Почти на самом краю Земли, в царстве вечной мерзлоты, где, кажется, остановилось даже время, находится российская колония «Полярная сова». Здесь отбывают пожизненный срок маньяки, жестокие убийцы, педофилы и террористы.
За все время существования «Полярной совы» (ей исполняется 35 лет) ни одному ее узнику не удалось ни сбежать, ни освободиться. Путь отсюда один — на кладбище.
Наш обозреватель Ева Меркачева стала первым и единственным газетным журналистом, побывавшим в «Полярной сове».
Даже в этом гиблом месте арестанты не расстаются с надеждой, они пишут стихи и мечтают о свободе. И никто из них не хочет умирать, и никто из них не променял бы даже несколько дней унылой жизни в наручниках на смертную казнь.
Что творится за колючим забором самой строгой тюрьмы страны? Как живут те, кого общество признало опасными преступниками, не заслуживающими снисхождения? И проявило ли государство гуманизм, заменив высшую меру - расстрел - на пожизненное лишение свободы?
Северное сияние над тюремными вышками
"Жизни путь выбираем мы сами,
только он, к сожалению, не всем,
освещается солнца лучами".
(Стихи осуждённого к пожизненному заключению «Полярной совы» В. Жиглиса).
Поселок Харп (в переводе с хантыйского означает "Северное сияние") расположен в Ямало-Ненецком округе. Чтобы добраться сюда от Москвы на поезде, потребуется больше двух суток.
От материка "Северное сияние" отделяет могучая Обь. Большую часть года попасть в посёлок можно лишь на вертолёте или судне на "воздушной подушке". Если бы какому-то безумному осуждённому удалось сбежать (хотя в вечной мерзлоте даже подкоп не сделаешь!), он вряд ли бы смог преодолеть эту преграду. Не говорю уже о том, что ему пришлось бы пройти пешком 50 км по тундре.
Зимой здесь холодает до минус 40-60, а лето длится всего месяц. Одним словом, лучшего места тюрьме для особо опасных преступников, пожалуй, на всей планете не сыщешь.
А сейчас здесь 330 пожизненно осужденных, на руках которых кровь десяти тысяч людей (в среднем на каждом по 10 трупов, но есть и такие, на ком по 100 и даже 300).
Что было бы, если они разом вырвались на свободу? Как мечтательно скажет мне потом в беседе битцевский маньяк Пичушкин: «Первым делом я убил бы для снятия стресса парочку людей и изнасиловал несколько женщин»... Все таки спокойнее знать, что такие хоть и живы, но находятся далеко от нас, где-то за полярным кругом, и что сбежать они от туда не могут. По крайней мере за всю 35-летнюю историю «Полярной совы» (официально она открыта 3 июня 1985 года) ни одного случая удавшегося побега не было.
Помимо осужденных в Харпе живет почти 6000 человек. Почему они-то, вольные люди, застряли в этом богом забытом месте? Год стажа работы здесь идёт за два, есть северные доплаты, а отпуск длится целых два месяца. Многие жители или их родные, кстати, работают в колонии.
- Я уже 18 лет здесь, - вздыхает и. о. начальника "Полярной совы" Игорь Николаевич. – По иронии судьбы приехал из Крыма, где почти круглый год зелено и тепло, в место, где почти круглый год все бело и холодно. Но к тундре привыкаешь и даже постепенно влюбляешься...
В самом посёлке разруха и нищета, кругом покосившиеся дома и разбитые дороги, и только магазинчики с вывесками "Вино" выглядят прилично. Если бы не колония, о Харпе вообще вряд ли кто знал бы. Она - главная и единственная достопримечательность, с неё, собственно, и сам посёлок начался.
- Тут везде был пустырь, - рассказывает ветеран службы Сергей Короткевич. - А потом на уровне ЦК было принято решение об освоении тундры Ямало-Ненецкого округа.
- Первым делом сюда отправили заключенных, чтобы те строили в этом суровом краю железную дорогу, - вспоминает еще один старожил Харпа Виктор Шелешов. - Для них и создали лагерь. В основном сюда направляли преступников- рецидивистов. Но был, к примеру, один танкист, который прошел всю войну, а в Берлине мародерствовал, за что и получил огромный срок.
А вообще арестанты тогда были сознательные, трудолюбивые. По соседству с колонией стоял завод железобетонных конструкций, там они с утра до ночи и вкалывали. На приветствие отвечали: «Служу трудовому народу!»
Страха тогда не было у сотрудников. Я один в те годы выводил сразу по 80 человек и не боялся, что они сбегут или нападут. А сейчас одного заключенного ведут по двое-трое конвоиров! Мы в те годы и спецсредств не применяли, старались объяснить все по-хорошему. А осужденные нам знаете, что говорили? «Вы такие же как мы, с нами вместе сидите в этой тюрьме, только домой спать уходите».
Колонией для осуждённых к пожизненному сроку «Полярная сова» стала по сути с 2004-го года.Специально для «самых тяжелых» арестантов построили четыре двухэтажных корпуса на отдельной территории. Кто строил? Да зэки и строили. Одни заключенные возводили тюрьму для других...
СПРАВКА МК: «Колония разделена на три части: в одной отбывают наказание приговорённые к строгому режиму (около 300 человек), в другой - пожизненно осуждённые (всего 330), а третья это колония-поселение (порядка 100)».
На территорию, где сидят ПЛС (к этой аббревиатуре не сразу привыкаешь, но здесь ее используют все, и означает она «пожизненно лишенные свободы») до сих пор не попадал ни один пишущий журналист. О ней нет ни одной статьи в газете. Но зато про нее ходят самые ужасные слухи.
Даже отъявленные злодеи, прошедшие через десятки лагерей, говорили, что пережить можно что угодно, но только не «Полярную сову». В неофициальном рейтинге самых страшных тюрем России ее поместили на первое место. Несколько лет назад один из арестантов этой тюрьмы передал письмо (оно опубликовано в интернете), где рассказывал страшные вещи. К примеру, что на заключенных здесь натравливают овчарок, что бьют за малейшую оплошность резиновыми палками, что в туалет выводят по графику, что на еду отводится ровно 5 минут и человек берет ровно столько пищи, сколько может за раз запихнуть себе в рот…
Нам удалось проверить эти слухи.
Еврокамера для «самых тихих из самых опасных»
«Случается с нами порою беда,
И мы утопаем в слезах и печали,
но нам невдомек, что свершилась судьба,
которую нам небеса начертали».
(Осужденный к пожизненному заключению В. Жиглис).
Двери контрольно-пропускных пунктов с грохотом закроются за моей спиной многократно, потому что в этой тюрьме несколько КПП. Колючая проволока, бетонный забор под высоковольтным напряжением, вышки с автоматчиками... Территория для ПЛС - это по сути тюрьма в тюрьме. Вся «Полярная сова», кстати, полностью автономна, и если в поселке отключат отопление, свет и воду, то колония сможет обеспечивать себя сама многие дни и даже месяцы, пока не придет помощь с «большой земли». На фоне колючки особенно трогательно смотрятся скульптуры и рисунки белой совы, которые здесь можно встретить в самых неожиданных местах.
Мы входит в корпус. Представьте себе длинный коридор, по бокам которого расположены камеры. На двери каждой висит табличка с ФИО осужденного, его фото и перечнем статей Уголовного кодекса. Но нет ни одной таблички, где бы не было указано главное преступление против личности - «убийство», ст 105 УК. Редкие сидельцы «Полярной совы» осуждены только за убийство: обычно у них еще по три-пять статей, которые приводят в ужас знающих уголовный кодекс.
Молчаливые сотрудники открывают одну за другой камеры, на которые я указываю наугад. Железные двери, а за ними еще двойные решетки - высший уровень безопасности.
Камеры внешне совершенно стандартные и мало чем отличаются от тех, что в московских СИЗО. Из мебели - тумбочка, кровать и стол. Но здесь нет перелимита, кошек и беспорядка.
- ПЛС разрешается иметь при себе только самое необходимое, чтобы не захламлять камеру, - рассказывают сотрудники. - Остальные вещи, включая купленные или полученные в посылках продукты, находятся в особых помещениях, которые есть на каждом этаже, и выдаются по мере необходимости.
Видеонаблюдение? Оно пока ведется только за коридорами, потому что средств оснастить каждую камеру нет.
Слухи про «пытки туалетом» оказались ложными — везде есть не только раковина, но и унитаз. А в “еврокамерах” (так называют здесь те, которые только что были отремонтированы и оборудованы по всем новейшим стандартам) он вообще производит приятное впечатление - блестящий, изящный.
В "Полярной сове" три таких “новомодных” камеры, в одной из них содержится печально известный майор Денис Евсюков, расстрелявший людей в супермаркете (двое убитых, семеро раненых). Еврокамеры - для самых примерных заключенных. Евсюков именно такой. За все время нахождения здесь не получил даже ни одного замечания.
…Осужденный Евсюков становится лицом к стене, потом по команде поворачивается, резким и четким, доведенным до автоматиза движением широко разводит руки в стороны и растопыривает пальцы. Так полагается - чтобы сотрудники видели, что в руках у него ничего нет. Человек с растопыренными пальцами выглядит одновременно смирённым и безмерно одиноким.
- Как вам здесь?
- Все хорошо.
- Есть ли жалобы, просьбы?
- Всего достаточно. Жалоб нет.
- Ну а что можно было бы изменить, на ваш взгляд, чтобы облегчить участь всех осужденных?
- Чтобы длительные свидания с близкими были... Но общество считает, что мы опасны.
- И близкие так считают?
- Близкие не считают...
На этом разговор с майором Евсюковым заканчивается. Прессу он не жалует. То ли что-то скрывает (в определенных кругах гуляет мнение, что обществу не сказали и половины правды об обстоятельствах расстрела людей в супермаркете «Остров»), то ли просто боится быть слишком откровенным.
По закону осужденные к пожизненному заключению имеют право на телефонные звонки и длительные свидания только по истечении 10 лет. Именно эту норму пыталась оспорить недавно в Европейском суде по правам человека жена одного из “постояльцев” тюрьмы, обвиненного в терактах на Черкизовском рынке Николая Королева. ЕСПЧ ее поддержал и постановил, чтобы администрация “Полярной совы” пересмотрела свой отказ Веронике Королевой в длительных свиданиях с мужем. Но свидания так ей и не дали.
-Я не знаю, как быть, - говорит начальник. –Я же не могу нарушить закон. А изменения в него никто ведь с момента решения ЕСПЧ не внес.
Королевы продолжают бороться за длительные свидания, для них это борьба еще и за продолжение рода: Вероника хочет забеременеть, а сделать это во время краткосрочного свидания (участников разделяет стекло) невозможно. Такой проблемы у жены майора Евсюкова нет: дети в семье появились задолго до преступления. Супруга Евсюкова, кстати, по словам его сослуживцев, ждет мужа, пишет письма, но на краткосрочные свидания к нему не ездит. А вот отец Евсюкова в “Полярной сове” частый гость.
- Плохо, когда у осужденного вообще нет родных, но еще хуже, когда они от него отказались после приговора, - говорит психолог «Полярной совы» Алевтина. - А чего всего именно так и происходит. Близкие решают, что не могут ждать без надежды, и вычеркивают человека. А в сто раз хуже, когда родные не могут простить за совершенное преступление и проклинают. Так поступают даже любящие матери.
Алевтина — добрая фея «Полярной совы». Много лет она выслушивает стоны и вытирает слезы тем, кто не достоит никакой жалости. Но даже она не может находиться в присутствии Пичушкина и других маньяков, у которых до сих пор есть только одно желание — мучить и убивать.
- Я много лет пытаюсь понять истоки зла, - говорит Алевтина. - Пришла к выводу, что причина всех злодеяний, что совершили эти люди - гордыня. Многие убивали, чтобы доказать другим свою власть, продемонстрировать свою силу. И пока человек не победит гордыню, он не почувствует раскаяния. Тот же Пичушкин ведет себя ведет высокомерно даже за решеткой.
Один известный арестант (просил не назвать своего имени) уверяет меня, что напрямую общался с Богом:
- Я спросил его: «За что?». А он мне ответил: «Потому что ты был свободен в своем выборе». Я воскликнул: «Зачем мне такая свобода, которая принесла столько горе людям и мне?». А он ответил на это: «Если бы не было свободы, ты никогда не был бы счастлив. Свобода дает тебе выбор — быть счастливым или отказаться от этого».
Правила жизни смертника
«Полумрак в моей комнате, в сердце печаль…
Слезы смоют с души моей горя вуаль…»
(Осуждённый к пожизненному заключению В. Жиглис)
Я пытаюсь представить себя на месте тех, кто живет в «Полярной сове». Для начала прошу разрешения примерить тюремную робу и побыть какое-то время в камере, а дальше все по тюремному распорядку.
Распорядок дня ПЛС:
подъем 6:00
заправка коек 6:00-6:15
физическая зарядка 6:15-6:30
завтрак 6:30-7:00
уборка камеры 7:00-7:30
утренний осмотр камеры 7:30-8:00
обход медицинским работником 8:30-9:30
прогулка в промежуток с 10:00 до 19:00 в порядке очередности.
Обед 12:.00-12:30
ужин 17:00-17:30
вечерняя проверка 20:00-20:40
личное время 20:40-21:40
подготовка ко сну 21:40-21:55
отбой 22:00
… Роба оказалась на удивление удобной. От старой, грубой, здесь отказались всего пару лет назад. Помимо ботинок мне принесли еще и сандалии, а рубашку выдали синего цвета и вполне себе «вольного» покроя.
Из окна, закрытого двойными решетками, почти не видно неба, а значит, нельзя полюбоваться на восходы и закаты. Как точно написал кто-то: «Когда тебя лишают свободы, у тебя отнимают и солнце, и луну, и звезды». В условиях полнейшей изоляции особенно важно, чтобы твой сокамерник был если и не друг, то по крайней мере не ненавистный враг.
- Живут осужденные в камерах по двое, потому что так прописано в статье 127 уголовно-исполнительного кодекса (хотя размеры помещения позволяют содержаться и по 3-4-5 человек), - объясняет оперативный сотрудник Максим. – Стараемся подбирать так, чтобы они психологический подходили. Но в любом случае через год-два они устают друг от друга, и тогда мы производит «рокировку». Часто просто даем осужденному по его просьбе возможность посидеть в камере одному.
Сложнее всего подобрать сокамерников убийцам и педофилам. Помимо московского «битцевского» маньяка Александра Пичушкина сейчас в «Полярной сове» отбывает наказание питерский маньяк Дмитрий Вороненко. Родители истерзанных им девочек требовали смертной казни для Вороненко и даже дошли до Верховного суда, но ВС оставил приговор о пожизненном заключении в силе. Вообще Вороненко и Пичушкин хоть и признаны вменяемыми, говорят и ведут себя так, что очень быстро мне, их собеседнице, начинает казаться, что я схожу с ума. Они с утра до вечера предаются воспоминаниям о своих убийствах или рассказам о жутких фантазиях про новые зверства. Никто с ними в камерах не выдерживает больше двух-трех дней, а содержать их вместе опасно: поубивают друг друга. Этот тот случай, когда мало кто о смертоубийстве пожалеет, но для администрации «Полярной совы» это ЧП. Так что и Пичушкин, и Вороненко сидят поодиночке.
...Из радиоприемника льется классическая музыка. Радио здесь включают каждый день с 6.00 до 21.45. А вот телевизор с DVD приносят обычно раз в неделю, часа на два. Фильмы подбирают для арестантов патриотические, про войну.
Тем, кто не хочет смотреть кино, остается только читать. Библиотека в “Полярной сове” большая, многие книги арестанты зачитывают до дыр. Особенно в чести у них религиозная, философская и приключенческая литература. Как сказал мне один осужденный, они лишены возможности путешествовать в реальности, но никто не может запретить им отправляться в путь виртуально вместе с героями книг.
...Прошу отвести меня на прогулку. Вместо большого дворика попадаю в квадратное помещение с бетонными стенами, где нет потолка. Мерить по периметру шагами не слишком большое удовольствие, и это мало чем отличается от хождения по камере. Но воздух свежий и хоть какая-то перемена обстановки. На прогулку выводят покамерно, то есть по двое. Общаться с другими осужденному запрещено да и возможности для этого нет никакой.
...Прием у врача. Меня отводят в медкабинет и там сажают в клетку — о безопасности докторов здесь тоже заботятся. Случаев нападения на медиков в »Полярной сове» не было, но возможно именно потому, что здесь все сотрудники всегда помнят, с кем имеют дело.
Начальник медсанчасти Марина Николаевна рассказывает, что сегодня в «Полярной сове» нет ни одного больного туберкулезом, но есть шестеро с ВИЧ, один из них отказывается от терапии. Хронических болезней у арестантов много, лечить их тяжело (приходится вывозить в другие регионы), но умирают они даже реже чем в обычных колониях: в среднем 1-2 человека в год и обычно от инфарктов. Впрочем, возможно, все дело в том, что тут сегодня большинство осужденных – в возрасте до 40 лет.
...И снова камера. Лежать днем на кровати строго запрещено. Для многих это настоящее испытание, и они жалуются. Вообще за последнее время сразу несколько арестантов «Полярной совы» попытались оспорить нормы и правила. Один подал иск в суд, посчитав, что окно у него в камере слишком узкое. Кстати, выиграл.
- В отличие от других осужденных ПЛС не работали, - объясняют сотрудники «Полярной совы». - Но с сентября 2015 года впервые по распоряжению ФСИН их стали обучать некоторым рабочим профессиям – резьбе по дереву, шитью, бисероплетению. В общей сложности такие курсы прошли уже 50 человек. Они сейчас работают (у нас есть так называемые производственные камеры, где есть станки, машинки), получают зарплату, которая идет на погашение исков потерпевших.
Кстати, майору Евсюкову предлагали несколько раз обучиться швейному делу, но он неизменно отвечал: мол, не готов пока. Хотя ему объясняли: профессия швеи изначально мужская, так что ничего зазорного в ней нет. Бывшие сослуживцы майора говорят, что ему работать в тюрьме некогда: он с утра до вечера пишет в разные инстанции жалобы, поскольку считает себя невиновным.
Удивительно, но некоторым ПЛС дали возможность получить дистанционно и вузовское образование. Один арестант даже умудрился закончить духовную семинарию…
А вообще ПЛС много молятся. Тюрьма, как кто-то верно заметил, то самое место, где дьяволы учатся молиться. “Прописанных” в Полярной совы это касается больше других. Сколько было случаев, когда осужденные кричали по ночам от кошмаров, когда жаловались психологу, что видят галлюцинации (стекающие со стен и потолков камер реки крови). Но начинали по совету священников молиться, и видения, по их словам, отступали…
- На днях один мне рассказал, что к нему «пришли» двое убитых им женщин, - говорит психолог «Полярной совы» Алевтина. - Он с ними якобы долго разговаривал, и в конце концов они его простили. Но я бы не стала слишком доверять всем подобным рассказам. В действительности искренне раскаиваются в содеянном единицы осужденных. Остальные даже религию используют как возможность получить какие-то преференции. Почти в каждой камере вы найдете список церквей и приходов, куда они пишут ежедневно. А все для того, чтобы оттуда им прислали деньги или продукты. К поиску веры это не имеет никакого отношения. Увы.
«Пусть я не стал хорошим человеком, но я стал лучше»
«Судьба, как женщина, горда,
но тоже любит комплименты,
И нет прекраснее момента,
когда ты понял: жизнь — игра»
(В. Жиглис)
Обхожу камеру за камерой, расспрашиваю арестантов. Ни один (!) не говорит что-то вроде: «Лучше бы меня расстреляли, чем всю жизнь быть здесь». Все они цепляются за жизнь, верят, что вот-вот произойдет какое-то чудо. Понятие времени у жильцов «Полярной совы» совсем другое, чем у нас.
- Вот пройдет 10 лет, и будут разрешены звонки и длительные свидания, а еще через 25 можно подать ходатайство об условно-досрочном освобождении, - очередной заключенный рассуждает о 10 и 25 годах будто это 10 и 25 дней!
Примерно треть считает себя невиновными и надеются, что следствие во всем разберется и их освободят.
- Очень сложно выяснить правду, - вздыхает Алевтина. - По психологическим тестам это не видно. Но некоторые осужденные рассказывают о своей невиновности так убедительно, что невольно начинаешь сомневаться. В любом случае благодаря мораторию на смертную казнь у них есть шанс. Но за всю историю «Полярной совы» никого из ее арестантов не признавали невиновным и не выпускали. Был только один случай, когда осужденному заменили пожизненное заключение на 25-летний срок. Он был счастлив! А у всех остальных появилась надежда.
Одними из первых в колонию, когда та получила статус для осужденных к пожизненному заключению, привезли Олега Шепелева и Витаса Жиглиса, чьи стихи я поставила в эпиграфы. Оба чем-то похожи, и этот тот редчайший случай, когда «пожизненников» если и не жалко, то остро чувствуешь сострадание к ним.
- Мне было 22 года, учился на экономиста в вузе, - начинает свой рассказ Шепелев. – Залез в долги и убил двух своих сокурсников. Молодой был, ничего не соображал. До 2010 года я себя ощущал жертвой обстоятельств, а потом все враз переменилось. Я осознал, что виноват, пришел к вере, крестился прямо здесь. Я действительно сожалею, что ни за что ни про что лишил жизни двоих людей, и этой ошибки не исправить…
Психолог Алевтина шёпотом говорит мне, что Шепелев - один из немногих искренне раскаявшихся. В тюрьме он начал писать книгу (надеется, что ее издадут и он сможет послать весь гонорар 11-летнему сыну одного из убитых) и разработал интернет-проект для воспитания в детях желание делать добрые дела.
- Суть в двух словах – на определенных ресурсах и в соцсетях будут выбирать среди детей «героев дня», «героев недели» и т.д., - вдохновленно рассказывает «пожизненник» Шепелев. А потом, уже после долгого представления свое проекта тихо добавляет: - На свободе я вел раздолбайский образ жизни. А тут будто переродился. Пусть я не стал хорошим человеком, но я стал лучше. Но я столько потерял за это время… С годами близкие все реже и реже пишут. Родители –пенсионеры, денег на то, чтобы приехать на краткосрочное свидание на край земли, у них нет.
Я столько лет мечтал о том, что вот освобожусь, приеду домой, обниму стариков, вымолю прощения, поплачем вместе…А потом прокачусь на машине ночью, включив хорошую музыку. Это и есть счастье. Молюсь каждый день за убиенных, за себя, за всех...
Шепелев два года назад послал статью в одну местную газету, та его напечатала и вскоре ему пришло письмо от девушки, которая ее прочитала. Два года переписки, и - вот Олег предложил ей выйти за него замуж. Девушка согласилась. После свадьбы станут возможны длительные свидания, и значит, могут родиться дети. Но муж и жена никогда не смогут дома вместе приготовить ужин, отец никогда не отведет ребенка в садик, не сходит на родительское собрание, а сами встречи будут реже, чем число красных дней в календаре.
Витасу Жиглису повезло меньше, хотя он в «Полярной сове» столько же, сколько и Шепелев, и даже чем -то похож на него.
- Когда мне было 20 лет, я убил четверых взрослых мужчин, самому младшему из которых было 36 лет, - рассказывает Витас. - Бытовое убийство. Я заступился за свою девушку, которую они обидели. Так случилось, что я вырос на улице, при себе у меня был нож, а они были безоружны.
Моя девушка на суде за меня заступилась. Она не считала меня виноватым. Но когда меня осудили к пожизненному заключению, перестала писать. Я ей писал поначалу, потом решил не беспокоить. В последний раз отправил письмо четыре года назад, ответа не получил. Мать мне первые два года писала, а потом бросила. Я ей все еще пишу сам по 2-3 письма в год, но они все остаются безответными. По большому счету и девушку, и маму я понимаю. Но я прошел через сильнейшее разочарование.
-Если бы сейчас все вернуть, вы не стали бы убивать? – невольно вырывается у меня.
- Если бы ситуация была та же, наверное, я поступил бы так же.
Мы долго говорим с Витасом про то, что самое страшное за решеткой, что дала тюрьма, а под конец я задаю ему все тот же вопрос, что и остальным: что бы сделал в первую очередь, если бы случилось чудо и он оказался на свободе?
- Пошел бы погулять в лес или по берегу моря один. Шел бы медленно, вдыхал воздух свободы и ни о чем не думал.
Витаса в «Белой сове» считают самым талантливым. Он сочиняет стихи, которые потом некоторые сотрудники даже переписывают себе в тетради…
- Здесь стихи будто сами из меня выплескиваются, - признается он. – Почти все они о любви, а не о тюрьме.
Зависть — где-то черная, где-то мрачная, где-то просто печальная — вот еще один из грехов тех, кто живет в Харпе. Те, кто отбывает пожизненное, смотрят с завистью на находящихся на строгом режиме (они живут не в камерах, передвигаются по территории без наручников, они могут иногда даже за пределы «колючки» выходить). Осуждённые колонии-поселения мечтают свободно бродить по Харпу. А мирные жители Харпа завидуют нам - мечтают вырваться из вечного холода в большие города...
Конец арестантов "Полярной совы" печален. Об их смерти обязательно сообщают родным, но те редко когда забирают тело. Да и сами обычно не приезжают, чтобы хотя бы просто попрощаться. Так что хоронят осужденных обычно на поселковом погосте, где им отвели отдельный участок.
Останки кладут в деревянный гроб, сделанный осуждёнными, затем опускают в неглубокую могилу, вырытую в вымерзшей земле...
Арестанты построили эту тюрьму и они же провожают в последний путь своих собратьев, бесславно закончивших в её стенах дни. Последним, кого похоронили на погосте Харпа, был Евгений Колесников, в 2006-2007 годах вместе с сообщницей убивший шестерых жителей Соликамска во время налетов на квартиры. Он покончил с собой. Маленький холмик и деревянный крест - это все, что напоминает о нем
Ева Меркачева
