Джейн Анкома родилась и выросла в России. Недавно она узнала, что ее родную тетю, с которой они никогда не виделись, избрали вождем в Гане. За историю Джейн взялась российская съемочная группа и отправилась в Африку снимать некоммерческое кино. «Афиша Daily» поговорила с ними о необычной поездке.
Сейчас я живу в Москве, но родилась и прожила почти всю жизнь в Петербурге. Я занимаюсь организацией событий, а также я играю на скрипке и периодически выступаю. Во мне смешано очень много кровей: белорусские, польские, русские, африканские. Папа родился в Гане и жил там, пока не поступил по студенческой программе в Ленинградский политехнический университет. Тогда же они познакомились с мамой. Кстати, в России до сих пор очень активное сообщество ганских студентов — однажды я была на его собрании, а папа даже был его председателем. Сейчас родители живут в Петербурге, я почти каждый месяц к ним приезжаю.
С ганскими родственниками я была знакома лишь заочно — говорила с ними только по скайпу или по телефону. Еще я лично встречалась с членами семьи, которые живут в Лондоне: мы с папой приезжали к ним, когда мне было 14. Там несколько семей, они очень плотно общаются, и мы даже встречали все вместе Новый год. Мои ганские родственники общаются между собой теснее и теплее, потому что у них в принципе нет деления на двоюродных и троюродных: в Гане даже не принято говорить cousin, поэтому дяди и тети называют своих племянников детьми.
В Гане есть легенда о 78 стульях, которые были посланы вождям той или иной области, — стулья наследуются по крови. Когда-то в области Аманфопон правила моя семья, но однажды ее правление закончилось. Одна из родственниц поздно возвращалась домой и оказалась в соседнем поселении, где попросила перекусить. Ее угостили и дали пищу с собой. Она накормила своих людей, но вдруг всем им стало плохо. Выяснилось, что еду готовила жена вождя, и кто-то из спутников женщины из моей семьи сказал, что жена вождя не умеет готовить. Это быстро разлетелось, произошел конфликт, который разросся так, что моя семья решила оставить землю и отдать стул вождя на хранение. Следующие 135 лет правил не вождь, а хранитель стула. Вдобавок, когда семья искала новую землю, у нее украли все золото, поэтому город потерял большую часть своего благосостояния — а Гана называется «золотым берегом» и даже сейчас она вторая по золотодобыче в Африке. С тех пор поселение переименовали в «обнищавший город». Семья обосновалась в городе Бомпата, где родился мой папа, жила бабушка Джейн, в честь которой меня назвали, и большая часть семьи.
Возвращение моей семьи на стул долго обсуждалось в совете старейшин, и окончательно решение приняли только в этом году — да, это были не открытые выборы. Выбрали мою тетю Синтию Баа, а кандидатуру папы даже не рассматривали, потому что он провел большую часть жизни в России. Для племени ашанти, к которому мы относимся, женщина-вождь — типичная история. Я не могу сказать, что там полноценный матриархат, но у женщин есть преимущества в правах. Возвращение моей тети повлекло такое веселое и праздничное событие, как инаугурация, но самое главное, что на ней сейчас будут действительно важные вопросы. Я бы не назвала это политическими функциями, но она теперь отвечает за благосостояние города, а также консультирует людей по их проблемам, вопросам и спорам.
О том, что тетю выбрали вождем и у нее скоро будет инаугурация, рассказал папа — он очень хорошо общается с сестрой, постоянно созванивается. Это была очень неожиданная и крутая новость, поэтому я сразу решила ехать. Инаугурация — это очень хороший повод, яркий. Еще я понимаю, что ганские родственники — это большая часть меня. Я люблю свою семью в широком понимании, от каждого из родственников я что-то получила. В итоге случилась встреча века. Тетя приехала в аэропорт вместе с папой, чтобы нас встретить: она меня просто заобнимала и зацеловала, а особенно приятно, что так же тепло она приняла и моих друзей, которые приехали снимать. Бабушка — человек пожилой, она уже не очень хорошо двигается, но она тоже подбежала, обняла, начала танцевать. Это то чувство, когда видишь человека впервые в жизни, но понимаешь, что он родной.
Сейчас я заканчиваю магистратуру факультета права. Совсем недавно я работала юристом и даже не рассматривала другую профессию, но этой весной все изменилось — я поступила на курс продюсирования в Нью-Йоркскую академию киноискусства. Несколько дней спустя после моего возвращения в Москву моя близкая подруга Джейн рассказала, что собирается поехать на инаугурацию родной тети в Гану. Мы решили отправиться туда вместе. Я понимала, что эта поездка изменит ее жизнь. И почти сразу появилась идея снять об этом путешествии документальный фильм.
Я пришла с идеей к Анне Колчиной и ее мужу Алексею Кузмину-Тарасову. Идея им очень понравилась, и они согласились стать режиссерами проекта. К нам присоединились оператор Макс Кленов и звукорежиссер Аня Зобова. Я забронировала билеты. Дальше началась активная подготовка: за три недели до поездки надо было сделать прививки от желтой лихорадки, за 10 дней — от гепатита А, а за неделю начать принимать таблетки от малярии, которые в России купить практически невозможно: пришлось специально заказывать их в аптеках за границей. Еще в Гану нужна виза, которая оформляется заранее. В общем, надо было действовать оперативно, чтобы все успеть. На подготовку к отъезду ушло полтора месяца.
Кстати, момент с водителем и жильем очень важный. Мы жили не в столице Ганы, Аккре, а ближе к городу Кумаси. А Джейн жила рядом со своей тетей, чтобы у них была возможность больше времени проводить вместе. Дорога занимала очень много времени — мы находились в машине не меньше 6–7 часов в день. Нам было необходимо, чтобы водитель жил рядом с нами, помогал каждый день. В итоге в посольстве нам нашли замечательного водителя-проводника, без которого мы бы точно не справились.
Еще я потратила много времени, чтобы найти жилье: мы ведь должны были жить как можно ближе к Джейн и ее семье, чтобы снимать, а отелей там нет, есть только гостевые дома — и я с трудом нашла подходящий. С домами много тонкостей. Например, там почти нигде нет стекол в окнах, чтобы помещение проветривалось, но для нас это опасно, так как наш организм не приспособлен к местной природе. Приходилось заранее подробно узнавать все условия проживания, и в первую очередь меня интересовало наличие на окнах малярийных сеток.
На стадии подготовки к поездке мы пытались решить, какое оборудование нам будет необходимо для съемок. Всю технику мы везли с собой сами. Нас было 5 человек, и на каждого — по два-три чемодана. По приезде в Аккру мы столкнулись с тем, что должны влезть в шестиместную машину. Мы добирались до места шесть часов, так что путешествие было не из легких.
У нас был перелет через Амстердам с семичасовой пересадкой. Джейн прилетела в Амстердам позже, но уже там мы встретились, а оттуда вместе полетели в Аккру.
На шестой день пребывания в Африке к нам присоединился наш друг Миша Шолохов, который довез дополнительную технику.
Если бы мне еще в конце сентября, когда я только задумывалась о поездке, рассказали обо всех проблемах и трудностях, которые возникнут, я бы вряд ли осмелилась взяться за такой проект. Больше всего я боялась, что со мной едут еще несколько человек и я несу за них ответственность. До поездки нас пугали родственники, друзья, знакомые, начитавшиеся в интернете об опасностях, с которыми мы можем столкнуться в Гане. Конечно, мы переживали и за съемочный процесс, потому что не могли с точностью предугадать, в каких условиях нам придется жить и работать.
Гана находится в западной части Африки. Нет ощущения, что местные люди живут неправильно или дико, просто есть традиции, которые они берегут и соблюдают. Например, похороны почти всегда сопровождаются веселой музыкой и танцами. Семья Джейн про Россию, конечно, знает. Но в основном местные знают про Китай или Америку. Было забавно, когда нас спрашивали: «Вы китайцы или индийцы?»
