— Карима, впервые в истории институт Генплана Москвы возглавила женщина, к тому же очень молодая и совсем не похожая на классического чиновника-управленца. Не страшно было соглашаться на такую работу?
— По своему характеру я человек решительный и не робкий. Когда родители переехали на работу в Америку, мне было 10 лет. Новая страна, чужой язык — английского я практически не знала, а меня сразу же отправили в американскую школу. Ничего, погрузилась, освоилась. Через несколько месяцев школу пришлось сменить — первая оказалась слабоватой. Нашли другую школу для девочек, старейшее заведение подобного рода в Америке. Она находится в городе Олбани, столице штата Нью-Йорк. Каждое лето я возвращалась в Россию, где параллельно училась экстерном. Получается, что с самого детства приходилось часто менять обстановку, знакомиться с новыми людьми, приспосабливаться к новым обстоятельствам. Ничего страшного — со всем человек может справиться, если имеет правильный и положительный настрой и не боится работы. А с этим у меня проблем никогда не было, я всегда была готова напрячься, посидеть допоздна. Поэтому страха перед вступлением в должность директора института Генплана не было. Я знала, что там есть сильнейшая команда специалистов, на которых можно опереться. Предыдущая работа у меня тоже была непростой, но по многим критериям меня устраивала.
— Ваша карьера в Америке складывалась успешно…
— Да, проект, который я вела в Соединенных Штатах, касался здравоохранения, мне пришлось начинать его с нуля. Я была буквально вторым человеком в команде, финансирования никакого не было, а у инвестора — Билла Гейтса — отношение к этому проекту было несколько поверхностное: мол, обычная научная работа, ничего особенного. Я создала команду, поставила проект «на рельсы», добилась определенной стабильности.
— И почему же оставили свое детище?
— Я родилась в Москве, как и мой отец. Он, кстати, появился на свет в известном роддоме Грауэрмана на Арбате, а жил в доме, где сегодня находится галерея художника Шилова, практически окнами на Кремль. Москва — это мой город, я его люблю и очень хотела сюда вернуться и не представляю, что могла бы жить где-нибудь в другом месте, потому что чувствую себя москвичкой. И когда появилась возможность вернуться на родину, заниматься именно тем делом, которое для меня близко, то я не могла отказаться.
— Год назад вам предложили занять пост заместителя директора НИиПИ Генплана...
— Да, сначала я работала первым заместителем директора, потом исполняющим обязанности директора — у меня получился плавный переход. Когда я пришла в институт, то возглавила направление по экономике и математическому моделированию. Это как раз мой профиль. Я создала здесь центр, набрала ребят из Физтеха и Бауманки — такие кадры можно увидеть скорее где-нибудь в «Яндексе», чем в институте Генплана. Направление работы было аналитическим. Мы разрабатывали различные модели и методики, позволяющие принимать правильные, обоснованные решения — выявляли критерии оценки, выстраивали логические цепочки.
— Судя по всему, ваша работа мэру понравилась, потому что через некоторое время вас назначили директором института Генплана.
— После этого мои обязанности несколько расширились. Пришлось заниматься не только экономикой и математическим моделированием, но и другими экономически и стратегически важными вопросами, например нормативной базой. Нужно было понять, какие проблемы и нестыковки существуют сегодня в Генплане Москвы, как это увязывается с Градостроительным кодексом Москвы и Градкодексом федеральным.
— Вы с детства решили стать ученым? Родители сознательно прививали любовь к точным наукам или это получилось само собой?
— Мой отец страстно любит свою работу. Он готов работать по ночам без усталости и сна. Мы с братом тоже стремились найти такое же дело по душе. Для меня это была математика. Я не теоретик, а прикладной математик. Математика для меня — это инструмент, чтобы улучшить этот мир. Это не просто форма для формулы, чтобы доказать какую-нибудь теорему, а именно постижение того, что нас окружает. Кстати, мои первые научные работы были в сфере физики с уклоном на математику. Я любила моделировать различные физические процессы, потом это перешло на моделирование логистических систем, потом на моделирование системы здравоохранения, потом на атомную энергетику, а сейчас это перешло на вопросы градостроительства. Общие точки соприкосновения есть во всех сферах, и с этой точки зрения математические модели работают универсально. Я не тот теоретик, который витает в облаках с формулами. Просто математика и различные методики по принятию решений позволяют опираться не на интуицию, а на логику и расчет.
— В декабре московские власти заявили о создании нового института планирования, так называемого «Градплана». Почему возникла необходимость менять сложившуюся структуру?
— Охотно поясню: потому что вокруг этой инициативы остается много непонимания и путаницы. Государственное автономное учреждение градостроительного планирования — ГАУ «НИиПИ Градплан» города Москвы — было создано для повышения эффективности принятия градостроительных решений. Градостроительство — это наука, которую нужно постоянно совершенствовать. А улучшается наука за счет научно-исследовательских работ. Если посмотреть, за последние несколько лет научно-исследовательских работ по градостроительной тематике было не так уж и много. Создание «Градплана» позволит должным образом профинансировать и усовершенствовать эту отрасль. Многие работы, которые нужны для градостроительной базы и которые не всегда у нас достаточно финансируются, будут выполняться в рамках государственного задания.
— Поговаривают, что на посту главы этого нового института хотят видеть именно вас.
— Я знаю, что есть ожидания, что я возглавлю НИиПИ «Градплана», это тоже обсуждалось. Но на данный момент достоверной информации по этому вопросу нет, и кто возглавит новый институт, пока неизвестно. Честно сказать, в нашем институте тоже работы достаточно: это и проектная документация, и проекты планировки, и территориальные схемы.
— Молодых управленцев часто обвиняют в том, что они вытесняют старые кадры — увольняют людей, невзирая на профессионализм и существенные заслуги. Как вы формируете свою команду?
— Это очень хороший вопрос, потому что с приходом молодых специалистов связано недовольство старых сотрудников. Мол, пришел молодой человек, который ничего не понимает и знать не хочет, и заменяет собой опытных специалистов, которые много лет занимаются этой работой и очень хорошо в ней разбираются. У меня отец в Российской Академии наук. Он рассказывает, что молодые руководители грешат решениями, которые губят ту систему, тот фундамент, на котором они же и стоят. Поэтому я первым делом решила советоваться с теми людьми, которые в этом институте проработали десятки лет. Это Олег Артемович Баевский, специалист, который разбирается в Генплане 2010 года лучше, чем кто-либо другой, Михаил Евгеньевич Крестмейн — главный инженер нашего института, который знает про транспорт города буквально все. Я с большим уважением отношусь к этим специалистам, которые знают и понимают город, его специфику, и вообще профессионалы своего дела. Конечно, есть специалисты, которые пришли вместе со мной. Например, Андрей Леонидович Гнездилов, который занял пост главного архитектора нашего института. Он был участником конкурса по развитию Московской агломерации в 2012 году и довольно быстро влился в наш коллектив. При расширении своей команды я смотрю, чтобы в нее приходили профессионалы, а не просто люди по рекомендации или чьи-то друзья. Это было бы неправильно и просто безответственно. Профессионализм — это для меня главный критерий.
— Ваши оппоненты интересуются, какое математик имеет отношение к градостроительству?
— Наш институт занимается развитием города. Для этого необходимо несколько факторов: градостроительное качество жизни, которое обеспечивает архитектор, транспортная и инженерная инфраструктура, за которую отвечает главный инженер. Также необходимо учитывать интересы людей, которые передвигаются по этому городу, экономику, которая заставляет город работать. И вот здесь, на мой взгляд, нужен математик-экономист, который может строить различные экономические, социальные, демографические модели городского развития. Это как раз моя специальность. В институте мы работаем командой — считаю, это правильно. Генплан никогда не был институтом одного человека, и не дай бог ему стать таким.
— Карима, самое большое недовольство горожан сегодня связано со строительством и реконструкцией дорог: Северозападной хорды, Ленинского проспекта, расширением Щелковского шоссе. И вы, и главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов говорите о том, что строите город, удобный для людей. В то же время Москва покрывается эстакадами, мостами и постепенно теряет свой прежний облик. Нет ли противоречия между красивыми идеями и тем, как они реализуются в реальной жизни?
— Без дорог мы никуда не денемся. Если смотреть по плотности улично-дорожной сети в Москве, то город отстает от Пекина и Шанхая в 2–2,5 раза, от европейских или американских городов в 4–5 раз. У нас дорог не хватает — это факт. Другой вопрос, как их правильно развивать. Конечно же, нужно очень аккуратно принимать решения о том, какой улично-дорожный каркас мы должны создавать в городе, чтобы не было узких горлышек, чтобы машины не собирались в одной точке, чтобы движение было равномерно распределено по всем улицам и магистралям. Нужно развивать поперечные связи, дополнительное кольцевое движение, а не только радиальные дороги. Что меня очень радует в нынешней градостроительной политике, это развитие общественного транспорта, метрополитена.
— Но речь идет об эстакадах под самыми окнами. Люди против того, чтобы ухудшались условия их проживания, потому что жилье оказывается рядом с оживленной дорогой. Получается, что им нужно терпеть и жертвовать собой ради развития города?
— Понимаете, городу новые дороги стратегически необходимы, и каждый проект требует отдельного подхода. Если есть возможность пройти не эстакадой, а тоннелем, чтобы не мешать жителям, сегодня это стараются делать. Но в некоторых случаях это невозможно из-за подземных коммуникаций, существующих веток метро, либо строительство выливается в такую стоимость, что никаких денег не хватит. Средства все-таки ограничены, поэтому приходится искать оптимальные варианты. Все они смоделированы, опираются на логику и на расчеты. В наших проектах мы стараемся максимальное внимание уделить тому, чтобы при расширении или реконструкции какой-то дороги благоустроить тротуары, высадить газоны или деревья, создавать комфортную среду для пешеходов. Вопрос это непростой и не сугубо московский. В Лондоне есть такое понятие, как not in my backyard — только не под моими окнами. Никто не хочет, чтобы под его окнами, под их носом строили дороги. Но для города необходимо иметь хорошую связь. Поэтому в этой нелегкой работе наш институт всегда пытается найти самый оптимальный вариант. К сожалению, угодить всем сложно.
— А как вы видите развитие Новой Москвы?
— Эта территория может развиваться по-особенному, по другим правилам, с использованием инновационных и нестандартных технологий, таких как зеленое строительство или так называемый «умный город». У нас в институте сейчас разрабатывается две территориальные схемы Троицкого и Новомосковского административных округов. Мы разбиваем большой проект на этапы, чтобы одновременно развивался транспорт, чтобы рабочие места были сбалансированы с количеством проживающих, чтобы была социальная инфраструктура. Словом, создаем документ, который даст возможность руководителям московского правительства принимать правильные решения.
— Как вы отдыхаете, чем занимаетесь в свободное время?
— В рабочие дни график у меня сумасшедший. Как правило, в 8 часов утра я уже на работе и домой возвращаюсь очень поздно. В субботу у нас объезды по различным административным округам, где проходят встречи с жителями, что для меня очень информативно и важно. А вот вторую половину субботы и воскресенье я стараюсь использовать для себя. Для того чтобы пройтись по городу, чтобы насладиться нашими театрами, парками. Не использовать то, что есть в Москве, это значит не быть полноценной москвичкой. Мое хобби — танцы. Я занималась танцами с детства, поэтому стараюсь вырваться и сходить потанцевать, позаниматься в спортзале, увидеться с родителями, с племянницей.
— Вам довелось пожить в разных городах мира. Какой из них показался вам самым удобным, самым красивым?
— Я очень люблю Москву, она уникальна. В других местах нет ничего похожего на Москву ни по архитектуре, ни по атмосфере. Нам есть чем гордиться и даже хвастаться на международном уровне. Иностранцы обращаются: помогите нам построить такое метро, как в Москве. Я вижу, что у Москвы есть колоссальный потенциал для развития. Город пока еще не обрел стабильность, не попал «в колею», и это тоже меня привлекает в Москве. Со временем мы все больше и больше будем ощущать, как город меняется в лучшую сторону.
материал: Татьяна Чередникова
