Друзья, сегодняшняя история печальна. Назовем ее так: «Девушка при обезьяне».
Коллаж подготовлен автором
На эту девушку вышли женщины-журналистки из нашей редакции вечерней газеты, когда пошли делать репортаж о приехавшем к нам в город из Средней Азии зооцирке. Правда, пышным именем зооцирка назывался лишь передвижной зверинец, кочевавший из города в город: кроме показа зверей, в нем никаких представлений не было.
Звездой зооцирка, конечно, была обезьяна, по кличке Вега. Это была достаточно крупная самка шимпанзе: как выяснилось, капризная. Когда наши корреспондентки подошли фотографировать Вегу для газеты, то служащие позвали ухаживающую за шимпанзе девушку лет 18-20.
Она была родом из Средней Азии, и звали ее, почти как Гюльчитай из фильма «Белое солнце пустыни», ласковым тюркским именем Гульсум.
Все сразу заметили, что у подошедшей к клетке с Вегой Гульсум глаза были на мокром месте – большие и черные, как сливы.
– У меня вся обувь изорвалась, – объяснила она печаль репортершам. – А Вега не отпускает в город купить ее...
Скоро мы почти всё знали о Гульсум. Ее цирк прихватил кочевать с собой пару лет назад из маленького городка в Средней Азии – нужна была служащая, которая кормит и обихаживает шимпанзе.
До этого с Вегой никто не выдерживал больше месяца. Это была истеричная обезьяна: могла часами кричать диким голосом, могла плеснуть водой в проходивших служащих. Капризам животного не было конца, пока не появилась в зооцирке Гульсум. Вопреки прежним капризам, молодую сотрудницу обезьяна сразу приняла и они подружились.
Но дружба была какой-то жуткой. Полюбившая новую служащую обезьяна, по сути, поработила ее и не отпускала от себя ни на шаг. Вега поднимала истошный крик, возбуждавший всех зверей, если в течение часа не видела Гульсум хотя бы мелькнувшей в толпе зрителей у клеток с зверями и считала ее «пропавшей», пока та где-то в закутке пила чай.
Обезьяна отказывалась принимать пищу, если ее приносила не Гульсум, и опрокидывала миски. Ела она только в присутствии девушки и переставала жевать, если та уходила.
За два года такой страстной «дружбы» (для Гульсум – работы в зооцирке) обезьяна полностью подчинила себе молодую девушку, по-азиатски терпеливую и покорную: орала и требовала, что та спала рядом с ее клеткой. Иначе ночью шимпанзе куролесила и будила криками остальных зверей.
Гульсум пришлось на ночь стелить свою лежанку возле клетки Веги: зимой спать в вонючих сараях, а летом в непогоду – всю ночь дрожать под одеялом на открытом воздухе.
Почти круглые сутки девушка была при обезьяне, не смея увидеть города, по которым кочевал зверинец, позволить себе сходить в кино после рабочего дня или выйти погулять.
У неё уже не выдерживали нервы от ненасытной любви животного. Но дирекция уговаривала девушку не увольняться и не уезжать домой в Среднюю Азию, добавляя какие-то копейки к окладу или пугая не имевшую специальности Гульсум неизвестностью вдали от зверинца.
Однажды к Гульсум приехал парень из ее среднеазиатского города. Там он был ее женихом и ждал. Приехав и объявившись, он вынужденно кружил вокруг раскинувшего вагончики зверинца, потому что каждый раз, когда он подходил к своей Гульсум, обезьяна поднимала истошный крик и так трясла прутья клетки, что казалось: выломает их.
Влюбленные парень и девушка урывками встречались за цирком, улучив минуту, когда Вега была «на работе»: ела бананы в клетке или тупо сидела в окружении обступивших зрителей, высматривая Гульсум.
Но потом Надир или Тагир (никто уж не помнил имя парня) понял, что не сможет делить Гульсум с обезьяной, и улетел одним ранним утром из аэропорта на самолете. И больше не появился. Гульсум плакала, иногда прямо возле клетки – а где ей еще было плакать?
Вега в это время была с ней нежна, как будто всё понимала: просунув волосатые руки сквозь прутья клетки, «искала блошек» в волосах подруги: у обезьян это высшее проявление любви и доверия.
Я не знаю, чем закончилась эта «обезьянья» история. Сочувствовавшие Гульсум женщины-журналистки советовали ей бросить зооцирк и, уволившись, уехать в жизнь, на свободу.
Гульсум звали хоть на час приехать из зверинца в редакцию на интервью, обещая прислать за ней машину. Но обезьяна Гульсум не отпустила.
Потом зооцирк уехал и уже не вернулся в наш город. Что сталось с рабыней при обезьяне? Бросила ли она после уговоров женщин редакции кочевую жизнь, зооцирк и Вегу, – непонятно. Но такой загубленной животным человеческой судьбы никто из нас не встречал.
Бывает, конечно, людям приходится забыть про себя ради ухода за близкими. Мамочки при больных детях. Жена при муже-калеке. Сын при матери, не встающей с постели.
Это по-человечески понятно. Но чтоб при обезьяне…
Обезьяна, по сути, поломала жизнь Гульсум. Не приведи рок быть в такой зависимости у животного-эгоиста.
Виктор Прегельский
