11 марта отмечает день рождения Марк Варшавер, заслуженный деятель искусств России, директор театра «Ленком Марка Захарова». Интервью записывали накануне: встретились в его рабочем кабинете, обговорили круг вопросов. «Давайте не будем о возрасте, я ощущаю себя на сорок пять», — сказал именинник — и после этого корреспондент «МК» нажал кнопку «запись».
Четыре десятилетия с половиной — это не случайная цифра: ровно столько лет Варшавер отдал театру на Малой Дмитровке, куда он пришел в августе 1979 года. Но беседовали не только о прошлом и будущем «Ленкома», отношениях с главным режиссером Алексеем Франдетти, но и о том, почему здоровью Марка Варшавера столько внимания уделяют СМИ: стоит не то что заболеть, а чихнуть — об этом сразу сообщают на первых полосах газет и заглавных страницах интернет-сайтов.
— Марк Борисович, давайте для начала отдадим дань жанру праздничного интервью. Скажите, что для вас главное в театре?
— Для меня главное актеры, и особенно важно, что в «Ленкоме» все они играют роли — и не просто в массовке или показывают себя в танце. В течение пяти лет, которые я занимаю пост «директора с расширенными полномочиями», у нас каждый из почти девяноста артистов имеет роли. А было время, когда из такого же общего количества играли только пятнадцать, остальные сидели на «скамье запасных».
Великий Станиславский говорил, что театр начинается с вешалки, а я бы с этим поспорил: театр начинается с режиссера, потому что если его нет, то не будет зрителей и гардероб останется пустым. А у нас, не забывайте, в репертуаре шестнадцать спектаклей, и все — аншлаговые, такого ни у кого нет, это я как глава Директорской ложи театров Москвы говорю.
— С главной миссией режиссера примерно разобрались, а какой вы видите свою задачу как руководителя «Ленкома»?
— Приезжать в театр в восемь утра и быть столько, сколько ты нужен. Каждый день — семь дней в неделю! Так, чтобы слово «выходной» отсутствовало в твоем лексиконе.
— Нагрузка колоссальная. Извините. Но так и хочется добавить: «особенно в вашем возрасте».
— Знаете, я недавно отдыхал в Сочи, там мне сделали подробное исследование, определившее мой биологический возраст.
Итог такой: тридцать восемь лет (смеется). И я, наверное, на столько себя ощущаю — ну, или максимум на сорок пять.
Хотите, кое-что покажу? (Достает смартфон, открывает галерею с видео.) Это я в спортивном зале. Тридцать килограммов в каждой руке. Каждый день делаю восемь подъемов по шестьдесят килограммов.
— Могу вам только позавидовать...
— Я девятнадцать лет хожу на фитнес три раза в неделю. Мое утро начинается так: подъем в половине пятого, быстренько переодеваюсь в шорты и кроссовки, становлюсь на беговую дорожку: 45 минут в обязательном порядке. И я рассказываю это не потому, что считаю чем-то невероятным: просто не могу без этого.
— При этом из каждого вашего чиха коллеги по журналистскому цеху делают сенсацию, как было совсем недавно...
— У меня тогда, кстати, никакого воспаления легких не было, а писали «двусторонняя пневмония». Какая замечательная придумка! Но я все равно продолжаю любить журналистов!
— В недавнем Послании Федеральному собранию Владимир Путин как раз призвал «бросать курить — вставать на лыжи»: вы поддерживаете «перезагрузку» советского слогана?
— Я еще 27 лет назад бросил курить — причем в одну секунду. Тогда ко мне Абдулов пришел и говорит: «Марк Борисович, давайте бросать курить». Я отвечаю: «Какую замечательную вещь вы предлагаете, мой друг, давайте». Входит Янковский, мы ему: «Олег Иванович, давайте бросать курить». — «С удовольствием, бросаем». Появляется Армен Джигарханян, игравший у нас в свое время в «Городе миллионеров». И снова тот же диалог: «Давайте бросать». — «Давайте».
— И все четверо оставили пагубную привычку?
— Через час ко мне прибежал один из артистов и сообщил полушепотом: «Янковский и Абдулов в туалете курят». А я ему: «Попросите очень мягко, чтобы они ко мне зашли». Как раз тогда Абдулов привез из-за границы немецкие антиникотиновые пластыри. Но я вам скажу: никакие ухищрения не помогут, если нет желания и самообладания.
— Давайте вернемся из спортзала в театр: сколько премьер в год вы считаете нормой?
— Чем больше, тем лучше. Вопрос только в том, где взять сколько режиссеров. После ухода Марка Анатольевича Захарова мы сделали девять премьер, десятая — это «Кабаре Пушкин» к 225-летию поэта.
— «Ленком» в плане «постановок со стороны» открыт?
— Мы никому не отказываем. Так у нас появился прекрасный режиссер Александр Александрович Лазарев, который сегодня является главным режиссером Театра Российской армии. Помню, он пришел с идеей поставить «Бег» Булгакова. «Ничего себе заявка», — подумал я, а Лазарев собрал свою группу артистов — и посмотрите, какой чудный спектакль получился, очень своевременный и нужный в наше непростое время.
— Правда ли, что у вас далеко не все гладко в отношениях с новым главным режиссером Алексеем Франдетти?
— С Франдетти у нас замечательные рабочие и творческие отношения. Да, мы не ходим друг к другу чай пить, но я всячески его поддерживаю, раз руководство к нам его поставило. И будь отношения другими, у нас не получилось бы такое зрелище, как спектакль «Маяковский».
Главное же — результат.
Франдетти очень талантливый организатор, у него замечательная команда — не зря их так принимают зрители. Сейчас мы с ним ставим «Кабаре Пушкин» по «Маленьким трагедиям» Пушкина — к 225-летию Александра Сергеевича.
— Молодежь из ЛДНР, Херсонской и Запорожской областей пользуется льготами при поступлении в наши вузы, в том числе творческие. Это означает, что через несколько лет выпускники Щуки или Щепки с новых территорий постучатся в двери «Ленкома». Вы готовы брать в коллектив донецких и херсонских ребят?
— Конечно, это даже не обсуждается! Здесь нужно одно — талант. Но оттуда возьмем в первую очередь, понимая трагедию этих людей. Представьте, что есть какой-то воюющий парень: ушел на фронт по велению сердца, при этом он актер или хочет им стать. Так было после Великой Отечественной, когда в театры и кино пришли Юрий Никулин, Анатолий Папанов, Владимир Этуш, Георгий Жженов и другие наши великие артисты. Я убежден, что для участников СВО должны быть привилегии!
— Марк Борисович, что будет с «Ленкомом» завтра? Насколько далеко вы смотрите в будущее?
— Отвечу кратко, ибо краткость сестра таланта: «Все будет хорошо!» А мы в любые времена должны помогать людям своим искусством, чтобы они выходили из зала счастливыми!
Иван Волосюк
