Жуткая выдалась ночь. Снились ужасы. Просыпался от собственного крика. Просыпаюсь, а крик стоит в комнате, звук до меня доходит.
Кто-то меня преследовал, кидался на меня с ножом, я кричал и взывал к милосердию. Преследователи лишь хохотали. Тогда я заорал так, чтобы услышали в соседних домах (такой был сон).
Проснулся. Отдышался. К счастью, в четыре утра заснул и спокойно проспал до девяти.
Сделал зарядку, почитал газеты, посмотрел почту, ответил на многие письма, провёл телефонные переговоры. Всё как обычно. К трём часам дня приехал в офис.
В четыре с Николаем Сергеевичем и Маратом Рауфовичем пообедали. А потом дневник, письма, разговоры и прогулка с Николаем Сергеевичем. Во время прогулки обсуждали, как лучше делать «Курить, чтобы бросить!». Публикации идут вовсю, но всё даём «с колёс». Пора думать и об «Учимся говорить публично».
А ещё захотелось начать собирать материал для книги под условным названием «Осколки». Рассказывать всё, что всплывает время от времени в памяти.
Вечером с Николаем Сергеевичем на моей машине поехали в магазин. Набрали продуктов, хочу заплатить — а карты моей нет.
В бумажнике нет, в карманах нет. Может быть, она где-то дома? Я утром менял брюки. Приехал домой, обшарил карманы брюк — карты нет.
Остаётся только одно — ресторан «Шатёр», где мы были вчера и где я (точно помню) расплачивался картой.
Позвонили в ресторан. Верно — карта есть, можно приезжать и забирать. И мы (за рулём был я) около часа ночи поехали в ресторан забирать карту.
Коли приехали — как не поужинать? А коли поужинать — как не присесть? А коли присесть — почему бы не познакомиться с одиноким мужчиной, сидящим за соседним столиком? Звали его Александр Альбертович, он связист в третьем поколении, я подарил ему «КомпьютЕрики шутят» и открытку с приглашением заходить на наш сайт.
Заболела наша новая сотрудница, Вера Игоревна Бабенко. Скверно, что сообщила об этом только в начале одиннадцатого вечера.
Как быть? Рискнули позвонить Сергею Андреевичу Захарову, он в начале одиннадцатого поехал домой.
Как всегда, безотказный Сергей Андреевич согласился подежурить ночью, хотя трудился целый день. Спасибо ему огромное, выручил.
Меня замучали сегодня звонки от психически больного человека. Я мог бы его занести в «чёрный список», но не стал. Кто его знает, в какой степени его болезнь и к чему может привести отсутствие обратной связи. Психотравма — штука сложная, малоизученная и почти непредсказуемая. Поэтому я выслушивал его жалобы, пытался что-то сказать. Слушал он меня плохо, но, вроде, всё-таки удалось человека успокоить, сбить его тревожность, его реактивность.
Официально нигде нет данных, сколько в России психически больных. Судя по тому, с кем я общаюсь, по письмам с того или иного сайта (а я получаю до сотни писем в день), 20% неадекватных у нас есть точно.
Психиатры таких людей называют актуализированными. Вроде, всё нормально: говорят, ходят, едят, рассуждают, работают, умываются, воспитывают детей, нередко женятся (выходят замуж), а начнёшь с таким человеком беседовать, и через десять-пятнадцать минут понимаешь: он (или она) на грани.
Либо сверхценная идея, не имеющая никакого отношения к реальности. Либо ничем не подкреплённая подозрительность (включая ревность и политическое преследование).
Могу долго перечислять те или иные изгибы, изломы, происходящие в человеческой душе и приводящие к психическим заболеваниям.
Мне лично не нравится, что психически больных называют сумасшедшими. Меня злит, когда психиатрические больницы называют дурдомом. Это неправильно.
Психическое заболевание — то же самое, что и соматическое, только сложнее и менее изученное.
До сих пор никто не знает, психические заболевания врождённые или приобретаются.
Можно ли потерять рассудок в результате тех или иных жизненных перипетий?
Вот два человека попадают в сложную ситуацию. Один, что называется, теряет рассудок, а другой нет. Есть точка зрения, что все мы чуть-чуть в психиатрическом плане больные, просто у одних это проявляется в 30-40 лет, а у других в 70-90.
Тема сложная, долгая. Многое для оздоровления общества можно было бы сделать, используя высокие технологии. Пока этим практически никто не занимается.
Для начала я бы, конечно, в приказном порядке потребовал, чтобы психиатрическая больница называлась больницей, а не дурдомом. Чтобы, когда ставят диагноз, про больных не говорили, что они сошли с ума. Это же болезнь. Смеяться над больным человеком грешно.
К психическим заболеваниям относятся старческая деменция, альцгеймер, излишняя сексуальность, приводящая к распущенности.
Да-да, когда мы читаем, что какой-то старик 75 лет на детской площадке приставал к дошкольникам, это явно сдвиг по фазе, человека надо лечить. И можно предупреждать подобные проявления сексуальности, не надо ждать, когда всё это приведёт к преступлению.
Было бы у меня ещё лет двадцать в запасе, я бы взялся за эту тему. «Сумасшедших нет. Есть больные».
Когда-то, в середине 60-х годов, я предлагал центральному телевидению создать цикл передач на эту тему. Года два мы писали разные сценарии, защищали планы, но так и не получили разрешение на эфир. Я говорил с Сергеем Георгиевичем Лапиным по этому поводу. Он, всемогущий председатель Гостелерадио, выслушивал меня, иронично улыбался и чуть слышно то ли шептал, то ли произносил: «Не время ещё, не время. О здоровых надо рассказывать, а не о больных. Телевидение для здоровых, а вы нас заводите не в ту степь. Не время ещё, не время».
Однажды встретил Сергея Георгиевича возле своего дома. Он приехал на машине «Чайка», её номер был 11-11. Оказывается, в нашем доме жила Маша Лапина, любимая дочь Сергея Георгиевича. С Машей мы были знакомы и тепло друг к другу относились. Сергей Георгиевич это знал.
При встрече мы поздоровались. Я робко спросил, как быть с циклом.
— А никак, — ответил он мне. — Не нужен ваш цикл про психически больных никому. Рассказывайте о положительном, о здоровом, о нужном. Вы же подручный партии.
Я ему ответил, что я беспартийный. Он никак не отреагировал на мои слова.
Вечером, как всегда, смотрел фотографии новых солистов. Поразительное явление (профессионалы мне поверят): если человек проходит «СОЛО на клавиатуре» и подсаживается на «ГОНКИ», то нередко обретает душевное равновесие. И временно уходит от психического заболевания.
Ваш Владимир Владимирович Шахиджанян
P. S. Дневник готовлю к публикации 8 октября. Более месяца прошло со дня, о котором рассказываю.
Во ФСИНе — Федеральной системе исполнения наказания — появился новый начальник. Скорее всего, я не буду писать ему письмо по поводу «СОЛО».
Был начальником Александр Реймер.
Писал я ему письма, получал отписки. Реймера потом посадили.
Пришёл другой начальник, я писал ему письма, где доказывал, что «СОЛО на клавиатуре» может положительно повлиять на работу сотрудников ФСИНа и на подопечный контингент. В системе ФСИНа много школ, много компьютеров, предусматривается обучение заключённых. Моё письмо передали умному, доброму, энергичному, искреннему Валерию Максименко.
Мы несколько раз встречались, обсуждали, как и что нужно сделать в этом плане. К работе был подключён Олег Коршунов (заместитель директора ФСИНа).
Мы обсуждали много раз, как лучше внедрить «СОЛО на клавиатуре». А потом Олега Адольфовича Коршунова арестовали.
По-моему, он уже более года находится под следствием.
Я до сих пор уверен, что если бы во ФСИНе сотрудников и подопечных обучили, это хорошо сказалось бы и на сотрудниках, и на заключённых. Но мало ли, в чём я уверен. Этого не было, этого нет и этого не будет. Говорю про обучение десятипальцевому методу набора в системе ФСИНа.
Радость предвкушения, как всегда бывает, осталась самой большой радостью, — потому что всё хорошее приходит с опозданием, когда ты уже не можешь ему радоваться.
Томас Манн (1875-1955), немецкий писатель, эссеист, лауреат Нобелевской премии.
