Неделю назад балерина Наталья Осипова и ее жених, танцовщик и хореограф Джейсон Киттельбергер, должны были сыграть свадьбу. Но из-за коронавируса торжество пришлось перенести. Впрочем, как и несколько проектов и десятки гастролей. Об этом балерина рассказала в интервью «Известиям».
— Наташа, расскажите, как вы проводите карантин? В какой точке мира находитесь и какая там ситуация?
— Нахожусь дома, в Лондоне, застала карантин в разгар сезона. У нас как раз шли спектакли «Лебединое озеро», и все их резко отменили. На самоизоляции я уже больше месяца. В Лондоне ситуация достаточно жесткая: несмотря на то что у нас четыре собаки, с которыми нужно гулять, полиция уже несколько раз разворачивала нас с ними домой. Здесь за соблюдением карантина следят крайне пристально, особенно в общественных местах.
Мне кажется, что люди уже начинают сходить от всего этого с ума. На днях в шесть часов вечера мы опять вышли на прогулку с собаками — в парке было просто огромное количество народа! Пришлось вернуться домой — невозможно было пройти так, чтобы не пересечься с кем-то близко. Если судить в целом, у нас всё, как и везде: в магазин заходят максимум по 1–2 человека, либо пользуются доставкой продуктов.
— Отмена гастролей ударила по вашему бюджету?
— Конечно, это очень непростое время для всех артистов, особенно для тех, кто не работает в театре на постоянной основе. Ко мне это не относится — я получаю зарплату. А вот фрилансеры потерпели большие убытки. Но и моя зарплата в Королевском балете — отнюдь не огромные деньги. На жизнь в Лондоне не хватает, к тому же выплачиваю кредит за дом. Весь остальной доход я получаю от проектов, программ, гастролей. А теперь всё, что было запланировано на лето, отменилось: выступления в Париже, гастроли в Японии и Корее, спектакли в Американском балетном театре в Нью-Йорке. Тот же «Бенуа де ля Данс» в Москве — всё слетело. Что будет дальше — непонятно. Даже если театры откроются, пойдут ли люди смотреть спектакли?
— Как вы держите себя в форме?
— Занимаюсь со студентами по зуму. Всегда было много желающих, которые хотели позаниматься, послушать какие-то советы. У артистов есть запросы на такие занятия. Сейчас для этого как раз освободилось время, плюс можно держать себя в тонусе — пока учишь, работаешь над собой. Саму себя держать в форме и заставлять работать по два часа ежедневно тяжело, но когда учишь девчонок и ребят, занимаешься с ними, это намного легче и приятнее.
Последние две недели мы с моим женихом Джейсоном что-то ставим, импровизируем, записываем. А до этого оба находились в полной депрессии…
— С женихом? Вы обручены?
— Да, моего жениха зовут Джейсон Киттельбергер, он танцовщик, хореограф и постановщик. Мы вместе уже два года. Наш союз подарил мне не только любовь, но и вдохновение.
— Как он сделал вам предложение?
— Наша помолвка прошла очень смешно. Мы поехали в Австралию, я была уверена, что он подарит мне кольцо. Помню, сидели на пляже, он волновался… Но когда начал что-то говорить и достал коробочку, у меня началась дикая паника, я поняла, что совершенно не готова, сказала что-то неуместное. Он на меня обиделся. Так было два раза (смеется). После второго он мне сказал, что пока закрывает эту тему. И тут я тоже на него как бы обиделась. Где-то через месяц мы стояли в аэропорту — разъезжались по проектам. Мне было так плохо от того, что мы сейчас расстанемся, такое сильное щемящее чувство в душе… Я ему говорю: «Отдай мне мое кольцо сейчас же!» Он сделал мне предложение в аэропорту, и мы разъехались. Было очень мило, как в кино, на нас все смотрели.
— Когда состоится свадьба?
— Должна была состояться неделю назад, но ее пришлось перенести из-за коронавируса.
— В прошлом году вы работали над постановкой Two Feet про балерину Ольгу Спесивцеву. Есть планы привезти этот спектакль в Москву и устроить хотя бы пару дней показов, как это было с балетом The Mother?
— Two Feet, как и The Mother, мы с Джейсоном поставили сами и сами же продюсируем. У меня есть идея привезти его в Москву, разговариваем об этом с разными фестивалями. Спектакль сложный в плане декораций: вода капает с потолка, меняются сцены, множество световых проекций. Потребуется проделать очень большую работу, чтобы привезти его.
— Пора бы вам открыть собственную компанию, чтобы проблем с гастролями не было.
— Продакшн-компания у меня есть, но она не работает на полную мощность, много организационных моментов нужно решить. Как минимум найти хорошего директора. Я человек творческий, а документация, вопросы аренды, договоренности — не мой профиль. У меня есть помощники, коллеги, но без умного директора не справиться.
— В интервью «Известиям» вы рассказывали, что мечтаете о партиях Настасьи Филипповны и Анны Карениной. Предложения поступили?
— Я сейчас больше зацепилась за «Идиота». Поставить его — моя личная идея, хочу ее воплотить силами собственной компании. Сейчас я в поисках режиссера и хореографа для этого проекта. Произведение непростое, глубокое — мастеров, которые могут поставить такой спектакль, очень и очень немного.
— А новые программы для лондонских театров готовите?
— Sadler's Wells Theatre и Театр Линбери (это вторая сцена в Королевском балете) попросили меня подумать над новыми программами для них. Мы вели переговоры о проектах на следующий год. Но сейчас всё поставлено на паузу и сдвинется на неопределенный срок. Мы не знаем, когда театры начнут работать.
Помимо этого, в сентябре в Манчестере должен был состояться выпуск спектакля «Кармен», это фактически подготовленная работа. Но премьера отменилась — все уверены, что никто сейчас не будет покупать билеты. Таким образом, три новых проекта на следующий год заморожены.
— Вы рассказывали, что далеко не всем хореографам готовы довериться в процессе подготовки танца. А вашему жениху можете?
— Его вкусу могу. Он задает правильную атмосферу, движение, но, когда я подхожу к исполнению, всегда интерпретирую по-своему. Я не меняю схему и рисунок движений, но исполняю их по-другому, мужские и женские ощущения разные. Недавно мы вместе сделали работу на музыку Сибелиуса для моего концерта в Лондоне. Получился очень красивый дуэт.
— Спектакль The Mother, который вы несколько раз показывали в России, многим не пришелся по душе. Как считаете, почему?
— Он нелегко воспринимается — кому-то нравится очень, кому-то не нравится совсем. Лично для меня это дорогая работа, глубокая интересная роль. Для нас с хореографом Артуром Питой это не первый совместный спектакль, я его нежно люблю и всегда готова сотрудничать в любых жанрах.
Много слышала от коллег-артистов, что в этой постановке нет танца. Но для меня он тем и интересен. Для балерины, которая почти всегда исполняет классические танцы, выйти на сцену и полтора часа держать в напряжении зал — непросто. Намного сложнее, чем станцевать. Надо проживать все эти эмоции, страдания, это настоящая драматическая роль. Мне нравится, что в этой работе передо мной стояли совершенно новые задачи. Хотя я не могла говорить, надо было именно играть спектакль.
— В этом и была претензия русского зрителя. Ждали танцев, но не получили.
— В России, если слышат мое имя, непременно ждут, что я буду летать, прыгать, крутить фуэте и делать что-то изощренное. В Лондоне, например, если зритель идет в Sadler's Wells Theatre, он понимает, что не увидит классический танец. А в России просто нет таких площадок. В следующий раз, когда буду делать подобные спектакли, постараюсь как можно лучше информировать публику, о чем постановка и как это выглядит.
— Прошлой осенью в интервью «Известиям» балерина Евгения Образцова рассказала о том, как пренебрежительны англичане по отношению к русским. Живя и работая в Лондоне, вы сталкивались с высокомерием?
— Думаю, что у всех очень индивидуальное восприятие, да и ситуации, в которых оказываешься, всегда разные. Я живу и работаю в Лондоне пять лет, за это время у меня не было ни одного неприятного случая, ни одного конфликта с директором или артистами. Во многом этому поспособствовало то, что я повзрослела, сменила приоритеты. Когда была моложе и работала в России, вечно что-то кому-то доказывала, психовала, с кем-то ругалась. Оно абсолютно того не стоило.
Сегодня ко мне в театре все относятся очень хорошо, с уважением — и коллеги, и публика. У меня много прекрасных поклонников-англичан. Такое же отношение к Вадиму Мунтагирову — русскому танцовщику, который у нас работает. Была, пожалуй, лишь одна ситуация, когда в наш адрес попробовали бросить камень. Когда шел спектакль «Маргарита и Арман», который мы танцевали с Владимиром Шкляровым, как раз было в разгаре «дело Скрипалей». Помню, какой-то британец пришел за кулисы и очень глупо пошутил на тему русских. Но наш директор быстро его осадил и очень умно ответил. Я тогда поняла, что наша компания, где работают русские, аргентинцы, итальянцы, испанцы, японцы, — это огромная семья.
Конечно, вполне допускаю, что кто-то может быть нетактичен, но это не зависит от национальности. Наверное, есть и не очень хорошие британцы, как и не очень хорошие русские.
— В прошлом году в российский прокат вышел фильм «Француз». В нем прозвучала такая фраза: «Большая балерина — это всегда жуткий характер, потому что всё подчинено одной цели — каторге». Согласны?
— Считаю, что балерины — девушки прекрасные, интересные, глубокие. Чтобы станцевать партию честно, нужно много думать о том, что за героиню ты воплощаешь, в какой ситуации она оказалась. Поэтому многие танцовщицы очень интересны как личности. Но эгоизм у балерин большой — амбиции, всё зациклено на себе. Если не работать над собой, можно незаметно приплыть к берегам большого эго.
— А у вас характер сложный?
— Я нормальная и простая, с одной стороны, но с другой, очень эмоциональная. Могу ни с того ни с сего закатить истерику своему парню, сказать: «Ты не любишь меня больше!» Например, Джейсон работает, и я это прекрасно знаю, но звоню ему с претензией: «Ну почему ты не звонишь?! Ты обо мне забыл?» Потом сижу и думаю: «Ну и идиотка же я». Или, например, мама мне что-то скажет, а я отвечу и брошу трубку. Потом подумаю и через час перезвоню, извинюсь. Это тоже эгоизм, зацикленность на себе, убежденность в том, что все должны уделять тебе внимание, спрашивать, как твои дела, что с тобой… Джейсон мне иногда говорит: «Оставь свое балеринское величие за дверью, пожалуйста». Так что я с этим борюсь. Кажется, у меня немного начинает получаться.
Наталья Васильева
