Я тогда была внештатницей в газете «Московский комсомолец». Помню свою первую статью, которая едва не стала последней. Большой материал о работе с трудными подростками. Почему-то выбрала Тимирязевский район столицы. Десятки раз встречалась с учителями, с родителями, работниками милиции. И, конечно, с заведующей роно А. Ф. Шкодкиной. Покритиковала ее в статье…
В день выхода номера купила в кондитерской огромный торт.
И бегом в редакцию.
- Срочно к Флеровскому!
Алексей Иванович, заместитель главного редактора, спокоен, корректен:
- Вы, когда работали над статьей, к Шкодкиной приходили?
Разговаривали с ней?
- Конечно.
- А она звонила, говорит, вы у нее не были.
– ???
Через несколько дней снова вызывает:
- Шкодкина опять звонила…
Силы неравные: член бюро райкома партии, заведующая роно и начинающая журналистка.
Мудрый человек был Леша Флеровский. Понял: лучше один раз увидеть, чем сто услышать.
- Поехали. На очную ставку.
Едем на редакционной машине. Флеровский внимательно следит, правильно ли я указываю дорогу, уверенно ли поднимаюсь по лестнице, в какой коридор сворачиваю.
Шкодкина встает из-за стола, любезно улыбается Флеровскому, руку протягивает.
- А мы знакомы, – говорю я.
Улыбки как не бывало:
- Вижу вас впервые.
Комната поплыла перед глазами. Флеровский смотрит, слушает, на ус мотает…
И все же Бог есть! Неожиданно в подсознании всплыло алиби. Неделю назад, когда я была здесь в последний раз, позвонил директор какой-то школы. Разговор был долгим, на высоких тонах: заведующая упрекала, что задерживается ремонт. Я невольно слушала. Запомнила фамилию директора!
- Что ж, – говорю, – позвоним ему, спросим, был ли такой разговор.
Сразу засуетилась, сказала, что опаздывает, что мы еще вернемся к статье. Так визит и закончился. Конечно, Флеровский все понял.
- Доведи дело до конца, – настаивала мама. – Ты же права!
И я перешла в наступление. Каждый день просила Флеровского позвонить в роно. У Шкодкиной новая версия:
- Кажется, с корреспондентом я все-таки разговаривала. Но не лично, а по телефону. Это тоже нехорошо.
- Алексей Иванович, но как же тогда мне удалось услышать фамилию директора, который звонил! Пожалуйста, выведите ее на чистую воду!
Нет, спустил на тормозах. Я в его глазах была реабилитирована; с ней связываться не захотел. А я все думаю: если бы не позвонил при мне тот директор школы? Если бы не запомнила я его фамилию?
Конечно, не все воспоминания о «Московском комсомольце» такие грустные. Больше приятных. А то и курьезных.
В те годы ни один торжественный вечер не обходился без участия космонавтов. Обычно мы, корреспонденты отдела информации, писали заметку заранее, по пригласительному билету: «Состоялось, выступали…» Потом шли на само мероприятие. Если были изменения, звонили в редакцию, правку вносили.
Моему коллеге, назову его Анатолием, поручили написать о таком вечере. Заметку, как всегда, сдал досрочно, а проверять лень было.
Ночью, однако, Толя спал плохо. Рано утром побежал на почту. Полистал разные газеты. Порядок! Отчет о вчерашнем мероприятии – точно, как у него. Успокоился, позавтракал и неторопливо отправился на работу..
Там – дым коромыслом. На проводе у редактора – разъяренный секретарь горкома комсомола:
- Вы написали, что выступал космонавт Титов. Да его в Москве-то нет! Бедный Флеровский! Ситуация, напоминающая мою с заведующей роно. Впрочем, мне оправдываться было трудно. А у Толи вещественные доказательства – десяток газет.
- Смотрите, выступал Титов! Секретарь горкома в недоумении:
- Перезвоню…
Оказалось, в тот злополучный вечер сотрудники ТАСС вдруг сообразили, что не послали на мероприятие корреспондента. Стали обзванивать редакции. Ответ один:
- И мы не посылали. На вас надеялись.
А в «Московском комсомольце» радостно отрапортовали:
- Наш корреспондент был. Материал уже в номере.
- Пожалуйста, продиктуйте заметку.
Продиктовали. Так этот липовый репортаж попал в сообщение ТАСС. Оттуда он был перепечатан всеми газетами страны.
Хорошо было в «Московском комсомольце». Печатаюсь едва ли не в каждом номере. И компания отличная: Юра Скворцов, Лена и Володя Бонч-Бруевичи, Виталий Гербачевский, Юра Дружников, Леша Марков, Валя Иванова, Сережа Есин…
Сергей Николаевич Есин, известный писатель, недавний ректор Литературного института, делал тогда первые шаги. Не только в писательстве, но и в журналистике. На Север уехал, в длительную командировку. Письмо прислал:
«Дорогая наша любимая Муха! Наши заповедные лоси тоже шлют тебе привет и желают быть здоровой. А также кланяются тебе бобры… Сейчас мы только что испекли хлеб, накормили собаку и напились горячего чая с горячим же хлебом… В общем почти за месяц лесной жизни я набегал на лыжах около трехсот километров… Еще раз обнимаю тебя. Твой Лосеночек».
Подарил книжку «Певец русской природы»:
Моему первому редактору свою первую, еще очень плохую книжку в знак того, что будет много еще, и конечно, глубокой любви.
С. Есин 13 дек. 64 г.
Юрий Дружников тоже только начинал. В 1969 году вышла повесть «Чебурашки». Фамилию героини, директора калошной фабрики, придумал – Ермушкина. Мои инициалы! Фамилия упоминается на многих страницах: улица Ермушкиной, стадион ее имени. «За столом, возле приза, сидит Ермушкина, почетная гражданка нашего города»…
Книга – с автографом:
Бесценной героине романа Ленке Мушкиной с любовью и нежностью – князь Калошин Бутылкин с домочадцами челом бьет.
5 февр. 1970 г.
Потом автограф на книге «3 333 333 богатыря»:
Гражданке Ермушкиной. Ура!
И на книге «Что такое «Не везет»:
Елене Романовне Ермушкиной – на всякий случай: вдруг она не знает, что такое «Не везет»?
Автор – 1 августа 71 г.
Любопытно: повесть «Что такое «Не везет» заканчивается не точкой, а запятой: «по синим с белой пеной волнам метался кораблик. Над ним висело рыжее солнце,» У автора после слов «рыжее солнце» продолжение фразы: «на которое наползала черная туча». Такая концовка показалась цензору слишком пессимистичной. Слова убрали, а исправить запятую на точку забыли.
Леша Марков тоже был неравнодушен к моей фамилии. Сочинский парень, душа компании, дальний потомок Горького – его мама дочь Зиновия Пешкова – в письмах-записках ко мне обращался по-есенински: «Мушкино ты мое, Мушкино».
А Юре Скворцову больше нравилось называть меня просто Мухой – «Мухе, к которой всегда можно прийти под мухой».
Отделом литературы и искусства заведовал Женя Сидоров. В дальнейшем министр культуры РФ, ректор Литературного института, постоянный представитель России при ЮНЕСКО. Сейчас первый секретарь Союза писателей Москвы.
В одном здании с нами, на Чистых прудах, были тогда еще три газеты – «Московская правда», «Ленинское знамя», «Вечерняя Москва». Семена Давыдовича Индурского, главного редактора «Вечерки», знала вся столица. Я часто встречала его в лифте. Газету делал прекрасную. На его дочери Вере женился Женя Сидоров. Умер
Семен Давыдович в 1988 году, в день своего рождения.
В 2012 году Евгений Юрьевич Сидоров и Ольга Наумовна, вдова Индурского, пригласили меня на вечер памяти в ЦДЛ – 100-летие Индурского! К этой дате Женя выпустил книжку «Его знала вся Москва». Подарил с автографом:
Ты помнишь ли, Лена, Скворцова? Ты помнишь ли, Лена, «МК»?
Со мною ты снова и снова, В гробу мы видали ЦК.
Сидоров Е.Ю, 15.01
А на пятом этаже была газета «Московская правда». В отделе информации сотрудники – Владимир Бонч-Бруевич и Лев Колодный. Однажды на практику пришли студентки МГУ Лена Бойцова и Фаина Малкина. Скоро обе студентки сменили свои фамилии...
Лена Бонч-Бруевич потом работала со мной в «Московском комсомольце». Несколько лет назад я была у них на золотой свадьбе.