьких детей свойствен анимизм — склонность наделять неживые предметы душой. Пока мы, ничего не подозревающие родители, наслаждались прогулкой, дочка при виде памятника представила в уме (на «внутреннем психическом экране») целую драматическую ситуацию, в которой некий человек (он) превратился (возможно, не просто так) в кого-то, кто сейчас стоит в застывшей позе на высоком постаменте в виде огромной чугунной скульптуры (возможно, живущей своей потаённой жизнью).
У детей «внутренний психический экран, на котором разворачиваются воображаемые события, в чем-то подобен экрану компьютера. В принципе на нём с лёгкостью можно вызвать любой образ (было бы умение!), изменить его, как хочешь, представить события, которые невозможны в реальности, заставить действие разворачиваться так стремительно, как это не бывает в реальном мире с обычным течением времени».
«Хорошо, что полдень, а не ночь!» — в шутку подумала я, вспомнив сцену из сказочной повести Сельмы Лагерлёф «Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями». В ней бронзовая статуя короля, к которой обратился Нильс по сути с тем же вопросом, что и Катя к памятнику (отличным только по форме), ожила и двинулась за своим маленьким, не по росту нахальным обидчиком.
Кто-то медленно и тяжело шел за ним. Каждый шаг был как удар кузнечного молота о наковальню. От каждого шага вздрагивала земля и звенели стекла в домах. «Бронзовый!» - мелькнуло в голове у Нильса.
В детстве образ шагающего по спящему городу бронзового короля буквально отпечатался в моем сознании. Помню холодящее сердце чувство страха за убегающего со всех ног Нильса от преследующей его статуи. Обнадёживало одно — статуя до восхода солнца должна была вернуться на свой постамент, потому что ходить ей разрешалось только по ночам.
Теперь я понимаю, какие струны детской души затрагивает волнующая тема, связанная с потаённой жизнью предметного мира. Этот мотив можно проследить во многих произведениях детской литературы. Например, в «Щелкунчике» Э.Т.А.Гофмана, «Чёрной курице» А.Погорельского, «Свинье-копилке» Г.Х.Андерсена.
Также широко встречается в литературе для детей другой мотив — «уноса или выпадения из мира Дома в Иное пространство через некий магический проём». Например, сюжет ухода ребёнка внутрь картины (или зеркала).
В детстве я любила сказки Клайва Стейплза Люьиса «Хроники Нарнии». Мне даже удалось увлечь ими соседского мальчика. Он каждое утро заходил за мной в школу, и по дороге я рассказывала ему то, что успела прочитать за вечер.
Прекрасное было время!
Любопытно, что главные герои одной из книг, названной «Лев, колдунья и платяной шкаф», попадали в сказочную страну через шкаф.
Он прыгнул в шкаф и захлопнул за собой дверцу, забыв, что делать так очень глупо. Затем принялся шарить между шубами… «Люси, Лу! Где ты? Я знаю, что ты здесь!» Но ему никто не ответил, и Эдмунду показалось, что голос его звучит странно – как на открытом воздухе, а не в шкафу. Он заметил также, что ему почему-то стало очень холодно. И тут он увидел светлое пятно…Он думал, что это открытая дверца шкафа. Но вместо того, чтобы выйти из шкафа и оказаться в пустой комнате, он, к своему удивлению, обнаружил, что выходит из-под густых елей на поляну среди дремучего леса.
Этот момент сильно будоражил мое детское воображение, наделяя все шкафы в доме аналогичным волшебным качеством.
Конечно, если у ребёнка наблюдается излишняя погруженность в мир фантазий, в собственные эмоции, воспоминания, то взрослому необходимо научиться возвращать его в реальный мир.
Предлагаю в качестве «палочки-выручалочки» воспользоваться педагогическим опытом Мэри Поппинс. В подобных ситуациях она резко переключала внимание ребёнка и заставляла его что-то быстро делать. Например, произносила такие фразы: «Причешись, пожалуйста!», «У тебя опять развязались шнурки!», «Иди умойся!»
Этот грубоватый прием напоминает резкий шлепок массажиста, которым в конце массажа он возвращает к действительности впавшего в транс, размякшего клиента. Проблема «слитности реального и фантазийного» связана с неразвитостью самосознания у ребёнка и может доставлять ему трудности.
Абсолютную образность детского мышления отмечал К.И. Чуковский. Он утверждал, что те стихи, с которыми художнику нечего делать, совершенно непригодны для детей.
Пишущий для них должен, так сказать, мыслить рисунками.
Стихи, печатаемые без рисунков, теряют чуть не половину своей эффективности. Если перелистать любимые наши сказки, например, «Тараканище», то можно увидеть, что для неё требуется двадцать восемь рисунков (по числу зрительных образов), для «Мойдодыра» — двадцать три.
Моя малышня постоянно требует показать описываемых героев, ситуации, предметы. В книге про Незнайку Петя настойчиво просил меня продемонстрировать все необычные дома Солнечного города. В повести «Папа, мама, бабушка, восемь детей и грузовик» девочек заинтересовала внешность приехавшей бабушки и картинка, как малыш Мортен красит пол красной краской. Благо — такие картинки нашлись.
Но вот изображения «вылитого Кощея» в рассказе Виктора Драгунского «Бы…», к сожалению, не оказалось. И дети расстроились, а у меня создалось впечатление, что прочитано всё зря. Так и хочется воззвать ко всем оформителям детских книжек:
Уважаемые иллюстраторы, не жалейте красок и образов! Они маленьким детям очень нужны!
Способность к воображению дает подросшим карапузам совершенно новые степени свободы. Она позволяет им быть активными хозяевами над воображаемой ситуацией, чего в реальной жизни пока не хватает. Вот у Пети неожиданно появились «прыгучие силы». Он гордо мне сообщил:
Мама, я к взлёту готов! На счёте десять я буду взлетать, как ракета.
И ничего, что носом в подушку. Главное – ощущение собственной силы!
Новая Петина идея:
Бензин – это ветер! С помощью ветра я могу летать. Надо только поменьше колбасы есть - так я смогу летать!
После прочтения сказки «Каша из топора» у сынишки в голове возник образ «бесконечной каши», о чем он поспешил сообщить: «Топор только нужен!»
Недавно удивила и Варя. Она выступила в роли сказочницы. Рассказывала нам перед сном свои сказки, в которых был вкусный лес с вкусными ёлочками, вкусными феями и вкусными комарами; была ещё девочка, безуспешно пытавшаяся залезть на ёлочку, но всё время падала и падала, и падала…
Забавно у дочки получилось интерпретировать сказку про трёх медведей: «Вечером пришли медведи. Вот сколько!» (показывает три пальца).
А потом громко: «А каши нету!»
Мы рассмеялись, представив разочарованные медвежьи физиономии, образ которых щедро нафантазировала для нас начинающая маленькая сказочница.
Несмотря на имеющиеся проблемы в детском фантазировании, уверена, что его у детей надо развивать — вовлекать их в неожиданные и фантастические приключения.
Хорошо бы ещё научиться у Мэри Поппинс «одним шлепком» возвращать детвору обратно в реальность. Но здесь не всё так просто, а зависит от сложности внутренней жизни и интеллекта ребёнка.
По мнению психологов, постоянные, любимые детские фантазии могут определить потом всю его жизнь, поэтому нам, взрослым, стоит приложить все силы, чтобы эти фантазии были светлыми и добрыми.
Мария Кулыванова
