Хочешь, я убью соседей, что мешают спать?

Ничто так не нарушает семейного быта, как беспокоимые соседи. Шум за стенкой может отравить жизнь обитателей даже самых комфортных гнездышек (а не то что панельных домов или «хрущоб»). Существуют определенные разновидности злостных нарушителей тишины: ругающиеся, не в меру веселящиеся, охающие и ахающие за стенкой и многие другие. Самая сложная группа — соседи-музыканты.

Огонь, батареи!

И у Святослава Рихтера были соседи. А у них был он — сосед-пианист. Молодой гений за стенкой не знал ни сна, ни отдыха — занимался по двенадцать часов в сутки. Казалось бы, вот счастье: каждый час, каждую минуту — с книжкой, за стиркой, в бессонницу — следить за работой великого музыканта…

Однако среди соседей Рихтера (которых он сменил за жизнь немало) попадались люди просто бессовестные и неблагодарные. В доме на улице Неждановой, где пианист жил еще студентом, ему приходилось каждый день сталкиваться на лестничной площадке со своими «благодарными слушателями». Слушатели тоже были музыкантами (точнее, концертмейстерами) и потому, ненавидя музыку с детства, спрашивали Славочку при встрече, есть ли у него совесть. Святослав Теофилович — человек тонкий и деликатный — предпочитал с ними не связываться и уходил заниматься к своему другу художнику Краснопевцеву.

История эта повторилась через много лет, но уже с учеником маэстро Андреем Гавриловым. Рихтеровские разборки оказались детскими играми по сравнению со сложными, запутанными взаимоотношениями Гаврилова и жильцов дома  N. События развивались столь бурно и трагически, что могли бы послужить сюжетом для целого романа или поэмы «Гаврилиада». Как только Гаврилов садился за рояль, соседи командовали: «Огонь, батареи!» — и начинали дубасить по батареям. После такой атаки у любого пианиста опустились бы руки. Но только не у Андрея Гаврилова. С упорством поистине героическим он продолжал «засаживать» октавы балакиревского «Исламея» и трансцендентных этюдов Листа. Осатаневшие соседи прямо на стенку лезли.

Вскоре «воронья слободка» решила сменить тактику борьбы, призвав себе в союзники местное отделение милиции. К Гаврилову стал периодически наведываться участковый и уже по каждому этюду Листа составлял протокол.

Андрей Гаврилов, в конце концов, не выдержал и сдался: сменил квартиру, а затем и страну. Россия лишилась одного из самых ярких своих пианистов.

Право на отдых

— Но и соседей тоже можно понять. Они, как и все граждане России, имеют право на отдых. Соответственно артисты — будь они народные или «антинародные» — должны эти права уважать. Только так в стране воцарятся мир и согласие. Не будет больше войн, междоусобиц и преступлений на бытовой почве. Соседи начнут здороваться и рассказывать всем, что их сосед-музыкант этажом выше — «человек в целом порядочный».

Так соседи в один голос отзываются о джазовом пианисте Данииле Крамере. Одна его соседка-пианистка непритворно сомневалась: «А я даже не знаю, есть у него пианино или нет?» Иногда, рассказывала она, дядя Даня заходит к ним просто, по-соседски, посоветоваться с внуками насчет компьютеров. Даниил Борисович раскрыл секрет своего обаяния: «Раньше, когда я жил на другой квартире, на Преображенской, ко мне приходила соседка с ребенком на руках и жаловалась, что я мешаю. Мы просто договорились, что я не буду играть в часы, когда спит ее ребенок. К тому же я подстелил под кровать ковер и еще один повесил на стенку, общую с соседской. Сейчас часто ухожу заниматься в консерваторию. Больше не хочу портить жизнь соседям! Сам терпеть не ногу, когда какой-нибудь дурачок до трех ночи слушает громкую музыку. Я его просто убить готов!»

За права человека активно борется и другой сосед — композитор и саксофонист Георгий Гаранян: «Я всегда в таких случаях представляю, что у соседей праздник, гости, застолье. А в это время кто-то за стеной выдувает длинные ноты или гаммы. От этого же можно с ума сойти! Поэтому стараюсь за-ниматься вне дома или в своем кабинете-студии. Это комнатка в десять метров, зато с хорошей звукоизоляцией, которую я сделал сам».

Самое интересное, однако, происходит там, где проживают сразу несколько музыкантов, причем на расстоянии одного-двух этажей. В так называемом доме композиторов, что в Газетном переулке, в одном и том же подъезде «на пыльных тропинках остаются следы» Оскара Фельцмана, по всем этажам разносится «Чудо-песенка» Людмилы Лядовой, и весь дом люто ненавидит «Черного кота» Юрия Саульского. Людмила Лядова делится впечатлениями: «Мой сосед — композитор Фельцман. Я всегда слышу, как он играет. А он слышит меня. Иногда даже говорит при встрече: «Хорошую мелодию ты, Мила, сочинила. Жаль, что я слов не разобрал».

Пой, Ва-ся!

Жильцы этого дома по ночам вскакивают с постели, разбуженные высокочастотным «О соле, о сооо-оо-о-оо-оо-ле мио!». Это тенор Зураб Соткилава, солист Большого театра, возвращается после спектакля. Горячая грузинская кровь не позволяет Соткилаве вот так просто взять и лечь в постель. Нет, он будет петь, петь… Столько, сколько требует его восточный темперамент. И только потом наступит затишье.

Неудивительно (если верить самому Зурабу Лаврентьевичу), что на него постоянно сыплются жалобы соседей. «Иногда я прихожу за полночь после спектакля, со мной гости. Мы отмечаем, музицируем, — с непосредственностью, присущей всем гениям, признается тенор. — А соседи начинают стучать по батареям. Даже в милицию звонили. Чего я только не делал: ковры, звукоизоля-ция. Ничего не помогает! Мне приходится перед всеми извиняться».

С вокалистами соседствовать вообще непросто. Они ведь люди повышенной чувствительности, «сплошной нерв», как говорят. Соответственно никогда не знаешь, чего от них ожидать. Вот Вя-чеслав Войнаровский, тенор и комик, нешуточно возмутился… поведением коллег: «Только сумасшедшие поют дома! Все нормальные певцы занимаются там, где работают. В любом театре — в Большом ли, в Станиславского ли — после пяти часов не найдешь свободных кабинетов».

Ирина Архипова — по другую сторону баррикад: «До чего мы дожили, что уже музыка мешает! Эти дикие люди хотят слышать все готовенькое — в театре, в консерватории. А сами не понимают, что все это — результат тех самых занятий. Вот у меня, например, соседи уже шесть месяцев долбят молот-ком по голове — ремонт у них… Мы уже устали ходить к ним и просить. А вы говорите: музыка мешает!»

Все участковому скажу!

«Позвоню, ох позвоню! Все участковому скажу!» — пела среди ночи разъяренная Алла Борисовна Пугачева. Звезде советской эстрады в свое время, видимо, пришлось лично познакомиться с законом. В советские годы за нарушение тишины с 23 до 7 участковый имел право содрать с возмутителей спокойствия приличный штраф.

В наши дни все обстоит иначе. Милиционер мало чем может помочь жильцам. И все же добиться тишины, как заверяют юристы, можно. Надо лишь уметь грамотно вести атаку. Одно дело — позвонить участковому, другое — написать заявление и в нем подробно перечислить все вредные привычки соседа. Вроде проживающих лишних десяти кошек или одного незарегистрированного жильца.

Что касается любителей ночных серенад, то им по новому законодательству протоколами по этюдам уже не отделаться. Штраф — от одного минимального оклада. А для самых ретивых есть еще и статья «за мелкое хулиганство», предусматривающая 15 суток заключения.

Хотя вышеупомянутому Зурабу Соткилаве 15 суток вряд ли грозят. Потому что участковый знаменитого тенора тов. Сергеев Анатолий Николаевич за него горой: «Сколько работаю — уже два-дцать лет, — никогда не было жалоб на Соткилаву. Он — да. Он к нам иногда обращался: то паспорт потеряет, то еще чего-нибудь. Мы всегда ему помогали. Зураб Лаврентьевич — просто замечательный человек. Мы иногда встречаемся на улице. Он мне: „Здравствуйте, товарищ уча-стковый. Почему не заходите в гости? Чайку бы попили“. Все бы народные артисты были такие, как Соткилава!»

Елена Кащенко