Гера Реутов учился курсом позже. Режиссуру на том курсе преподавал тоже наш Рошаль. Он так же был на том курсе Мастером. Мы дружили курсами.
Гера Реутов часто приходил к нам на занятия, устраивался укромном уголке и молча наблюдал. По всему было видно, что этот серьезный, молодой мужчина способен к реализации основательных и достойных жизненных планов. Он выглядел эдаким кряжистым и надежным русским работягой. К нам на занятия часто приходили посторонние люди. Рошаль никого не прогонял, ко всем относился добродушно и всех вовлекал свою игру. Игрой я называю все наши занятия. Иногда я видел, что Гера Реутов остается один на один с Рошалем и у них идет о чем-то тихая беседа. Ревности не было, потому что любой из нас мог легко выбрать момент, чтобы пошептаться с мастером. Со временем Гера стал своим человеком и подружился с нашим курсом. Мы его полюбили и он отвечал нам взаимностью.
После окончания института прошло тридцать лет, когда мы с ним снова увиделись. Был очередной юбилей нашей кафедры. Гера подарил мне диск с одним из своих фильмов. Он был к тому времени достаточно известным в профессиональном сообществе режиссером и сценаристом художественного кино.
«Маэстро с ниточкой» назывался художественный фильм, который снял Георгий после института. Меня поразил ансамбль известных и неизвестных мне людей, которых собрал режиссер Реутов в своей картине. Фильм снят серьезно, с душевной болью за судьбы героев, с тревогой за страну. Такие фильмы трудно снимать. На таких фильмах мало «пахать», выворачивая душу наизнанку. Тут надо любить свое отечество! Молодые артисты его фильме играют уверенно и вдохновенно. Это происходит в кино всегда, если режиссер владеет театральным чувством. Но больше всего меня удивил тот факт, что музыку к фильму Реутова написал Евгений Дога – лауреат Государственной премии, Народный артист СССР, орденоносный композитор, украсивший своей духоносной музыкой более двухсот кинофильмов. Объясню, почему этот факт меня удивил.
Когда мы пришли учиться в мастерскую Рошаля, по кинотеатрам страны триумфально шествовал красивый художественный фильм «Лаутары». Поэтичность атмосферы создавала божественная музыка, которой доселе в СССР не существовало. Вместе с этой картиной на небосводе засияла звезда композитора Евгения Доги.
Имя режиссера Эмиля Лотяну стало широко известным не только в нашей стране, но и за рубежом. В этом фильме пронзительная любовь между людьми и любовь к своей родине существовала в дьявольском окружении жестокости и несправедливости. Амплитуда драматизма и температура эмоций в картине мастерски управлялась талантливым режиссером, имеющим ярко выраженное театральное чувство. Режиссер Эмиль Лотяну в шестидесятые годы окончил ВГИК и был учеником мастерской Григория Рошаля и Юлия Геники.
Когда наш друг Георгий Реутов узнал, что мы задумали написать книгу воспоминаний о мастерской Рошаля, он откликнулся одним из первых, написал мне письмо. Привожу с сокращениями его письмо.
Георгий РЕУТОВ.
ПОСЛЕ МНОГИХ ЛЕТ.
«Впервые я увидел его в набитом людьми автобусе зимой 1973 года. Он сидел у окна и с удовольствием методично обкусывал большое краснокоричневое яблоко. Голова его утопала в рыжей, изрядно потрепанной шапке с опущенными ушами, а крупные черты далеко не русского, пожилого лица жили чем-то своим.
Известность у Григория Львовича была всесоюзная. Успех его телевизионной программы «Объектив» распространялся далеко за рамки интересов фотокинолюбителей именно по причине обаяния телеведущего и умения преподнести малое как большое. «Умение видеть большое в малом – отличительная черта режиссерского таланта и мышления. В каком-то смысле каждый человек режиссер», – разъяснял Григорий Львович своим телезрителям, а потом и нам, своим студентам в институте культуры, – «Кинолюбитель – это летописец эпохи. Его значение, со временем, будет расти. Каждый человек станет обладателем третьего глаза – объектива, и умение использовать его с пониманием дела – задача широкого кинообразования. Профессиональная кинодокументалистика уступит широкому кинолюбительскому движению».
Сергей Эйзенштейн и Григорий Рошаль: оба были корифеями советской кинематографии, оба преподавали кинорежиссуру во ВГИКе. После Революции первый творил историю кино, второй больше занимался воспитанием подрастающего поколения.
Не по педагогическому ли позыву Григорий Львович повел меня в Дом кино на премьеру фильма «Такие высокие горы» режиссера Юлии Солнцевой? А потом еще водил на фильм «Сто дней после детства» Сергея Соловьева.
Сергей Михайлович, что вы думаете о творчестве Григория Львовича?» – спрашивали Эйзенштейна.
Вулкан, извергающий вату.
Сергей Михайлович, не подскажете...
Не знаю. Спросите у Рошаля, он наверняка знает.
Много лет спустя я вдруг понял, почему Григорий Львович как-то подозрительно долго искал в своей квартире и так и не нашел книгу Сергея Эйзенштейна «Лекции по кинорежиссуре», которую я мечтал как следует проштудировать.
Григорий Рошаль был неиссякаемо эрудированным человеком. Казалось, его память была неисчерпаемой и он свободно без устали черпал оттуда все что хотел или что требовалось для разговора и беседы.
Слушать лекции Григория Львовича было величайшим удовольствием. Это было сродни рассказам легендарного Ираклия Андронникова, которого можно было иногда видеть по телевидению.
Мы, студенты, хоть и боготворили и гордились своим мастером, но до конца не осознавали, с представителем какого поколения соприкасались. Ведь в том поколении были корифеи мировой культуры. Они учили нас понимать глубину художественной мысли, за которой открывается человековедение.
Во ВГИКе Михаил Ромм раскрывал законы киномонтажа на примере произведений Льва Толстого, разбирая построчно страницы «Войны и мира».
Сергей Герасимов объяснял методику работы режиссера с актером, как основным выразителем замысла постановщика.
Сергей Эйзенштейн разрабатывал технологию выразительности языка кино и его образности.
Все они опирались, в первую очередь, на литературную классику, как
Григорий Рошаль. Но у них просматривался как бы технологический подход к профессии режиссера. У Рошаля этой технологичности к профессии как бы и не было.
Чему пытался научить нас Григорий Львович? Как оказалось, – умению видеть. Наверное, подобно тому, как Христос наставлял учеников видеть то, что человека делает человеком...
Помню свое удивление, когда неожиданно заметил мелькнувшую на груди Рошаля тонкую тесемку с православным крестиком. «Оказывается, он верующий?!.» В молодости мне казалось, что педагоги все атеисты.
«Гробовщик» и «Станционный смотритель» из «Повестей Белкина»,
– вот эти два шедевра Александра Сергеевича Пушкина стали основным материалом в режиссерских уроках нашего мастера. Почему? Ведь данная литература весьма далека от «кинематографичности».
«Человек играет на трубе, а судьба играет человеком», – с улыбкой повторял Григорий Львович в надежде донести до нас какойто только ему понятный глубинный смысл. И в подтверждение этому разбирал творения Пушкина. Он не говорил о «маленьком человеке» социальном мире, он говорил о реализме существования персонажей. Что происходит с ними и куда ведут их поступки. В какую сторону?
Чем дальше уходит время в прошлое, тем больше начинаешь понимать, что люди поколения Рошаля были для нас почти инопланетянами. В первую очередь, по отношению к жизни.
Однажды Григорий Львович повел меня к старому своему знакомому, жившему на Соколе. Накануне нам, студентам, Рошаль дал задание: взять интервью у интересного человека. А так как он понимал, что провинциалу найти такого человека в столице будет непросто, решил мне помочь. Звали того человека ФрихХар. Было это в 1974 году, осенью. С собой у меня был не только репортерский магнитофон, но 8мм кинокамера. Любительские немые кинокадры той встречи я сохранил. ФрихХар имел греческие корни. В Россию его занесла революция 1917 года. Почти мальчишкой ростом в 160 сантиметров с маузером через плечо, комиссарил он, наводя советский строй на южных окраинах республики. После гражданской войны закончил какието художественные курсы и стал скульптором малых форм. Часть этих форм была расставлена по квартире, а также запечатлена в фотографиях очень скромненького буклета. Григорий Львович, сидя на стуле, солидно перелистывал страницы буклета и сам оживленно комментировал фотографии.
Сухонький, низенький, почти никому неизвестный и ненужный одинокий ФрихХар стоял рядом, по детски улыбался и в больших оливковых его глазах толи светилась, толи слезилась сама простота. Простота эта была понятна. Она струилась из фарфоровых, фаянсовых, хрустальных и гипсовых фигурок, изображающих голубей, лебедей и животных в виде тигра, собачек, кошечек и т.п.
Вот знаменитый Карандаш с песиком. Пушкин на диванчике. Незатейливая посуда. А вот – большой хрустальный фонтан. Большой по отношению к фигуркам – в рост человека. Фонтан этот, как оказалось, – главная творческая гордость ФрихХара и предназначалась в дар городской больнице или детскому саду. Художник предполагал, что скользящая вода в хрустальных каналах своим звучанием будет благотворно влиять на самочувствие больных или доставлять радость детишкам. Но в жизни гордость скульптора оказалась невостребованной и уже многие годы пылилась в подвале. Именно этот факт поразил меня тогда больше всего. При нашей встрече ФрихХар вручил иной хрустальный подарок: три желтеньких стеклянных рюмочки. Две из них до сих пор хранятся в моей семье.
Григорий Львович тоже однажды наделил меня подарком. Будучи у него на квартире, хозяин решил проверить меня на воображение. Показывая керамические блюда, висевшие на одной из стен, он поинтересовался, что я вижу в замысловатых разводах ан гладкой поверхности? Мне пришлось изрядно напрячь свое воображение, чтобы что-то разглядеть. После моего ответа Рошаль внимательно посмотрел на меня и ничего не сказал. Я так и не понял, остался он доволен моим ответом или нет.
Через несколько месяцев на моей свадьбе это блюдо было преподнесено в качестве подарка. А еще через несколько лет оно сорвалось со стены и разбилось... Жаль.
Но в книжном шкафу на полке хранится другой подарок учителя. Григорий Рошаль «Кинолента жизни», издательство «Искусство», 1974 год. С подписью автора: «Дорогому Георгию с любовью и верой в его будущее художника большого и малого кино».
«Режиссер – властитель дум, открыватель неведомого, созидатель нового», – завещал Рошаль».
К тому, что написал Гера Реутов, добавлю пояснения: Исидор Григорьевич Фрих-Хар – известный советский скульптор, мастер декоративно-прикладного искусства; Заслуженный художник РСФСР.
