Нельзя смотреть в будущее затылком.
Китайская пословица
"Да здравствует…"
В начале 70-х годов в Литературном институте имени Горького учились двое грузин — маленький хевсурец и большой имеретинец. Однажды они пригласили сокурсников в грузинский комментировать:
— Вот вошел настоящий грузин. А это русский. А это грузины московского розлива.
За соседним столиком сидела компания молодых кавказцев, о которых хевсурец сказал, что это абсолютные грузины. Сидевший рядом с ним молодой молдавский поэт спросил:
— А что, если я подойду к ним и скажу: "Да здравствует Сталин!"?
— О, они будут очень рады. Ты будешь у них почетный человек.
— А как это сказать по-грузински?
Хевсурец стал учить молдаванина, но у того никак не получалось.
Тогда нетерпеливый хевсурец схватил поэта за руку и повел за собой:
— Я сам скажу, и ты посмотришь, какие мы будем желанные люди.
Они подошли к столику, и хевсурец воскликнул:
— Да здравствует Сталин!
Молодые грузины в гневе вскочили со своих мест и чуть было не побили запоздалого поклонника деспота.
И это пройдет
Когда умер Сталин, многие плакали, плакали даже те, у кого вождь отнял детей, расстрелял отцов или мужей, сослал матерей и сестер. По этому поводу Анна Андреевна Ахматова сказала: "Наркоз пройдет".
Преодоление
Сталинизм — это особая социально-бюрократическая административная система, не Сталиным начатая и со Сталиным не исчезнувшая. Сталин лишь наиболее полно выразил эту систему.
Сегодня мы все еще преодолеваем сталинизм и выдавливаем его из своего сознания, из экономики, политики, философии, права, морали, науки, искусства, эстетики, из всех пор жизни, как советовал выдавливать из себя рабство Чехов.
Сталинские снижения цен
Нередко люди, пережившие сталинское послевоенное время, вспоминают о нем с тоской. "Все было, цены снижались".
Отчасти память этих людей приукрашивает прошлое, отчасти это полуправда, за которой прячется показуха, обман. Внеэкономическими волевыми методами цены на некоторые продукты действительно снижались. Действительно, в Москве, Ленинграде и ряде республиканских центров «все» было. Однако это казалось достатком лишь после военного лихолетья. И главное: несколько городов получали достаток за счет деревни. Три четверти населения страны не знало почти никаких товаров. В снабжаемых же городах товары доставались только через огромные очереди, которые регулировали общественный расход товаров, их продажу понемногу.
Очередь — великое завоевание сталинизма. При существовании очереди можно было снижать цены на товары ежегодно без опасности товарного банкротства, а с помощью огромных обязательных займов, а также налогообложений и замороженной низкой зарплаты недостача в казне от снижения цен быстро покрывалась. Таков был жульнический экономический фокус сталинского снижения цен без всякого материального обеспечения этого спекулятивного благодеяния. Психологический обманный эффект был при этом столь велик, что его остатки на десятилетия застряли в умах недальновидных обывателей тех лет, доживших до последнего десятилетия XX века.
И вся-то наша жизнь есть борьба
Сталин создал в стране обстановку бесконечной, перманентной гражданской войны с «бывшими», с классово враждебными и чуждыми элементами, с кулаками и их семьями, с «уклонистами», троцкистами, шпионами, диверсантами, с меньшевиствующими идеалистами, с формалистами, безыдейщиками, наплевистами, с вульгарными социологами, с вейсманистами-морганистами, с «предельщиками», с врагами народа и их родными, с националистами, с носителями феодально-байских пережитков, с космополитами, с целыми неугодными народами.
Сталин умел очертить группу людей, отделить ее от остальных, назвать броским уничижительным термином и постепенно изничтожить. Общество было разбито на квадраты обстрела и отстрела, и по этим квадратам последовательно велся уничтожающий огонь. Сталин задал эту программу гражданской войны надолго, и она жива и в послесталинское время. Боролись с отщепенцами, тунеядцами, стилягами, валютчиками, с модернистами, с носителями буржуазной идеологии, с противниками кукурузы, с писателями и художниками, не о том или не так пишущими, с отказниками, с сионистами, с диссидентами, с инакомыслящими.
Дух сталинизма: кто был ничем, стремится стать всем, превращая при этом тех, кто был хоть кем-нибудь, в ничто. И все как в песне: "И вся-то наша жизнь есть борьба". Эта традиция сталинизма не заглохла.
Перестройка, конечно, преобразует, очеловечивает наше общество, но полностью выйти из состояния борьбы и перейти к мирному сосуществованию и доброжелательному плюрализму нам пока что не удается. Дефицит во всех сферах жизни все еще поощряет сталинскую традицию гражданских междоусобиц и перманентного "раскулачивания".
Юрий Борев, "Сталиниада"
