Хотя, кажется, Бернард Шоу говорил, что пытаться выяснить природу юмора — значит, обнаружить у себя его отсутствие, я раз за разом возвращаюсь к этому вопросу. Мне кажется, Шоу уже тогда шутил именно над желанием на чувстве юмора зарабатывать. Как ни по-дурацки это может звучать, но рассчитывать коммерческий потенциал юмора даже логично — смогли же учёные извлекать энергию из ветра, и из бурного течения рек — смогли.
Unsplash
Была такая фраза: «Природа — это мастерская, а человек в ней работник». Это сказал Базаров, герой романа «Отцы и дети».
Если из юмора можно извлекать энергию, а на энергии можно заработать, то почему бы не взяться за вычисление формулы? Да, вроде глупо, получается, что покупка билета на юмористическое выступление — мало чем отличается от оплаты услуг ЖКХ… И, пытаясь понять природу смешного, мы приближаемся к работникам управляющих контор, снабжающих квартиры электричеством и водой.
Над этим шутил Шоу?
Думаю, что да.
Тем не менее, с юмором не так всё непонятно, как с услугами ЖКХ. Знаете ли вы, откуда приходит вода и откуда электричество? Возобновляемые ли это ресурсы? На что, кроме карманных расходов, влияют показания счётчиков в конце месяца?
Может быть, эти вопросы нужно выводить из тени и делать предметом обсуждения между людьми. Вода из-под крана и электричество в проводах (ещё газ в трубах) — это именно те вещи, которые цивилизация научилась извлекать из природы — то есть оцивилизовала стихийные явления. Она их оцивилизовала, лишила мифологического содержания (разве может в ванную истекать бог воды, а в лампе светить богиня грома и молнии?). Ушла возможность иметь в виду эти окружающие явления на языке мифа, а на языке науки об этом могут говорить лишь немногие избранные (я лично не знаю ни одного, хотя ходил в университет — и работал в отделе науки газеты «Комсомольская правда» — не бог весть какой отдел науки, наверное, но Мечникова от Мичурина там отличали — и иногда по зданию ходили люди, которые в советские годы лично знали космонавтов).
Тем не менее, про юмор я слышу разговоры. Иногда в метро, иногда в офисе, иногда на футбольном поле во дворе, иногда я сам участвую в таких разговорах — как правило, беглых — из серии, кто смешной, а кто нет.
Unsplash
И здесь, хотя до этого всё ещё далеко, уже проглядывается некоторая просвещённость. О юморе как могло быть рассказано на языке мифа (песни, пляски, телеса, тыры-пыры, прыжок через костёр, пись-пись, буль-буль кораблик — и так далее), так может быть рассказано и на языке науки — мол, всё дело в том, что снимается табу и тем самым — напряжение: люди чувствуют себя свободными от страха.
А ещё проще: когда отклонение от нормы презентуется как норма.
Хорошо! Мы знаем это! Теперь… Возможно ли вычислить формулу смешного? Возможно ли заняться его поставками в квартиры? Возможно ли построить предприятие, промышленно производящее смешное?
Наверное, об этом шутил Бернард Шоу.
Это было проницательное наблюдение. Ведь юмор — важная составляющая жизни. Но если мы мыслим экономически (то есть как производить, как зарабатывать, как распределять, как тратить, как сберегать), то нужно мыслить и экологически (то есть как не начать делать всё вышеперечисленное во вред природе).
Я бы, тем не менее, не воспринимал это высказывание тоталитарно. Мне кажется, речь о риске. Если ты захотел понять природу смешного — тебе придётся отказаться от чувства юмора. И если учёный, вероятно, этот риск сознаёт и сам, то коммерсант — не осознаёт почти наверняка. Так что это предостережение, не более. Потому что жить без чувства юмора — всё-таки опасно. Так же опасно, как без веры, надежды и любви.
Глеб Буланников
