Последние три десятилетия наркотики исправно подбрасывали ворам в законе, которых нужно было упрятать в тюрьму по тем или иным причинам. В определенных кругах это не было секретом, и никто по большому счету (кроме самих «законников» и их близких) по этому поводу не возмущался. Смотрели на это просто как на своеобразный «метод работы» правоохранителей.
Этот же «метод», очевидно, хотели применить и к Ивану Голунову. Если бы удалось — появился бы новый тренд: наркоту бы находили не только у «авторитетов», но и у всех неугодных журналистов.
Но вор в законе — эта одна история, а репортер — совсем другая. На что же тогда надеялись «вершители судеб»?
«Волна» подбросов наркотиков криминальным авторитетам началась в 90-е, когда службу по борьбе с организованной преступностью в Белокаменной возглавил Владимир Рушайло. Сама эта идея, как выразился один известный адвокат, идиотская. Сложно даже представить, что люди, обладающие огромной властью и авторитетом (который им приписывает молва), пойдут на такой риск. При них ведь целая свита — охранники, водители, карманы которых при желании можно использовать как «хранилище».
Но подбросы «криминальным королям» прочно вошли в практику по трем причинам:
доказать факт подброса невероятно сложно;
общество за таких персон не заступается;
криминальная биография такого субъекта не вызывает желания ни у прокурора, ни у судьи докапываться до истины в его уголовном деле.
За всю историю нашлось только несколько кейсов, когда «авторитетам» удалось оправдаться. Один из них касался Шакро Молодого (Захария Калашова), которого до недавнего времени называли патриархом криминального мира.
— В 2000-х ему подбросили марихуану в газетном свертке, — рассказывает адвокат Александр Гофштейн. — Она была найдена у него в кармане брюк. Ему вменили сразу и приобретение, и хранение, и перевозку наркотиков (ехал в машине). Причем самым тяжким преступлением считалось последнее, поскольку обвиняемый по сути приравнивался к наркокурьеру. Таганский суд оправдал Калашова по перевозке, но осудил за приобретение и хранение. Мы дошли до Верховного суда, который полностью встал на нашу сторону. Калашов даже был реабилитирован. В решении ВС есть замечательная фраза, смысл которой в том, что версия подсудимого, что наркотики ему подбросили, не была опровергнута.
Другая история касалась «авторитетного» азербайджанского бизнесмена Фрэнка Элкапони (женился на итальянке и взял ее фамилию). Его уголовное преследование в 2001 году очень похоже на современное дело Ивана Голунова, потому что пакеты с наркотиками нашли и при нем, и дома. Автомобиль Фрэнка Элкапони остановили, его попросили выйти и засунули за пояс полкило героина.
— Головинский суд Москвы его оправдал, — говорит Гофштейн. — Причиной стало то, что мы представили суду полное видео задержания Фрэнка. Милиционер-оператор по случайности снял все от начала до конца (а нам удалось это раздобыть), и на кадрах видно, кто и как засовывает пакет с порошком. Суд, потрясенный этим фильмом, направил его на экспертизу в Институт криминалистки ФСБ, и тот дал заключение: все подлинное, не монтаж. После того случая УБНОН был расформирован, но никого из принимавших участие в подбросе не посадили.
Но сама практика сажать «авторитетов» именно за наркотики с того времени не прекратилась и даже стала делом совсем уж само собой разумеющимся. Автору этих строк удалось побывать на суде, где шел процесс по делу славянского вора в законе по кличке Костыль. Происходящее там не могло не впечатлить: суд признал его виновным в хранении 9 граммов героина вопреки законам логики и даже физики. Если конкретно, то ни в крови, ни на одежде следов наркоты не нашли, а предположение, что он вез зелье для жены, оказалось и вовсе нелепым: она в тот момент только родила ребенка и кормила его грудью.
Но все эти люди, в конце концов, не с самой хорошей, а подчас и кровавой биографией, за которых, повторюсь, общество и не думает заступаться. Почему же практику подбросов стали применять не только на «авторитетах», но и на представителях «четвертой власти»? Журналист и вор в законе — диаметрально противоположные фигуры, разве нет? На стороне репортеров (особенно из числа расследователей) всегда будет общество, обычные люди.
Все просто. Наркотики — вернейший способ посадить невиновного. Объем доказательств нужен мизерный по сравнению с другими преступлениями. Не надо даже предоставлять информацию: у кого купил, когда, кому собирался продать… В уголовных делах по наркотикам клише «в неустановленное время в неустановленном месте» принимается судом. В итоге обнаружение у гражданина наркотика в 98 процентах случаев (как уверяют эксперты-юристы) означает его обвинительный приговор. Колоссальный обвинительный уклон связан с тем, что это вообще тяжелейшая категория дел. Тут ведь два варианта: или подброс, или нет. А если подброшено, то надо, выражаясь словами одного «авторитета», «мочить ментов», а на это никто не пойдет.
Возможно, случай Ивана Голунова был своеобразным вызовом полицейских-«оборотней». И если бы удалось провернуть это дело, он стал бы месседжем всему обществу: посадили журналиста — посадят и каждого из вас, если будет нужно!
Ивана отбили. Победа. Но как быть с остальными?
За последние дни в «МК» и в Совет при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека обратились десятки, сотни людей со словами: «У нас похожая история!» Часть приговоров было вынесено по итогам задержания людей в том же районе, где взяли Ивана, и даже сотрудниками того же УВД по ЗАО. Колоссальное количество подобных задержаний было проведено в период руководства Управлением по контролю за оборотом наркотиков в Москве генерала Юрия Девяткина, освобожденного 13 июня от должности Указом президента.
Вспомню только одну свою одну статью в «МК»: недавно осудили молоденького узбека, который приехал в Москву учиться на летчика, а у метро ему подбросили наркотики. В знак протеста против действий полицейских он поставил рекорд по голодовке в СИЗО и едва не умер. И что делать теперь со всеми этими историями?!
Увы, само по себе увольнение главы УВД ЗАО Андрея Пучкова и главного столичного борца с наркотиками Юрия Девяткина не будет способствовать пересмотру подобных дел. И освобождение Ивана Голунова — тоже недостаточное основание для этого. Но есть надежда, что отношение к таким делам в целом изменится, и потому жалобы будут рассматриваться в судах более тщательно.
Ева Меркачева
