Московский кинофестиваль — одно из главных кинематографических событий года, которое ненадолго собирает в одном месте ведущих режиссеров, продюсеров и артистов. «Известия» решили воспользоваться случаем и пообщались с Катериной Шпицей, одной из самых востребованных молодых актрис, известной по таким ролям, как стюардесса Вика в «Экипаже», гимнастка Маша в «Поддубном», и многим другим.
— Ваш коллега Петр Федоров как-то говорил, что артистам нередко приходится играть не свои роли, так как известных имен немного и продюсеры перестраховываются. Вам часто предлагают то, что заведомо не подходит?
— Такая проблема действительно есть, но я гораздо чаще отказываюсь от ролей, которые, казалось бы, как раз для меня, однако совершенно мне неинтересны. Если я вижу, что у персонажа нет никакого развития и это банальная попытка эксплуатировать мою внешность, я сразу отказываюсь. Мне потребовалось много лет, чтобы избавиться от амплуа вечной девочки, и возвращаться к этому мне совершенно не хочется. Наоборот, я скорее рискну и возьмусь за ту роль, которая мне не подходит, и получу потом на орехи, чем повторюсь. Парадоксальные вещи вообще интереснее делать.
— Почему так сложно отойти от образа, с которым добился первого успеха?
— Я думаю, это связано с леностью творцов. Гораздо проще взять одного актера, который только засветился, «выстрелил», использовать его как можно больше раз в схожих ролях, а потом списать в утиль. Таких примеров много, поэтому я очень уважаю продюсеров, режиссеров, которые пробуют, ищут какие-то нестандартные решения в плане кастинга, пусть иногда впустую.
И это не только наша проблема. И в сказочном Голливуде, о котором все мечтают, этот вопрос стоит очень жестко. Очень немногим артистам удается выйти за рамки привычного амплуа, как, например, это сделала Марго Робби. Она основала свою компанию и сама спродюсировала фильм «Тоня против всех», в котором смогла сыграть (и сыграть блистательно) нетипичную для себя роль.
— Кто еще из артистов вас вдохновляет в этом плане?
— Из иностранных актрис я люблю Гленн Клоуз, Изабель Юппер, Марион Котийяр… Люблю наших советских актрис, например Инну Чурикову. Это моя любовь на все времена. А из современных российских меня вдохновляет Юлия Хлынина. Она мне симпатична и как человек, и как артист. Вообще я очень надеюсь, что в нашем кино когда-нибудь закончится эта система «взял, использовал, забыл». И тогда появятся настоящие звезды на все времена, а не на пятилетку. Пока у нас есть только обойма талантливых и успешных артистов. А вот плеяды нет.
— Вы уже сыграли около 50 ролей. Какие были самые сложные?
— Для меня сложно то, что неинтересно. Соответственно всё, что интересно, несложно. Когда горишь, откуда-то появляются и решимость, и силы, и энтузиазм. И общий язык с коллегами как-то сам собой находится.
Трудно было на «Метро», потому что там я снималась, будучи беременной. Трудно было и на «Поддубном», так как я только родила. Далее был «Экипаж». Мы снимали поздней осенью на аэродроме в Жуковском, и что там только с нами не делали… (Смеется.) Был жуткий холод, рабочие поливали горячей водой поручни трапа, чтобы убрать лед. А мы стояли и мерзли на этом трапе в униформе стюардесс, так как термобелье спрятать было невозможно.
На «Молодой гвардии» были трудности во время серии досъемок. Мы не успевали и постоянно перерабатывали — до 14 часов за смену. Конечно, мы спали положенное по договору время и позднее возвращались на площадку, но режим сбивался, и с каждым днем нарастала усталость. Вообще, когда работаешь актером, часто надо что-то перетерпеть — холод, жару, недосып, недоедание. Последнее, конечно, самое сложное (смеется).
Но самые трудные в физическом смысле съемки были у меня в начале карьеры, когда я не имела еще прав на комфорт. Здесь мне очень помог сын. Когда Герман родился, я всё время должна была быть рядом с ним, поэтому в договоре появилась опция: собственный гримваген. Теперь Герман вырос, но пункт остался (смеется).
— В марте мы виделись с вами на фестивале в Ханты-Мансийске, и вы радовались так, будто оказались дома.
— Впечатления очень хорошие, смешанные с ностальгией, потому что до 1998 года я жила в городе Инта, это Республика Коми, и всё здесь мне более или менее знакомо. В моей жизни уже были и олени, и строганина из оленины, и пимы из оленьей шкуры… Как будто ненадолго вернулась в детство (смеется).
— Что у вас сейчас в работе?
— Про будущие проекты я никогда не говорю, а из того, что более или менее закончено: были съемки в фильме дебютанта Петра Олевского «Абрикосовый рай» (название пока рабочее), в картине Тиграна Кеосаяна «Мост» (тоже рабочее), в сериале «Янтарь» Марка Горобца, на стадии постпродакшн полный метр «Проект Gemini». Могло быть больше, но у меня количество — не приоритет.
— Качество в первую очередь?
— Не только. Сейчас один из главных приоритетов — это время. У меня есть сын, и я хочу чаще быть с ним.
— Недавно вы вернулись на театральные подмостки после долгого перерыва — играете в постановке «Калигула» Губернского театра.
— В Губернском театре мне комфортно. Очень нравится атмосфера в театре. Здесь исключительно уважительные отношения внутри труппы, без кулуарных дрязг. Сергей Витальевич Безруков очень любит своих артистов, и это ощущается. Мне нравится, какие решения он принимает как худрук и как режиссер, и вообще это большое удовольствие — общаться с ним.
В то же время я не из тех, кто с придыханием говорит о театре. Я понимаю, что это очень сложно (сложнее, чем кино), что это очень важно, но в то же время я отчетливо сознаю, что совершенно не создана для репертуарного театра. Я могу отыграть максимум четыре спектакля в месяц, и то, если все четыре разные. И если репетиций будет минимум (смеется). Сейчас я очень высоко ценю время, которое могу потратить на себя и на близких.
Хотя, возможно, позднее мое мнение изменится. Киношный век актрисы не так уж долог в отличие от театрального. Я понимаю, что когда-нибудь уже не смогу играть героинь в кино, тогда как в театре возможностей будет больше. Это произойдет, наверное, не скоро, но я заранее морально готовлю себя к подобной перспективе (смеется).
Николай Корнацкий
