Если бы не события, задавшие другую, параноидальную оптику, на «Матильду» Алексея Учителя следовало бы посмотреть как на уникальный для России опыт костюмной исторической мелодрамы. Этот жанр, достигший высот на Западе, не развился ни в советском, ни в постсоветском кино, так что «Матильда» имеет все основания считаться первой ласточкой, высоко взлетевшей над обычным постановочным уровнем нашей киноиндустрии.
Среди бросающихся в глаза достоинств картины — виртуозная операторская работа Юрия Клименко, великолепные декорации и костюмы (художники Вера Зелинская, Елена Жукова, Надежда Васильева), особенно впечатляющие в сцене коронации в Успенском соборе. И, конечно, кастинг, соединивший достижения русской, польской и немецкой актерских школ. Николая II играет Ларс Айдингер, его жену — Луиза Вольфрам, и тот, и другая — ведущие исполнители берлинского театра «Шаубюне». Даже на их фоне блистает Ингеборга Дапкунайте в компактной, наполненной внутренним драматизмом роли императрицы-матери.
Саму Матильду Кшесинскую играет Михалина Ольшаньска с ее особым польским шармом: так продолжается традиция, восходящая к опытам Андрея Кончаловского, Ильи Авербаха, Владимира Мотыля, Эльдара Рязанова, приглашавших полек на харизматичные женские роли. Персонажи Сергея Гармаша, Евгения Миронова, Григория Добрыгина, Виталия Кищенко и Данилы Козловского вплетены в динамичный сюжет с роковой любовью, колдовством, придворными интригами и кознями спецслужб — типичными составляющими авантюрно-мелодраматического жанра.
Фильм завершается коронацией, то есть фактически он рассказывает не об императоре, а о наследнике престола. Полвека назад режиссер Теренс Янг снял мелодраму «Майерлинг» с Омаром Шарифом в роли кронпринца Рудольфа, несостоявшегося австрийского императора, и Катрин Денев в образе его возлюбленной Марии Вечеры. Ситуация в «Матильде» похожа, только, в отличие от «Майерлинга», наследник предпочел долг чувству. Что было бы, если бы Ники исполнил свое обещание, изыскал в Матильде монаршую кровь и женился на ней, пусть гадают любители альтернативной истории. Однако определенный заряд мистики в этом сюжете, несомненно, есть — как будто бы дух несостоявшейся царской невесты отомстил за измену.
Что самое удивительное — он, кажется, и сто лет спустя продолжает свою разрушительную деятельность.
Наталья Поклонская уже заслужила титул новоявленной «царской невесты». Некто Денис Мурашов, помолившись в храме Спаса-на-Крови, сжег машину перед кинотеатром «Космос» в Екатеринбурге. По стране пронеслась волна «телефонного терроризма», а возглавляющий организацию «Православное государство — святая Русь» Александр Калинин заявляет, что «православная страна должна быть, как Иран», и что наготове желающие переломать режиссеру ноги. Крупнейшая кинотеатральная сеть отказывается прокатывать «Матильду», что, по сути, означает поощрение экстремизма: так можно и метро закрыть из страха перед терактами. Гнев против крамольного фильма становится лейтмотивом крестного хода в Питере. Истерия достигает такого градуса, что и доселе молчавший министр культуры выступает со специальным заявлением. Специалисты по теориям заговора вычисляют по реакциям на «Матильду» ход борьбы кремлевских группировок.
Когда личные шизофрении переходят критический уровень, это становится шизофренией общества. Но помимо психического, связанного с коллективным бессознательным нации, в этой коллизии есть и другие аспекты, прежде всего уголовный. По развороту событий можно подумать, что дело происходит в Сирии или Центральной Африке, где кипит гражданская война и закон никому не писан. Чтобы снова не войти в ту же самую опасную воду, власть могла бы решительным жестом повернуть ситуацию: при всем разброде народ ценит такие жесты и внимает им. Достаточно было бы одного показательного процесса над экстремистом-фундаменталистом. Но вместо этого нам показывают процессы Олега Сенцова и Кирилла Серебренникова.
Андрей Плахов
