Драка Николая Сванидзе и Максима Шевченко - здесь я не могу быть объективным. Можете считать, что это непрофессионально, сколько угодно! Николай Сванидзе — близкий для меня человек, я не скрываю. И этим все сказано.
По-хорошему, я должен был бы позвонить одному, потом другому. Потом с холодным носом поиронизировать что-то на тему «как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». А еще, чтобы показать свою необычайную образованность, вспомнить пощечину Мандельштама Алексею Толстому. И для разнообразия что-нибудь из кино. Например «Служебный роман», когда Мягков-Новосельцев отвесил Басилашвили-Самохвалову оплеуху, и Алиса Фрейндлих («мымра») сказала: «А вы дайте ему сдачи». «А я ему дам сдачи, только другим способом».
Опять Сталин явился яблоком раздора. На самом деле в этой дуэли выиграл только он, вождь народов. Показал, доказал, как же крепко любят его и ненавидят. До сих пор. Но есть вещи… Есть вещи, за которые дают пощечину. Нельзя не дать.
В финальном матче чемпионата мира Зидан ударил защитника Матераццо только за то, что тот оскорбил его мать. Поддался на провокацию. Для Зидана такое оскорбление было страшнее всего на свете, страшнее даже удаления и проигрыша финала ЧМ.
Для Сванидзе высказывание Шевченко: «Николай Карлович плюет на могилы» советских солдат - и стало таким неслыханным оскорблением, за которое дают пощечину. «Мерзавец!» — не сдержался Сванидзе. Знаете, есть действительно святые вещи. Когда Николай Сванидзе говорит, что советский народ выиграл Великую Отечественную войну вопреки Сталину, он имеет на это право. С ним можно не соглашаться (хотя он доказателен в этой своей правде), но говорить, что он плюёт на могилы…
Но я субъективен… Если такому опытному и уважаемому человеку, безусловно, любящему свою страну (пусть и не так, как многие, иначе), человеку, у которого отец прошел всю войну, говорят эти вещи, — за такое надо давать в морду, точно. И уже не стоит здесь говорить, что одному из выясняющих отношения 62 года, а другому 51, что у них абсолютно разные весовые категории. Сказал «дам в морду» и дал. И за это получил в ответ.
…Мне всегда был интересен Шевченко: как он мыслит, как говорит. Как виртуозно на лету меняет позицию. Но при этом мне всегда важно было то, что он никогда не молчал о нарушении прав человека на Северном Кавказе, всегда при первой возможности про это говорил.
Только вот в чем проблема. В данном случае важно даже не то, что он сказал Сванидзе, а как и почему он это сказал. Просто здесь, по-моему, встретились журналист Сванидзе с нежурналистом… Человек, хоть раз участвующий в политическом пиаре — ну разве это журналист? Хотя Шевченко всё время именно так и представляют. И в этом принципиальном идейном споре он тоже вёл себя как опытный политтехнолог, долбя и долбя Сванидзе в больное место, задевая его, оскорбляя, хамя. «Сумасшедший», — смеялся Шевченко Сванидзе в лицо. Не в том дело, мерзавец Шевченко или нет. Конечно, нет. Просто он не журналист и этим всё сказано.
Теперь всяческая гопота хохочет, потирая ладошки, одобряя Шевченко: «Ох, как он ему вмазал! Молодец!» Гопота не любит таких, как Сванидзе, и теперь она получила сигнал — мочить. Впрочем, мне могут сказать: таким образом ты оскорбил бывший советский народ, а заодно и всех сталинистов-патриотов. Каюсь, я не хотел. Я субъективен…
И все-таки в конце опять о кино. Разыгравшаяся в студии радио «Комсомольская правда» сцена мне напомнила другую сцену, из «Вокзала для двоих». Где герой Михалкова, хамло и хозяин жизни, избивает интеллигента-музыканта, которого играет Басилашвили. Избивает смачно, со знанием дела, потому как интеллигент совершенно не умеет драться. «Всё потеряно, кроме чести» — мог бы сказать про себя этот герой. У Николая Сванидзе не потеряно ничего. Просто он дал хаму то, чего тот заслуживал. И, конечно же, получил в ответ.
Автор: Александр Мельман
