Гостиная никогда не пустовала: каждый находил здесь дело по душе. Среди этих дел – литературное творчество: стишки в альбом. В самом конце XIX – начале ХХ веков такие альбомчики были в каждом доме. Обычно они назывались Souvenir, ну, а наш более оригинально: «Для возбуждения прилежания». Купили его в писчебумажном магазине Г. Аралова, на углу Тверской улицы и Леонтьевского переулка. Начат 10 ноября 1920 года. Ниночке, моей маме, исполнилось тогда семь лет.
Картинки, наклеенные на страничках, не сводные, а выпуклые, объемные, очень красивые – это бабушка вырезала-клеила вместе со своей маленькой дочкой.
Пишите мне, подруги, Пишите мне, друзья. Пишите все, что вы хотите, Все будет мило для меня.
На первой картинке девочка-озорница, хихикающая, со спущенным чулком, в желтой юбочке. На некоторых страничках картинки большие, значит, для текста мало места. На других – маленькие, тут стишок может быть длинным. Каждый выбирал тот лист, который нравился.
Впрочем, одна страничка нравилась всем. Последняя. Пожелание в конце альбома считалось самым искренним. Оно непременно сбудется! Видимо, это знал и Владимир Ленский, когда писал стихи Ольге:
Пониже подписей других Он оставляет нежный стих.
В общем все старались занять последнюю страничку. Казалось бы, победила бабушка Катя. 11 ноября 1920 года написала своей племяннице:
Кто любит более тебя, Пусть пишет далее меня.
Наивная Катя! Она забыла, что есть еще обложка! Именно там, в правом нижнем углу, какая-то Фрида Борисовна вывела те же слова: «Пусть пишет далее меня…» Что ж, теперь и впрямь далее некуда. Кстати, была и другая примета: не занимать первую страничку: тот, кто напишет здесь, может заболеть.
В альбоме Ниночка обращалась к подружкам, однако стихи там
только от мамы, родственниц, от взрослых друзей дома: сверстники хозяйки еще малы.
Есть советы:
Расти, как пальма горделива, Цвети, как розы цвет.
И будь всегда счастлива, Не зная в мире бед.
Все альбомы и стихи Все на свете пустяки, И советую тебе
Не держать их в голове.
Есть стихи воспитательные:
Дарю тебе мочалку, Прошу ее любить. Она тебя научит,
Как в бане шею мыть.
На нескольких страничках загнутые уголки. Это секрет: Кто прочтет секрет без спроса,
Тот останется без носа.
Отвернешь, а там очередное объяснение в любви. Некоторые стишки повторяются, причем в разных вариантах. Есть странички испорченные – представляю, сколько слез пролила хозяйка. Встречались строчки и более серьезные:
Как Гельцер будь легка, Как Ленин будь умна,
Как Керенский красноречива, И как Венера будь красива.
Подпись: Лео от Ляли. Лео – так маму называли.
Я обратила внимание: ни одной мужской подписи. Значит, занятие это считалось женским. Почему-то нет пожеланий от маминых бабушки и дедушки, а ведь они еще были живы.
Два других альбомчика начаты в 1927 году. Ниночке уже 14 лет. Теперь все стишки только от сверстников. Нет и наклеенных картинок, нет уголков с секретами. Девочка выросла…
Тебе желаю веселиться,
В забавах время проводить,
Но только, только не влюбиться, Влюбленной очень трудно жить.
И, конечно, слова от Тани Шпет, кочующие по всем альбомчикам:
Ты хочешь знать, кого люблю я?
Ее нетрудно угадать.
Будь повнимательней, читая,
Яснее не могу сказать.
Ответ прост: по вертикали, первые буквы каждой строчки. Нужны ли были эти стишки-альбомы? По мнению маминого одноклассника Жени Ольмана не нужны:
А какая-то неизвестная мне Жаннет Мессингер спрашивает: Зачем ты просишь, дорогая,
Стихи в альбом тебе писать? Кого ты любишь – не забудешь. Альбом же можно потерять.
Не потеряла! Давно уже нет на свете девочки Ниночки, а ее альбомчики по-прежнему лежат дома. С 1920 года.
