Актер Александр Устюгов смотрит на происходящее с любопытством пятилетнего малыша. Ему не страшно за будущее — безработица для артиста — привычное состояние. Об этом он рассказал в интервью «Известиям» после возвращения со съемок, проходивших в Кировске Мурманской области.
— У вас всегда много проектов в работе. На сегодняшний день все остановлены?
— Их было два, и оба остановились. Я снимался в фильме Николая Хомерики «Белый снег» про лыжницу Елену Вяльбе и в сериале «Вампиры средней полосы». По «Вампирам» у меня вообще оставался всего один денечек съемок, в «Белом снеге» чуть больше, и самое интересное — в московских павильонах.
— Когда прилетели, сдавали анализ на коронавирус?
— У кого? Я прилетел, в аэропорту обратился к медикам, они приставили мне «железочку» ко лбу и спрашивали, хорошо ли я себя чувствую. О том, что по прилете я должен заложить время на обследование, меня предупредили еще в Кировске. Медики не поняли, чего я от них хочу. Я говорю: «Вы меня будете обследовать? Я интересуюсь, чтобы знать, вызывать мне уже такси или нет». Они отвечают: «Да, идите, пожалуйста, не мешайте нам».
В аэропорту я не видел людей в масках или в перчатках. Девушки, которые распечатывали мне билет и клеили на мою сумку бейджик «Ручная кладь», не носили маски. На днях я зашел в магазин, где скотчем расчерчено расстояние 1,5 м, но при этом все стоят в общей очереди, а продавщица берет продукты голыми руками, складывает их тебе в пакетик. Нет никаких специальных мер безопасности ни в аэропорту, ни в магазинах.
— В фильме «Белый снег» вы играете роль тренера Елены Вяльбы. Всем известно, что тренеры — личности противоречивые. С одной стороны, подопечные для них, как родные дети, с другой — приходится проявлять жестокость. Ваш герой на них похож?
— В картине есть прототипы тренеров, которые проявляют жестокость. Но мой персонаж не такой. К тому же, я играю не выдуманного героя, а настоящего. На съемках присутствовали лыжницы, чемпионки, в том числе и олимпийские, они очень хорошо помнят тренера, которого я играю. У меня была возможность почерпнуть информацию о нем из первых уст. Я также пообщался с последним поколением его спортсменов. Все они рассказывают о нем только хорошее — каким он был позитивным, с чувством юмора. Никакой не деспот.
— Лыжницы рассказывали вам, какие тренеры эффективнее — сердечные или деспотичные?
— Мне кажется, дело не в качестве тренера, а в качестве спортсмена. Есть люди, которых непременно нужно хвалить, только тогда они начинают что-то делать. Есть и те, кого нужно ругать — тогда они чувствуют какой-то подъем, сопротивление, желание кому-то что-то доказать. Тренер — это прежде всего психологическая работа с человеком для того, чтобы он побежал, добился поставленной цели. Вся его жизнь подчинена тому, чтобы достичь результата, как бы прискорбно это ни звучало.
То, какими методами спортсмены приходят к своим победам, наверное, не всегда интересно зрителю. Болельщикам главное, чтобы спортсмен бежал, побеждал, приносил удовольствие и адреналин, пока они сидят перед телевизором с кружкой пива и орешками.
— Летом 2018 года вы снялись в шестом сезоне культового российского сериала «Агент национальной безопасности». Когда он выйдет?
— Я ничего не слышал о том, на какой период запланирован его показ. Следовательно, он где-то лежит и ждет своего часа. Почему это происходит, у меня тоже нет никакой информации.
— Как вы переживаете карантин? Чем занимаетесь?
— У меня он еще толком не начался, я вернулся в Питер со съемок лишь на той неделе. Сейчас пытаюсь понять, что происходит вокруг. Закрыл по предписанию свою столярку и бар. Но сам еще не въехал в ситуацию, и понятия не имею, чем буду заниматься.
Сейчас самая первоочередная и болезненная для меня процедура — отправить в неоплачиваемый отпуск 20 сотрудников и выслушать проклятья в свою сторону. Потом я, надеюсь, успокоюсь, и, скорее всего, не буду особо отличаться от остальных: предамся смотрению фильмов и сериалов, чтению книг, написанию сценариев и песен.
— Значит, вы один из тех начальников, которых оставшиеся без работы называют последними словами?
— К сожалению, я не представляю, за счет каких средств мне платить людям. Аренда столярного цеха обходится мне в круглую сумму, и государство не дает никаких послаблений в связи с карантином. Допустим, через три месяца мы выйдем из кризиса, но первые заказы появятся у меня только в октябре, потому что все люди будут находиться примерно в таком же безденежном положении. Чтобы сохранить свой бизнес, я выплачу аренду за три месяца, но ведь мне тоже нужно где-то взять эти деньги. Поэтому все, что я могу предложить в этой ситуации, это сказать: «Ребята, давайте разбегаться до лучших времен».
Я ведь и сам нахожусь в точно таком же положении. Я актер, и мне никто не говорит: «Александр, у нас с вами договор, поэтому давайте мы вам будем платить, а вы посидите-ка дома весь апрель». Мне просто объявили: «Спасибо, смена окончена». Никто не компенсирует этот вынужденный простой, и государство в том числе.
— По-человечески вам страшно за будущее? Ведь никто из нас не знает, сколько это продлится и чем закончится.
— Я более циничен в этом плане. Мне не страшно, мне любопытно. Прекрасно понимаю, что огромное количество людей на почве этого кризиса стартовали как самозанятые, стали продвигать себя в онлайне, занялись перепродажами… С этой точки зрения мне очень интересно, чем всё закончится, какое количество профессий вылетит из нашей жизни за ненадобностью, а какие, напротив, приобретут важность и значимость. Особых переживаний у меня нет.
Знаете, этот карантин — как отрезвляющая пощечина. Она будет болезненной, но поможет некоторым пересмотреть свой взгляд на окружающий мир. Еще месяц назад, когда я предлагал каким-то людям работу, они в ответ мне фыркали: «За эти деньги не хочу, скучно, неинтересно. Я лучше дома посижу». И вот сейчас, когда «дома посижу» осталось единственным навязанным выбором, мне хотелось бы с этими людьми снова поговорить и спросить, что они теперь думают относительно того нашего диалога. Так что я смотрю на происходящее с любопытством пятилетнего малыша, который поймал лягушку, положил ее на солнце и ждет, что будет. Звучит садистски?
— Скорее смело. Пока у предпринимателей дрожат коленки, а артисты замерли в ужасе, лишившись какого-либо дохода, вам просто любопытно?
— Думаю, как раз актеры больше всего психологически и морально готовы к подобным ситуациям. У других профессий есть какая-то стабильность: с утра на работу, потом в спортзал, затем домой — ужин, телевизор, семья. Актерская же профессия очень зависимая — мы приучены к тому, что сначала работаем днем и ночью, а потом работы нет полгода. Вчера ты снимался в кино, потом работал непонятно где, затем таксовал, потом снова вернулся в кино и получил «Оскар». У актеров есть прививка от безработицы, понимание, что не всё в этой жизни зависит только от тебя. Нельзя топнуть ножкой и просто захотеть. Сейчас еще ладно — все вокруг не работают. У артистов обычно иначе — все вокруг работают, а не работаешь только ты. Вот тогда обидно. Так что сейчас актерам гораздо проще. К тому же, все пытаются реализовать себя в интернете: поют, читают сказки по вечерам, развлекают себя и зрителей абсолютно бесплатно. Возможно, у некоторых это выльется в новый виток творчества.
Что касается дрожащих коленок, о которых вы сказали, то меня больше умиляет не это, а страх людей подцепить непонятную болезнь, который дошел у некоторых до безумия. Если нас хотели напугать, это получилось. Люди уже в истерике, они становятся агрессивными в своем страхе. На днях я прочитал комментарии под видео, которое опубликовало МВД: 90% людей настолько напуганы, что готовы убивать кашляющих, которые ходят по городу. История пугающая.
Желание людей выжить становится каким-то неприятным. Я понимаю, что и дети, и родители, и старшее поколение — все мы подвержены этой истории, но все-таки нужно иметь хоть какое-то достоинство. Не надо истерить.
— Что вы думаете о переоценке ценностей, которая, по мнению многих людей, должна произойти в период самоизоляции?
— По этому поводу есть анекдот. Человек выпал из окна пятого этажа, и пока он летит, говорит: «Господи, дай мне жить, я брошу пить, курить, никогда не буду изменять жене». Вдруг он зацепился штанами за сук, повисел, отдышался и сказал: «Фу! Полсекунды летел, а столько всякой ерунды в голову пришло!». С самоизоляцией, уверен, будет то же самое — люди достаточно быстро оправятся и заживут по-прежнему. Может быть, перестанут здороваться за руку и начнут кланяться на расстоянии, или появится какая-нибудь новая хипстерская мода на ношение перчаток, или будем ходить в масках, как китайцы. Они же и до пандемии в них ходили.
Пока у народа хватает юмора всё это переживать. К тому же, ситуация еще не переросла (и, я надеюсь, не перерастет) в масштабы, когда людям нечем будет платить, когда нам нечем будет кормить детей. Вот это будет по-настоящему страшно, и тогда уже, наверное, проявится как человеческое, так и нечеловеческое отношение друг к другу.
Наталья Васильева
