Ханна Шигулла: «Я играла Ахматову как смиренную королеву»

Почетный гость Московского кинофестиваля королева европейского кино ХХ века Ханна Шигулла. Загадочный сфинкс. Муза Фассбиндера, снявшаяся у него в 23 картинах. Отразившая историю Германии в зеркале судеб легендарных героинь Марии Браун и Лили Марлен. Праведница и блудница (подчас в одном характере) в картинах Феррери, Годара, Вендерса, Шлендорфа, Сауры, Вайды, Тротта. Обладательница каннского и берлинского «золота». Увековеченная в истории мирового кино. Продолжающая сниматься сегодня.

Недавно она сыграла роль в фильме «На краю рая» Фатиха Акина, которого она считает продолжателем кинематографа Фассбиндера. На ММКФ премьера. Ханна Шигулла сыграла Анну Ахматову в фильме Ирины Квирикадзе «Татарская княжна». А вскоре мы увидим ее в одной из ролей нового полотна Александра Сокурова «Фауст». Перед разговором с корреспондентом «Новой» Шигулла сделала микропортреты режиссеров, с которыми ей посчастливилось встретиться на съемочной площадке.

Шигулла: Однажды маэстро Марко Феррери (автора «Большой жратвы») спросили, хотел бы он, чтобы его вспоминали как язвительного критика общества или как подлинного визионера? На что он ответил, что вовсе не желает, чтобы его вспоминали, пусть смотрят фильмы. Он был во всем спонтанен, экстравагантен, неожидан. Подготовить, продумать роль в его картине было практически невозможно. Все равно на съемочной площадке сочинит что-то новое, всех изумившее. Настоящий волшебник… вот он взмахивает палочкой — и актер начинает излучать энергию.

Священное чудовище Годар на съемках напоминал мне женщину на сносях. Был столь же нетерпим и взнервлен. Он — ученый-экспериментатор, для которого съемочная площадка лаборатория. Прямо на площадку он мог принести текст, написанный ночью от руки. Изабель Юппер он заставлял работать на фабричном конвейере по сортировке болтов, чтобы на своей шкуре она ощутила, что испытывает простая рабочая. Мне же для вхождения в образ пришлось подавать кофе на бензоколонке. По вечерам мы были обязаны писать сочинения на тему «как прошел день».

Точней всех работал Фассбиндер. Уж он-то точно знал, чего хочет. Заранее прорисовывал каждое движение камер, актеров, статистов. Работал как балетмейстер. Поэтому кино снималось чрезвычайно быстро. Но в этом не было спешки, небрежности.

«Новая»: Фассбиндер — Пигмалион, создавший Галатею — Шигуллу. А кто из режиссеров, с которыми вы работали после Фассбиндера, открыл для вас, уже знаменитой актрисы, новую Шигуллу, и увидев себя на экране, вы удивились: неужели это я?

— Наверное, это Феррери. Он был настоящим поэтом киноискусства. Да, да. Бунтарем и поэтом. Именно так. Сшивал парадоксы в новые смыслы и рифмы кино. Думаю, неслучайно за роль в фильме «История Пьеры» (1983), который показывается здесь, на кинофестивале, я получила приз на Каннском киносмотре. Заметьте, не фильм был отмечен, а моя работа. Потому что были у него фильмы и получше, чем этот. Но именно он вытащил из меня на поверхность удивительные, незнакомые мне самой ноты. И я зазвучала совершенно по-новому.

— По образованию вы филолог, судя по вашим суждениям — настоящий философ. Неужели интеллект не мешает работе актрисы?

— Вы правы, во всяком случае, это никак не помогает актрисе. Но я получила образование для развития собственного интеллекта. Актрисе важней обладать инстинктом, способностью отвечать на какие-то внутренние импульсы. Слишком умной актрисе быть вредно, считайте это профессиональным изъяном. Интеллект мешает.

— Занимает ли вас политика? Или от окружающего мира вы закрываетесь, как вы однажды заметили, «внутренней музыкой», к которой необходимо прислушиваться для ощущения гармонии в любом возрасте.

— Конечно, не могу игнорировать того, что происходит в мире. Политические события без спроса вторгаются в нашу жизнь. Но как повлиять на их течение? Сейчас этот экономический кризис, приморозивший весь мир, подобно циклону. Кризис возник из-за преступных манипуляций с деньгами. Но как мы с вами можем изменить это? Аморальность политики, к сожалению, нормальное с точки зрения современного мира явление. Нор-маль-ное. Вот в чем беда. Можно лишь надеяться, что благодаря подобным встряскам в людях неизбежно зародится какое-то новое самосознание. Взять, к примеру, выборы Обамы, ставшие настоящим чудом. Но сможет ли он оправдать надежды? Ему все равно придется жонглировать, лавировать. Потому что, к сожалению, деньги правят миром. Но ведь все же избрали такого человека! Победа его во многом была обеспечена и тем, что многие люди самого разного достатка жертвовали деньги. Один доллар, сто долларов… Кто сколько сможет, поэтому и сложились средства, позволившие не поддаться нажиму крупной промышленности, лоббистов… пока. Я думаю, что неправильно, нездорово быть пессимистом. Хотя опыт нас ввергает в депрессию. Главное, не гасить в себе искорку надежды.

— Вы говорили о времени Гумилева и Ахматовой как об эпохе высокообразованных людей. Сейчас время троечников? Во всяком случае, во власти?

— Посредственность была всегда. Она отлично умеет приспосабливаться к любому времени. Просто сейчас посредственность быстрей выходит на передний план. Мы живем в мире ускоренных коммуникаций. Все мгновенно выбрасывается на поверхность жизни. Посредственность проявляет себя ярко, потому что не мучается сомнениями. Но должна вам сказать, что и образование не является иммунитетом от бесчеловечности. Это мы видели на примере нацистского режима, и это лишь один пример. Поэтому наше поколение, следовавшее сразу за военными: за нацистами и их жертвами — оно росло, так сказать, с определенным недоверием к образованию. И все же главное для человека — вырваться за пределы личного эгоизма, проявить внимание к тому, чтобы жизнь окружающих складывалась легче, прислушиваться к импульсам, которые рождаются в сердце. Это не связано с образованием. Наверное, скажу банальность, но надо помнить, что необразованные люди подчас более человечны.

— Вы читали в переводах стихи Ахматовой и раньше. Что поразило вас во время съемок фильма «Татарская княжна»?

— Жизнь любого человека полна любопытнейших подробностей, неожиданных сюжетов, открывающих нечто существенное и для тебя. В Ахматовой самым поразительным мне показался дар отдавать часть себя другим. Ее жизнь была омрачена тенями. Но она не позволила померкнуть свету внутри себя, напротив, собрала его в пучок. На примере ее судьбы можно сказать: чем сильнее мрак, тем важнее свет, который излучает человек. Французы называют это внутренним огнем. Главное — не потерять пламя, с которым мы рождаемся. Не потускнеть. И еще одно редкое качество — нежелание идти на компромиссы. Чего бы это ни стоило. Это невероятно. Жить в стране-тюрьме и чувствовать себя как свободный человек. Идея режиссера Ирины Квирикадзе — играть Ахматову как королеву, но я попыталась сыграть и противоположную сторону — смирение. Это никак не влияло на ее бескомпромиссность. Почему-то я это точно чувствую. Когда российские журналисты спрашивают меня, что я думаю о «русской душе», я отвечаю: «У меня у самой русская душа». Человек способен на очень многое, порой удивительное для самого себя. И это «многое» особенно ярко проявляется в трагические времена. Из столкновения времени и человека рождается личность, которая возвышается над колоннами посредственностей.

— После этой работы вы как-то иначе «услышали» ее стихи?

— Саму поэзию мне трудно оценить. В переводах она неадекватна оригиналу. Я чувствую ее интуитивно. Ахматова умела в нескольких словах, в музыке стиха выразить глубину, важные смыслы. Это дорогое для меня понимание того, как важно в жизни трагичной, бедственной воспринимать добрые знаки, которые подает тебе судьба и мир вокруг. В драматических обстоятельствах незаметные прежде вещи обретают цену драгоценностей.

Лариса Малюкова