Последний рассказ Вячеслава Яковлева, который мы публикуем нашем сайте.
Надеемся, что и вам, как и нам, придётся по душе творчество этого автора.
Данила Трофимов, редактор 1001.ru
На входе в супермаркет Иван чуть не столкнулся с мужчиной, бегло глянул на него, намереваясь пройти мимо, но тот шагнул навстречу и перекрыл дорогу.
– Нехорошо, Иван, старых друзей не замечать. Обидно даже, – пророкотал он.
Иван из вежливости поздоровался и посмотрел на него более внимательно. Перед ним стоял крупный мужчина с животом, выпирающим из-под рубашки на выпуск, в руках он держал два пакета с древесным углем. Его простое ничем не примечательное лицо, – приплюснутый нос, очки с круглыми линзами времен тридцатых годов, – не вызывало у Ивана никаких ассоциаций. «Раз он меня называет по имени, значит, когда-то мы с ним все же пересекались, – подумал Иван. – Кто бы это мог быть? Круглые очки… Круглые очки… Таких очков и в продаже уже сто лет нет. Они даже во времена моей молодости были большой редкостью, да и носили их одни „ботаники”, словно хотели специально подчеркнуть свою принадлежность к этому виду млекопитающих. Круглые очки… Вот ведь незадача-то… Ну хоть какой бы еще намек на наше прежнее знакомство».
Художник: Сергей Арсеньевич Виноградов «Красная дача»
– Извините, но я действительно не могу вас вспомнить, – признался Иван.
– Да ты что, Иван! Это же я, Макар!
– Тьфу ты, черт! Вот уж действительно! Извини, Макар, ты так изменился.
– А ты вообще нисколечко. Я тебя сразу узнал. Хотя сколько мы уже не виделись – лет двадцать пять-тридцать?
– Не меньше.
– Слушай, так хочется обо всем поговорить, да мы с женой на день рождения торопимся. А завтра я уезжаю к приятелю на выходные, угля вот на шашлыки прикупил. Ты что завтра делаешь? Поедем со мной. Воздухом подышим, поговорим. Поедем, а? Я тебя с хорошим человеком познакомлю.
Макар поставил мешки на парапет и достал из бумажника визитку.
– Здесь все мои координаты… А лучше так: завтра в восемь тридцать на вокзале у пригородных касс. Я больше никого не приглашаю, потому что там от электрички еще десять километров тайгой топать и потом через реку на лодке. В самую глушь. Все, никаких возражений. Все! Завтра в восемь тридцать!
– А уголь-то в тайгу зачем? – поинтересовался Иван.
– Да так скорей и экологичней. Сейчас вся Европа так делает. К тому же у меня там приятель на экологии помешанный. Пока. До завтра. И никаких возражений!
«Ну, тайфун… – подумал Иван, а потом прочитал визитку и чуть не захохотал. – У него, оказывается, еще и отчество Савватеевич. А мы и не знали. Хотя откуда нам, пацанам, тогда было знать, да он, наверное, еще и тщательно скрывал это, зато теперь: фу-ты ну-ты – Макар Савватеевич, кандидат наук… Видать, та еще семейка была. Отец Савватей, да и мать, похоже, тоже с кандибобером. Иначе, с какого бы перепугу им ребенка Макаром назвать. В то время таких имен пацанам никто уже не давал. Худой был, вечно сопливый, за фонарным столбом мог спрятаться, а теперь смотри как разбарабанило. Завтра, наверняка, мне будет объяснять, что это у него не живот вовсе, а сплошной комок нервов, заработанный в битвах за научную истину. Интересно, кто же он по специальности? Обычно на визитках пишут: кандидат технических наук или, положим, медицинских, а он, скорее всего, ботаник. Да и друг у него, похоже, тоже ботаник, раз на экологии помешан».
На следующий день Макар прибежал на привокзальную площадь минут за семь до отхода электрички. Прибежал опять с двумя пакетами древесного угля. Одет он был так же, как и вчера. Иван снарядился по-походному, захватил с собой термос, легкий перекус, теплый свитер, топорик, а Макар будто и не собирался никуда.
– Давай скорее в кассы! Бери два до Кузино и дуй на четвертую платформу! Она оттуда обычно отправляется, – распорядился запыхавшийся Макар.
– А ты?
– А я сразу на платформу, а то с этими мешками!.. Садись в любой вагон, там встретимся!
– Ну, тайфун! – оценил его теперь вслух Иван и рванул за билетами.
Пока ехали в электричке, Иван узнал от Макара, что тот женат, что у него двое детей и, что недавно он защитил кандидатскую диссертацию. На вопрос – чем занимается? – Макар уклончиво ответил, что работает в ВПК. Ну, раз не хочет говорить, значит нельзя, рассудил Иван и больше об этом его не спрашивал.
На берегу Чусовой их ждал высокий сухопарый мужик с удочками. Увидев Макара, он сильно удивился.
– Ты что так?!
– Да чуть не проспал, – начал оправдываться Макар. – Вчера с Маринкой на день рождения к Емельянову ходили. Ну, и сам понимаешь… Я, надеюсь, ты мне что-нибудь подберешь?
– Да что на тебя подберешь? Разве что только плащ-накидку, – развел руками озадаченный приятель Макара.
– Ретюнский, Феликс Галактионович, – представил его Макар.
Иван представился сам и невольно подумал, на сколько порой наши имена не соответствуют внешности. Перед ним стоял бородатый мужик и широко улыбался, демонстрируя отсутствие передних зубов. «В Кузино стоматолога точно нет, – рассудил Иван, – да и деревенские мужики за своей внешностью не очень гонятся. Но имя-то каково – Феликс – „счастливый” значит. В родословной не иначе как графья были. Один, вон, типичный городской житель, а звать Макар да еще Савватеевич. А с этим в тайге под вечер встретишься – в штаны навалишь, хотя он и Феликс Галактионович».
Погрузились в лодку, которая сразу просела почти до краев, и поплыли по неспешной в этом месте Чусовой. На мутной, шелковистой воде то тут, то там появлялись круги от всплесков мелкой рыбешки. Темно-синие стрекозы парами шныряли за кормой.
– Полдничают, – заметил Феликс, кивая на круги.
– Как полдничают? Время еще обеда нет, – возразил Макар.
– Если бы ты, как они, по зорьке вставал, то сейчас бы и у тебя полдник был, – ответил ему Феликс, налегая на весла.
Приблизившись к противоположному берегу, лодка миновала небольшую заводь глянцевито-желтых кувшинок, с мягким шуршанием вклинилась в камыши, вспорола носом изумрудно-парчовую прибрежную тину, присыпанную, словно бисером, мелкими газовыми пузырьками, и уперлась в деревянную сваю с ржавым металлическим кольцом. Феликс закрепил лодку к свае, отвязал от кормы садок с рыбой и с удовольствием показал свой улов гостям.
– Пока шашлык-машлык да разговоры разговариваем, я ушицу сварганю. Она у нас за ночь настоится, а завтра ее на костерке подогреем и тепленькую, с дымком – лучше не придумаешь, – предвкушал он.
От реки шли еще минут пять. Иван ожидал увидеть в тайге избушку-развалюшку, что-то типа землянки, а они вышли на добротный особняк, огороженный аккуратным забором – штакетник ромбиком. Дом поставлен на пригорке, от него вниз до самой калитки спускается огород с грядками, вскопанными, словно по линеечке, и везде воткнуты колышки с табличками. «Ну, прямо, как в дендрарии», – подумал Иван. «Постойте, я Грека на цепь посажу», – предостерег их Феликс. И только сейчас Иван заметил за забором огромного «кавказца», лениво посматривающего на незнакомцев.
Макару из одежды, действительно, ничего, кроме плаща, не подошло и он, смирившись с этим обстоятельством, взялся, в чем был, за приготовление шашлыков. Феликс тем временем повел Ивана знакомить со своим хозяйством. Пока они осматривали огород, приусадебные постройки, овощную яму с припасами, первая партия уже была готова. Да и хитрого в том ничего нет. Развести в мангале огонь, засыпать древесного угля и снарядить шампуры заранее приготовленным мясом – не велика наука. Но Макар, зазывая на шашлык, дал ему такую рекламу, что у Ивана аж слюнки потекли.
Мужики расположились рядом с домом за небольшим самодельным столом на одной ножке, вкопанной в землю. Феликс смахнул со стола опавшие листья, мелкие червячки птичьих испражнений, и застелил его широкими листами областной газеты. Иван выставил было купленный с вечера коньяк, но тут же услышал реплику Феликса.
– Ты эту гадость можешь дома без нас пить.
– Какая же это гадость, – возразил Иван, – дорогой коньяк.
– Да кто бы спорил. Только мы с Макаром уже давно от магазинного отказались. Бормотуха с гидролизного завода фирмы «Пупкин и компания». Убери, у нас не цена определяет качество. Сегодня мой коньяк пить будем: из натуральных, экологически чистых продуктов.
На столе появились лук, помидоры, хлеб и обычная водочная бутылка. Разливая ее содержимое по рюмкам, Феликс не без гордости предложил: «Пробуйте. Собственного производства». Его загорелое лицо расплылось в лукавой улыбке, которую он пытался скрыть, разглаживая ладонью свою черную бороду в крупных кольцах, украшенную с обеих сторон благородной сединой. Он явно ждал похвалы в свой адрес.
Выпили. Пахучая жидкость прохладным ручейком окатила-обожгла желудок. «Забористый, зараза!» – оценил Иван качество напитка и принялся за шашлык. Феликс закусил мясистым помидором, притащил большой таз и начал разделывать в нем рыбу. Макар тотчас наполнил по второй, выпил сам, и поднес рюмку и шашлык Феликсу. Тот выпил с помощью Макара, стянул беззубым ртом кусок мяса с шампура и продолжил чистить рыбу.
– Как-то вы быстро и без тостов, – удивился Иван.
– А зачем нам тосты, что нам больше сказать друг другу нечего? – тоже, в свою очередь, удивился Феликс. – Я ведь тут в основном сам с собой разговариваю или вон, с Греком. Макар приезжает раз в полгода, да Мишка заскакивает иногда. У меня ведь даже электричества нет.
Теперь Иван обратил внимание, что к дому не подведено электропроводки.
– А как ты без электричества? – полюбопытствовал Иван.
– Да так. Ледник же сам видел какой. Готовлю все на печи. Лампа керосиновая. Ложусь, как стемнеет, встаю на заре.
– А телевизор?
– Да на хрена он мне. Транзистор вон есть и достаточно.
– А как строился?
– Готовое все было. Здесь до меня лесник жил: мой хороший дружище по Афгану. Потом ему дом ближе к деревне поставили, а этот он мне за смешные деньги продал. Вот так я здесь и оказался. Да если честно, я давно о такой жизни мечтал. Пожил немного в городе, так все противно сделалось. Чувствую, что скоро убью кого-нибудь. А тут как раз Михаил с этим домом. Ну, я и согласился не раздумывая. Ведь мне не привыкать: вся служба в гарнизонах да на погранзаставах прошла, пока в штаб округа не перевели. Но в городе разве жизнь? Так, – маята одна. Жене с дочерью там нравится, а я уволился из армии и сюда перебрался. Теперь вот экологически-чистыми продуктами их обеспечиваю.
Иван вытер губы бумажной салфеткой, готовясь продолжить разговор, но Феликс предугадал следующий вопрос и, не дожидаясь, когда Иван его задаст, продолжил: «Телефон надо зарядить – топаю семь километров в деревню». Он загадочно улыбался, щерясь прорехой во рту. Его до зависти спокойное, немолодое уже лицо сильного человека, повидавшего на своем веку и знающего себе цену, портило отсутствие передних зубов. Этот несуетный и, вероятно, мудрый человек, готовый вести дружескую беседу, сидел сейчас за столом и загадочно улыбался. Пытаясь понять причину его улыбки, Иван незаметно осмотрел себя, проверил, на всякий случай, молнию на брюках и, убедившись, что все в порядке, отчего-то напрягся. Ему захотелось выпить еще и поскорее расслабиться, освободиться от возникшей зажатости с незнакомым человеком, которого он заочно окрестил «ботаником».
Макар совком подцепил горящие угли и перенес их из мангала в костревище, обложенное камнем. Затем подбросил туда щепы. Вскоре под треногой разгорелся огонь и принялся весело облизывать ровные сосновые полешки, а те недовольно запротестовали, запотрескивали. Феликс принес котелок с водой и подвесил его на треногу. Выпили еще по одной. Добротный самогон так и загулял по жилам, разгоняя кровь, в голову ударил, развязал язык.
– Я поначалу подумал, что ты из местных, а, когда узнал как тебя зовут, даже удивился, – признался захмелевший Иван.
– Да пскопские мы, пскопские! – засмеялся Феликс, демонстрируя в очередной раз отсутствие передних зубов. – С Питера я.
– А в городе-то чего не понравилось? У нас, вроде, город такой замечательный.
– Да в том-то и дело, что вроде! Как там вообще можно жить?! Такая загазованность, загажено все, будто Мамай со своим войском прошел. Я от этого даже болеть стал. Пошел в поликлинику по месту жительства, хотел к кардиологу записаться, а он у них, оказывается, приходящий и принимает только по определенным дням. Сдохнешь тут, думаю, пока к доктору попадешь. Да ладно бы что-нибудь другое болело – потерпел, а то ведь сердце. Через три дня сделали мне все же кардиограмму. Доктор послушал, посмотрел – не сердце, говорит, а остиохандроз грудного отдела. Сутулитесь, говорит, сильно. Вот тебе раз, думаю, всю жизнь в погонах проходил – не сутулился, а тут вдруг… С чего бы это? Потом присмотрелся к себе – действительно сутулюсь. Начал анализировать и понял, что под ноги постоянно смотрю, боюсь в говно наступить. Город же весь загажен. Столько собак я нигде не видел: ни в Москве, ни в Питере.
…Еще в самом начале их встречи Иван предположил, что жизнь добровольного отшельника, испытывающего дефицит общения, обязательно вызовет у Феликса желание выговориться. А после того как услышал, что тот служил в Афгане, даже начал догадываться о чем будет разговор и посетовал, что не сможет его поддержать. Но вышло, что он ошибся. Феликс и не думал вспоминать о ратных подвигах, его занимали простые житейские проблемы.
– А посмотри, что собачники творят, – меж тем продолжил он. – Выгуливают своих питомцев в школьных дворах да на детских площадках, и не убирают за ними. Да и сами не воспитанные такие.
Иду как-то раз зимой недалеко от своего дома, а навстречу мне женщина с маленькой собачонкой на поводке. И та давай на меня тявкать. Так женщина взяла ее на руки и говорит: «Не связывайся ты с ним, с дураком». Ну, ни стыда ни совести. Место еще им на тропинке уступил.
А сколько бродячих собак! В стаи сбиваются и терроризируют целые микрорайоны. И по ночам от них никакого покоя нет. Зимой-то еще полбеды, а летом же окна открыты, как начнут лаять или выть, хоть стреляйся. Да подо мной еще бабка живет, шесть шавок в квартире держит. Те тоже подхватывают. Мало того, что вонина от них постоянная, так еще и покоя по ночам нет. Как тут не заболеть.
Или смотри, какая сейчас молодежь. Музыку врубят – весь дом взбулындывает. И никакой управы на них нет. Курят все чуть ли не с горшка. Раньше хоть только пацаны курили, а сейчас и девчонки все поголовно, и даже бабы курят и никого не стесняются. Идут по улице и на ходу курят. В одной руке сигарета, в другой – обязательно банка или бутылка с пивом. Курят, чинарики за собой не тушат, бросают их где попало. Смотреть тошно. Мало того, что от машин загазованность, так еще и от курильщиков деться некуда. А это же экология. Ты посмотри, кого мы теперь рожаем? Ведь в армию призывать скоро будет некого!
– Ну, Феликс, тебя опять понесло, – встрял Макар.
– Что значит понесло?! Окно же в городе открыть невозможно. Полный двор машин и все газуют. Встанут прямо под окна и молотят пока самим не надоест.
Феликс мгновенно преобразился. Глаза потемнели, взгляд стал жестким, колючим, в голосе зазвенел металл.
– А зубы, Иван, я, думаешь, где потерял? В собственном дворе. Хотел одного урода поправить. Ты чё, говорю, тут уже целый час газуешь, дышать же нечем. Ну, слово за слово. А их в машине оказалось трое. Прибежал домой, думаю, я вам, гадам, сейчас все колеса продырявлю. Пока карабин доставал, жена вцепилась в ноги и не пускает. Не связывайся, говорит, с ними. Посадят. А тут как раз Мишка дом этот предложил. Так и хожу теперь без зубов. Давай Макар, наливай.
– Ну, за экологию, что ли? – поднял свою рюмку Иван.
Мужики выпили молча. Макар, видимо, уже давно знал, что эта тема для Феликса больная и лишний раз его лучше не заводить, а вот Иван поступил явно опрометчиво, усугубив душевные дрязги Феликса.
– Вот ты, говоришь, – телевизор, – с еще большим напором продолжил тот. – А что по нему смотреть? Юмор их пошлый, от которого мне уже давно не смешно? Или вечных ментов? Одна похабщина и расчлененка. Я этого всего в Афгане насмотрелся до блевотины. Да мы-то ладно, но молодежь ведь все впитывает, как губка. Неужели наверху никто не задумывается над этим. Еще какой-то «Дом-2» показывать стали. Жена с дочерью пялятся на эти безобразия весь вечер. Один раз хотел даже телик в окно выкинуть.
– Канал «Культура» смотри, – посоветовал Иван.
– Рябит он у меня! «НТВ» чисто идет, а «Культура» – рябит. Молодежь же как обезьянки, подражают всему. Насмотрятся всякой муры и думают, что так и должно быть. А что сейчас в общественном транспорте делается? Ездить же невозможно. Матерятся прямо в автобусе и не обращают внимания ни на кого. Положим, мы тоже не святые были, но надо же знать, где можно, а где нельзя.
– И ты, конечно, их прямо в автобусе строить пытаешься, – предположил Иван.
– Да понял уже, что бестолку. Но не могу я всего этого принять и оградить себя хочу. Пора бы уже и об экологии души подумать.
И тут Ивана будто кольнуло. Он поразился, насколько верно и убедительно излагает этот бородатый мужик то, над чем он сам неоднократно задумывался. В возмущенном повествовании Феликса сквозила острая боль и обида неравнодушного человека, и за этой щемящей болью просматривалась добрая душа, обожженная когда-то войной.
«Экология души. А ведь в самое яблочко, – уже более спокойно рассудил Иван. – И мы порой позволяем себе крепкое слово, но ведь к месту и нигде попало. А слышать мат из уст десятилетних сопляков, ну, прямо, как серпом по… Жена у него с дочерью в «Дом-2» пялятся, а у меня внук от компьютера сутками не отходит. Тоже, чего хорошего. Сколько раз им говорил, чтобы фильтр поставили, смотрит же в Интернете все подряд. Да и как теперешнюю молодежь осуждать. Они, по-моему, рождаются уже с психическими отклонениями. И то, что не контролируют себя даже в общественных местах, – лишь отчасти распущенность. Больные они… Или взять, скажем, тех же люмпенов. Эти-то кого могут воспитать. А сколько детей в наше время брошенных, психически искалеченных. Чего от них потом ждать? Ведь не секрет, что от осины не родятся апельсины. Да и домашние-то в большинстве далеко не паиньки. Всего в них с избытком: и умственной недоразвитости и вседозволенности и злобы. Они же видят, как другие живут, и думают: чем сами хуже. Сейчас такое социальное неравенство – отсюда и злоба и пакости всякие. Сколько я времени потратил, чтобы одного такого придурка на работе поймать. Придет раньше всех и навалит в туалете на пол перед унитазом.
А эти любители животных. Психически здоровые люди, что ли?.. Держат в квартирах целую свору собак, а то, что соседям создают невыносимые условия, – им глубоко наплевать.
Или автомобилисты. Посмотри, что на дорогах творят. Пьяные за рулем сразу по несколько человек убивают. А как водят? Хамство сплошное. И правильно Феликс говорит: встанут под окнами и давай газовать. Ну, зачем летом газовать? Завел да поехал. Как будто бензин денег не стоит. И так неизвестно, что пьем и едим, так еще и газами себя выхлопными травим.
А про экологию души он прямо в точку попал. Но как оградить себя от всего этого? Не бросишь же все и не уйдешь, как он, в тайгу…»
– Ну, что задумался? Держи давай! – пророкотал Макар, прервав невеселые мысли Ивана.
Вячеслав Яковлев
