Сегодня 10 мая в прокат выйдет военная драма Павла Лунгина «Братство», посвященная событиям афганской войны. Сначала выпустить фильм на экраны планировалось днем раньше, но этому воспротивились Совет федерации и несколько ветеранских организаций, которые сочли его недостаточно патриотичным. Сенатор Игорь Морозов причислил его к картинам, которые «искажают историческую действительность и подрывают духовно-нравственные основы нашего общества». В итоге старт проката назначили на менее идеологически заряженную дату, чтобы, по словам министра культуры, «снять общественное напряжение». Рассказывает Юлия Шагельман.
За историческую достоверность «Братства» отвечают воспоминания служившего в Афганистане генерала Николая Ковалева, бывшего директора ФСБ и депутата Госдумы,— именно на них основан сценарий, написанный самим Павлом Лунгиным и его сыном Александром. Единственным персонажем, которого можно назвать положительным, в фильме оказывается идеализированный образ самого мемуариста — полковник КГБ Дмитрич (Кирилл Пирогов). У него, как положено настоящему чекисту, холодная голова, горячее сердце и чистые руки (хотя маленькие слабости сослуживцев и солдат-срочников к кожаным курткам и импортным магнитофонам он готов воспринимать снисходительно) — здесь «духовно-нравственные основы» уж точно не тронуты.
Итак, Афганистан, 1988 год, приказ о выводе советских войск уже отдан, но провести их через территории, контролируемые моджахедами, не так-то просто. Дмитрич и его коллеги прибывают на фронт, чтобы договориться с предводителем одной из группировок, инженером Хошемом («инженер» он потому, что учился на гидролога в Минске, откуда привез вдохновляющую книгу — «Молодую гвардию» Фадеева), о временном перемирии. Им это даже почти удается, но хошемовские душманы сбивают советский самолет из американского «стингера», а летчик попадает к ним в плен. Он оказывается сыном генерала (Виталий Кищенко), который готов на все, только бы вытащить его живым, и стройный поначалу план летит ко всем чертям.
Стилистически «Братство» наследует перестроечному кино об афганской войне — снятое на зернистую 35-миллиметровую пленку, оно даже выцветшей картинкой в песочно-коричневых тонах напоминает фильмы того времени. Афган здесь — это последний всхлип умирающей империи, развал которой чувствуется во всем: в усталости солдат и командиров, в их почти поголовном равнодушии ко всему, кроме последней возможности раздобыть какой-нибудь ценный трофей, в разброде среди командования и даже в саундтреке (зачистка горного села сопровождается песней Летова «Все идет по плану», а венчает фильм «Мама-анархия» группы «Кино»). Ближе к финалу это ощущение довольно нарочитым образом вербализируется, когда закадровым текстом один из героев сообщает, что с войны они вернулись в совсем другую страну.
Однако этот вполне оправданно безнадежный настрой не слишком согласуется со стремлением режиссера снять наполненный экшеном боевик (здесь есть даже почти вестерновая сцена драки в «салуне», в роли которого выступает чайхана), который ему как раз не очень удается. Большинство персонажей кажутся слепленными из одного-двух штампов: хитрый прапорщик, жесткий генерал, лихой безбашенный солдат, постоянно влипающий в неприятности, не нюхавший пороху телеоператор в очках, совестливый лейтенант, впервые попавший на передовую и потрясенный кровавой изнанкой армейского быта. Личная черта у них всего одна, общая на всех,— посттравматический синдром, да и тот кажется позаимствованным скорее из американских фильмов про Вьетнам. Сопереживать персонажам тем труднее, что действие распадается на набор слабо связанных эпизодов, в которых некоторые из них и вовсе теряются.
Тем не менее на фоне глянцевого «патриотического» кино, которое в последние пару лет пачками выходит к любой заметной дате (даже к Новому году, как фильм «Т-34», хотя, казалось бы, при чем здесь война) и повествует о подвигах русского оружия без особых рефлексий, зато с более или менее явным посылом «Можем повторить!», фильм Лунгина выглядит освежающе некомфортным. Подвигов в нем нет, лозунгов тоже, с героями негусто, да и сама война показана занятием тяжелым, грязным и исключительно бессмысленным, причем для всех сторон конфликта. Даже пресловутого военного братства, о котором вроде как говорится в названии, здесь не ощущается: служащие ограниченного контингента советских войск в Афганистане — люди, которых это тяжелое и грязное занятие случайно и ненадолго свело вместе, а что будет дальше, бог весть. Наверное, такая картина действительно не очень вписывается в представления сенаторов о «воспитании молодежи», зато в гуманистическую традицию и советского, и российского, и мирового кинематографа, в которой военное кино неизбежно оказывается антивоенным,— вполне.
Юлия Шагельман
