Интереснейший материал, здесь и сейчас - живо, ярко, лаконично...
Редакция "1001.ру"
Сын писателя-интернационалиста Белы Иллеша Володя жил в знаменитом доме на углу Камергерского, и в первые дни войны в семнадцатилетнем возрасте отправился на фронт, как и его друзья по дому — дети знаменитых родителей, которым и в голову не приходило отговаривать сыновей.
Сева Багрицкий, Юра (Георгий) Малышкин, Эвальд Ильенков, Володя Иллеш воевали честно и отважно. Двое погибли, двое вернулись. И остались в мирное время достойными людьми.
Эвальд Ильенков — знаковое имя в отечественной философии. (Теперь легенда.) Он думал честно то, что думал. За что при жизни потерпел немало.
Владимир Иллеш стал известным журналистом. Он путешествовал по стране, находя уникальных людей, и писал о них в журнале «Советский Союз», удивляя коллег свой способностью проникать в недоступные для них места. Тут мало быть бывшим разведчиком. Надо еще обладать таким, как у него, обаянием и внутренней свободой.
Знаменитый газетчик Ярослав Голованов рассказывал, какие интриги когда-то развернулись на пирсе в Мурманске за право пойти в первый пресс-рейс на научной подводной лодке «Северянка», переоборудованной из боевого корабля С-148 шестьсот тринадцатого проекта. На борт брали человек пять журналистов. Ну, «Правда», «Известия», «Красная звезда» — понятно: главная партийная, правительственная и армейская газеты. Все представители остальных изданий — претенденты на пару оставшихся мест. Интриговали страшно, чтобы оказаться в списке, выпивали с начальниками и подчиненными, дарили подарки, хвастались и обещали черт знает что.
Наконец в порту показалась «Северянка». Пресса замерла в ожидании. В надводном положении субмарина подходит к пирсу. И все видят, как в рубку поднимается капитан, который нежно обнимает за плечи… Володю Иллеша. Вся интрига полетела к черту. Оказалось, Иллеш договорился с вертолетчиками — устоять никто не мог — и они его опустили на палубу подводной лодки еще в море. «Зачем? — удивлялся Ярослав Кириллович. — У него журнал выходит раз в месяц. А мы — в ежедневных газетах».
Из этого журнала Владимир Белаевич Иллеш ушел после партсобрания, на котором главному редактору, государственному поэту, Герою Социалистического Труда, обладателю всех премий и члену ЦК, публично и прилюдно указал вектор движения, обозначить который в оригинале я не могу в связи с законом об ограничении употребления ненормативной лексики (тем более в Пост). Но вы догадаетесь. И больше в эту… журналистику он не вернулся никогда, а пошел к Марку Захарову и попросился в театр хоть сторожем. Ему выделили каморку, которая сразу стала любимым клубом для ленкомовцев. Иллеш был блистательным рассказчиком, но порой ему приходилось прерываться, чтобы артисты не опоздали с выходом на сцену.
Я, как умею, перескажу (коротко и без стаканчика) три эпизода его военных историй.
Эпизод первый
Кончается война. В маленький прусский городок, покинутый немцами, входят разведчики. Лихой двадцатидвухлетний капитан после проверки улиц замечает, что в группе, расположившейся на отдых, нет военной переводчицы, красавицы Татьяны, девушки благородного (чуть ли не графского) происхождения, сержанта, которой майоры подавали шинель и в которую он к тому же влюблен.
Разведчики прочесывают городок, дворики, площади… Нет нигде. Капитан в отчаянии (надо уходить) последний раз обходит городок. Шляпный магазин. Витрины и двери выбиты. Капитан заглядывает внутрь. Перед зеркалом стоит девушка в шинели. Пилотка лежит на прилавке. Она примеряет шляпы. Все шляпы, которые есть в магазине. Потом надевает пилотку и, виновато улыбаясь капитану, выходит на улицу.
Эпизод второй
В чудом сохранившийся ботанический павильон разбомбленного в пыль Кенигсберга входит советский офицер и на совершенном немецком языке спрашивает розы у испуганного служителя. Тот приносит и тщательно упаковывает.
Полевой аэродром под Кенигсбергом. Летчик, весело подначивая, подсаживает капитана с розами в кабину.
— Рули, а то завянут.
Штурмовик через пол-Европы летит в Вену. Там капитан встречает сержанта Таню — одного из лучших переводчиков советской группы войск. (Ту самую, из первого эпизода.) Вручает ей цветы и просит руки.
Самолет летит обратно в Кенигсберг. Пилот спрашивает капитана:
— Ну как?
— Надо еще повоевать.
— Война окончилась.
— Не для всех, — говорит капитан.
Эпизод третий
9 Мая, лет через 35 после войны. Вечер в Институте инженеров транспорта. Выступают космонавт, прославленный путешественник, народный артист и в конце, для зачета, — московский журналист, бывший разведчик.
Он понимает, что студенты устали, да и о чем им теперь рассказывать? Он выходит на сцену, чтобы поблагодарить за приглашение и уйти, и вдруг узнает этот зал. Здесь был госпиталь. Вон там, у окна, стояла его койка, а рядом лежал онемевший от контузии татарин, который во время демонстрации фильма «Фронт» закричал.
В зале встает пожилой человек. Проректор.
— А это не ты ли тот шустрый разведчик, который придумал привязать ножницы к двум палкам и обрезать в подставленный сачок водку, которую на бечевке поднимали на верхние этажи?
— Я.
Студенты провожают его домой и долго поют и выпивают с ним по маленькой в сквере под окнами квартиры, в которой каждый год в День Победы собирались фронтовые его друзья…
Эти эпизоды не из сценария. Это малая часть жизни прекрасного человека и журналиста Владимира Иллеша.
В год, когда его не стало, все живые в последний раз собрались в его квартире. Без Татьяны Сергеевны и без него.
— Володя ушел. Война закончилась, — сказал один из его друзей у могильного холма. — Для нас.
