Рудольф Фурманов считает, что артисты о своем увольнении должны предупреждать за полгода. Предлагает 1% от сборов за спектакли перечислять в фонд поддержки коллег. И уверен, что шахматная рассадка зрителей после карантина — не выход. Об этом основатель театра «Русская антреприза» имени Андрея Миронова рассказал «Известиям».
— Вы считаете, что нужно рачительно относиться к любой поддержке, в том числе государственной. Как часто вам приходилось обращаться к государству за помощью?
— В кризис театры, естественно, нуждаются в помощи государства. Я написал письмо Сергею Кириенко и Ольге Любимовой (Сергей Кириенко — первый заместитель руководителя администрации президента РФ, Ольга Любимова — министр культуры РФ. — «Известия») с просьбой поддержать все негосударственные театры. Подробно всё расписал. Меня удивляет один момент: когда правительство говорит о поддержке малого бизнеса, негосударственные учреждения культуры, например, музеи, журналы, театры не попадают в эту сферу. Но если разобраться, продажа билетов — это бизнес. В Большой театр цена на них огромна. В других тоже есть коммерческие спектакли, попасть на которые не всем по карману. Это разве не бизнес? Зритель отдает свой рубль, чтобы посмотреть интересное зрелище. Как говорил Андрей Александрович Миронов: «Идут наши рубленосцы».
— Вы против того, чтобы театр зарабатывал?
— Театр должен зарабатывать. Но когда беда случается в мире, государство должно поддержать не только бюджетные учреждения, но и негосударственные. Я отношусь к слову «частный» особо. Считаю, что у нас нет частных театров.
— Как так?
— Частный театр — это свое помещение, свои артисты, принадлежащие какому-то Карабасу-Барабасу. Они работают только у него. Но возьмите наш театр. Небюджетное учреждение находится в помещении, которое выделено государством в безвозмездное пользование на 49 лет. Артисты наши работают в разных театрах. Раньше такого не могло быть.
Мой близкий друг, народный артист России Вадим Медведев, когда перешел из Александринского театра в БДТ, попросил Товстоногова разрешить ему доиграть спектакль «Обыкновенная история» на прежнем месте работы. Там у него была роль старшего Адуева. Но Георгий Александрович не разрешил. У него на тот момент родилась мысль создать спектакль по той же пьесе на эстраде. И в течение многих лет мы с Вадимом играли «Обыкновенную историю» на двоих: он — старший Адуев, а я — младший.
Времена поменялись. Но жить, оставаясь одной ногой в социализме, а другой в капитализме, нельзя. У нас еще действуют старые советские законы, которые неприемлемы сегодня. Например, артист часть зарплаты получает от государства. Это еще со времен СССР пошло, когда артисты делились на категории. И сейчас также. Допустим, 28 тыс. рублей получает артист высшей категории, а 14 тыс. — минимальная зарплата. Я считаю, это надо упразднить. Артист должен получать так, как договорился с директором театра.
— Выстроить взаимоотношения с актерами непросто?
— Вопрос сложный. По закону любой специалист может уйти по собственному желанию, написав заявление за две недели. Этого не должно быть. Недавно я беседовал с директором театра «Ленком» Марком Борисовичем Варшавером. Он ас в директорстве. Рассказал мне историю. К нему пришел человек с заявлением. Говорит: «Я не хочу получать 50 тыс. Хочу 100 тыс. Не дадите — уйду». На раздумье у директора две недели — и всё. Как можно за это время найти замену сразу в нескольких больших постановках? Как передать партитуру по свету, по звуку? Как переделать спектакль под другого артиста? За 14 дней это физически нереально. В договоре с работодателем должен быть пункт, обязывающий работника предупредить об увольнении минимум за полгода.
— У вашего театра нет постоянной труппы. Это вам не мешает?
— Своей труппы у нас нет, но я с уверенностью заявляю, что наш театр — это семья. Каждый актер имеет по пять названий в репертуаре. У Евгения Баранова — 10 спектаклей, у Нелли Поповой — семь. Я создал новую модель — русский репертуарный театр плюс контракт. Худрук БДТ Андрей Могучий всё время мне говорит: «Рудик, надо бороться за контракт, только контракт спасет». Где будут все условия по оплате, по отпуску и в том числе по расторжению договора. И если его нарушают, его величество закон вступает в силу — будет судебное разбирательство. Государство должно защищать работника и в той же мере — работодателя.
— Но не всем так везет. Как помочь артистам в сложной ситуации?
— Сейчас мы все оказались в беде. Можно многое переосмыслить. Мы с Владимиром Мединским, бывшим министром культуры, давно мечтали о пенсионном фонде для артистов. Я предлагал 1% от сборов в успешных театрах, например в МХТ имени Чехова, Театре Наций и других, зарабатывающих огромные деньги, перечислять в такой фонд. И помогать из него артистам, которым тяжело выходить на сцену, или тем, кто давно уже на пенсии.
— Когда встал вопрос, почему независимым театрам не помогает Министерство культуры, был ответ, что неизвестно кому помогать — театры не предоставляют отчетной документации.
— А Министерство культуры и не обязано знать, сколько негосударственных театров в стране. Если нужна помощь, сделайте заявку на субсидию. Сейчас правительство подготовило законопроект о поддержке некоммерческих организаций, которые в течение 2017, 2018 и 2019 годов получали субсидии.
В Петербурге 60 негосударственных учреждений культуры. А еще много частных лиц, которые заключают договоры с комитетом по культуре на проведение праздников и массовых мероприятий. У нас замечательные коллективы: театральное товарищество «Комик-трест», основанное Вадимом Фиссоном, театры «За Черной речкой», «Особняк», «Остров». А есть коллективы, которые со временем изменили свой статус. Так, небольшой драматический театр Льва Эренбурга и театр «Мастерская», основанный Григорием Козловым, тоже были частными. Но теперь они государственные.
— Может, в трудной ситуации попроситься под крыло государства выгоднее?
— Государство должно помогать хорошим театрам, и неважно, какой он — частный или государственный. Главный показатель — их посещают. В нашем уставе написано, что деятельность театра поддерживается комитетом по культуре Санкт-Петербурга из Фонда развития культуры города. Мне помогали всё время. Театр получал больше или меньше: 2 млн, три, четыре. Благодаря этой поддержке мы выпускаем по 3–4 спектакля в год. А без нее денег хватало бы на один. Сейчас в репертуаре театра 32 названия и более половины постановок — русская классика. Показываем 320 спектаклей в год. Каждый день у нас поднимается занавес, как в государственных театрах. Разве нас не надо поддерживать?
— Чем хотите порадовать зрителей после долгого перерыва?
— Режиссер Антон Яковлев, сын Юрия Васильевича Яковлева, еще до пандемии репетировал «Игроки» Гоголя. Это третья его постановка на нашей сцене. В спектакле занята сильная команда петербургских артистов: Петр Семак, Сергей Барковский, Андрей Шимко, Николай Дик, Анатолий Горин, Елена Калинина.
— Как вы относитесь к тому, что театр ушел в онлайн?
— А что делать? Но зато нам есть чем порадовать зрителей. За два месяца мы показали онлайн более 60 спектаклей. «Мадам Бовари» посмотрели 25 тыс. человек, «Пучину» — 17 тыс., «Медею» — 15 тыс. Причем смотрят и в Улан-Удэ, и в Калининграде, и в Мурманске, и на Сахалине.
Мы не хотим терять связь со зрителями, поэтому показываем им наш архив. А Андрей Могучий решил, что жизнь театра продолжается онлайн. И это тоже интересно. Артисты поют, режиссер проводит репетиции с трансляцией в интернет. Алиса Фрейндлих, Олег Басилашвили читают письма в поддержку медицинских работников. Замечательно!
— 60 спектаклей показали онлайн? Не у многих театров есть такой архив.
— За 32 года существования театра более 100 спектаклей было записано: «Сорок первый», «Обломов», «Отверженные», «Наследник Лаптев», «Бег», «Венецианский купец» и другие. А еще у нас есть «Театральная гостиная». Ее героями были Вадим Абдрашитов, Александр Адабашьян, Валерий Гергиев, Михаил Шемякин. Не многие театры на это тратились. Я создал архив на собственные деньги и с помощью государственной субсидии.
— За субсидии театр должен отчитываться перед государством?
— А как же? Обязан. И отчитывается. За каждую государственную копейку должен быть грамотный честный отчет. Чтобы не было коррупции, заинтересованных лиц. В искусстве не должно быть этой дряни — спекуляции и откатов. Откатывают пусть в другом месте.
Да, государство должно помогать. Но при этом барахло, где совокупляются на сцене, выпускать не надо. Если вы не согласны с властью, критикуете — ставьте, что вам нравится. Но тогда за собственные деньги или ищите спонсоров. А тем, кто ставит отечественную классику, сохраняет русский театр, не растерял зрителей, надо протянуть руку финансовой помощи.
Сегодня надо поддержать и государственные театры. Федеральные учреждения — БДТ, Александринка, МДТ — Театр Европы — более или менее в порядке. А на замечательный Театр имени Ленсовета, созданный Игорем Владимировым, Театр имени Комиссаржевской, прославленный «Мюзикл-холл» надо обратить внимание. Как и помочь «Балтийскому дому». Сергей Шуб душу отдал, создавая этот международный театр-фестиваль. Благодаря ему спектакли Някрошюса, Нюганена, Коршуноваса, Туминаса увидели наши зрители.
— Когда собираетесь выходить из карантина? Некоторые планируют в августе уже открыть сезон.
— Я хочу выйти уже в июне–июле. Разрешили бы. Вопрос еще и в другом. Главный санитарный врач предлагает рассаживать зрителей в шахматном порядке. Если в зале 200 мест, придется продавать 100 билетов. Это же бред! Еще необходимо соблюдать дистанцию. А как быть с очередью в гардероб или туалет? А на сцене? Как будет Отелло душить Дездемону — на расстоянии? Она на одном краю сцены, он на другом и кричит ей: «Дездемона, я тебя сейчас задушу». А спектакль «Маскарад», где заняты 50–60 артистов в массовых сценах, как играть? О них надо подумать или все помыслы только о зрителе?
Или мы начинаем открывать театры, или закрываем культуру.
Зоя Игумнова
