Однажды приходишь к тому, что ты разрушитель. Только некоторые люди способны в тебе это унять, по-настоящему. Так можно, кстати, определить близкие отношения: энергия — как созидательная, так и разрушительная — обращается в них с нейтральным знаком. Мне понравилось выражение: «Я умер в тебе».
Имеется в виду — энергия перешла в другое оперативное состояние. И потом так же — перешла назад. Это круг, но энергия двигается в нём свободно и вольно, творчески, нет заданности, как в Формуле-1, где болид обречён кружить ту же дистанцию, изредка останавливаясь на пит-стопы. Время течёт иначе, не неумолимо, по разным осям. Мы почему-то думаем, что оно идёт прямо как стрела… Но ведь это лишь один вектор, есть ещё, помимо длины, — высота, глубина и ширина.
Этот сгусток энергии, о котором я говорю (подобный в визуальном выражении шаровой молнии), ходя по кругу, может воспарять и ложиться под линию, как под землю, — и так далее, это можно долго описывать.
Вероятно, я описываю инь-янское брожение света и тьмы.
Это лекарство и даже целительство — когда человек может образовать с тобой такое ёмкостное слияние, через которое ты очищаешься. Да, и он очищается. Это только взаимно. Но всё-таки здесь нельзя не отблагодарить. Впрочем, это происходит само, это необходимый элемент самого этого акта. Без него всё просто останавливается — ты моментально вываливаешься обратно в окружающую бездну хаоса, испытывая некоторую печаль. Возможно, как при рождении, когда отделяешься от материнской платы…
Моя ненависть к себе, а значит, и к окружающему, переплавляется в этом горниле — я могу жить дальше, сильный — или хотя бы не опустошённый.
Энергия разрушения пришла ко мне, хотя я совсем её не ждал. Мне было 13 лет, потом 17, потом 21, 23, даже 25 — и она как приходила, так сразу же и уходила. И вдруг ситуация изменилась. Творческий потенциал просто-напросто сменился на разрушительный.
Мне никто не мог помочь, а кто пытался — те получали сдачи. Сейчас я понимаю: они пытались покрыть мою разрушительную потенцию своей творческой. А это уже не слияние, это присоединение к себе. Воспринимается это болезненно, в ответ кусаешься. Даже если чужое воображение подобно всполоху молнии, хотя оно может напитать, помочь оно тебе не может, скорее — может подсадить. Человек жив лишь своим дыханием.
И наконец я задался вопросом, что со мной происходит.
Страх. Как в том упражнении на доверие: ты ослабляешь ноги и падаешь назад, веря, что тебя поймают.
А здесь тебе нужно поймать самого себя.
Ты сам должен спасти себя. А для этого поверить, что ты это можешь.
Странно снова возвращаться к этой мысли, далеко уйдя из мира детства, потому что с детством оно ведь как: был глупый, зависел во всём от других, и получал всё от других… и ничего не отдавал!
А что изменилось теперь? Стал умный, все зависят от тебя — и всё зависит от тебя, и все получают от тебя… и никто ничего не отдаёт.
Ох коварный разум! Плутовская игрушка, на волю которой отданы все решения!
Ты посмотри, оглянись. То, что ты отдавал в детстве, — сейчас отдают тебе.
Глеб Буланников
Фото: Unsplash by Marc Najera
