Кинологической службе уголовно-исполнительной системы Российской Федерации исполнилось 115 лет. В подразделениях несут службу более 10 тысяч специалистов-кинологов и свыше 13 тысяч служебных собак. У майора внутренней службы Евгении Булочниковой еще и свой юбилей. Исполнилось 20 лет, как она надела погоны. О том, как выбирают щенков с рабочими качествами, как пресечь дебош в камере, не допустить перебросы через стену и почему приходится договариваться со своей собакой, она рассказала «МК».
Вся жизнь Евгении Булочниковой была связана с собаками. Еще в детстве она подбирала брошенных на улице щенят и приносила их домой.
— В подростковом возрасте я взяла родителей за руки и привела в клуб служебного собаководства, который действовал на базе ДОСААФ, — рассказывает Евгения. — Я мечтала об овчарке, чтобы с ней заниматься. Год отстояла в очереди и в 15 лет получила щенка. Первую мою овчарку звали Хан. Это был огромный «восточник». Очень злобный. При клубе ДОСААФ я окончила курсы инструкторов.
Евгения с семьей тогда жила в Магадане, на берегу Охотского моря, где заканчиваются сухопутные дороги и начинаются бескрайние морские просторы.
— Сомнений, куда поступать после школы, не было. Сказалась безграничная любовь к животным. Я поступила в Новосибирский аграрный университет, где получила специальность ветеринарного врача.
— Как попали на работу в уголовно-исполнительную систему?
— Случайно. Мой будущий начальник увидел меня, проходя по улице. Я в этот момент занималась со своей собакой. Это было уже в Калуге. Он подошел и сказал: «Вы не хотели бы у нас работать кинологом? Мы хотим пригласить вас на собеседование». Признался, что никогда не видел, чтобы собака буквально с полуслова выполняла команды хозяина.
Это был начальник отдела охраны следственного изолятора №1 УФСИН России по Калужской области.
— Я никогда не думала, что надену погоны. Меня насторожило, что работать придется в следственном изоляторе, где содержится определенный контингент — подозреваемые и обвиняемые в совершении преступлений, подсудимые и осужденные. Я не была к этому готова. Но мне понравился дружный коллектив отдела охраны. И в январе 2004-го началась моя служба. Начинала я с рядового, простого инструктора-кинолога кинологического отделения.
Евгения Булочникова с теплотой вспоминает руководство отдела охраны, благодаря которому она многого достигла в дрессировке собак, в своем профессиональном росте.
— Когда я только пришла в следственный изолятор, мне дали молодую собаку. Но вскоре я поняла, что овчарка по своим служебным качествам не дотягивает до требуемого уровня. Собаки, которые несут службу в уголовно-исполнительной системе, должны быть уверенными, обладать природной агрессией. И я решила приобрести личную собаку, подобрать ее под себя. Это допускалось в соответствии с нашими нормативно-правовыми актами.
Овчарку, как говорит наша собеседница, она приобрела в частном питомнике.
— В первую очередь я выбирала кобеля, потому что они более сильные, более мужественные, более напористые. Выбирала щенка от родителей с рабочими качествами. Смотрела, как он играет, как кушает, насколько ориентирован на человека.
По словам кинолога, в работе очень важны «бойцовские» качества собаки. Поэтому важно понять, насколько щенок смелый, уверенный в себе.
— Мы обычно тестируем их: смотрим, насколько щенок способен преодолевать различные трудности. Для этого создаем ему различные препятствия. Например, кидаем игрушку или кусочек еды туда, где навалены различные пустые бутылки. Вешаем также шуршащие ленточки, создаем преграду из пустых коробок. Наблюдаем, испугается ли щенок, покажет ли свою неуверенность, или сиганет туда с головой. Важно, чтобы служебная собака не боялась резких звуков, новых мест.
Как рассказывает Евгения, из помета она выбрала тогда самого активного щенка с сильно выраженными инстинктами.
— Назвала его Даксом. Он был из тех, про кого говорят «оторви и брось». Мы с ним прослужили в изоляторе долгие годы. Кинолог и собака составляют кинологический расчет, одно целое.
Вместе с Даксом в составе караула они проводили осмотр периметра СИЗО. Осматривали целостность ограждения, выдвигались на сработки сигнализации. А также производили досмотр транспорта, который заезжал на территорию следственного изолятора и выезжал с территории СИЗО.
Работа была сменная. Главная задача была, как говорит наша собеседница, не допустить побега спецконтингента, доставки им запрещенных предметов, пресечение преступлений и иных противоправных действий в границах режимной территории учреждения уголовно-исполнительной системы.
— В основном пытались перебросить через стену режимного учреждения сотовые телефоны, зарядные устройства, аккумуляторы, сим-карты, запрещенные вещества, записки.
Следственный изолятор в Калуге, как рассказывает Евгения, находится практически в центре города. К нему прилегают дороги. Нарушители подъезжали на машине, на такси, чтобы перебросить что-то запрещенное через забор. Бывало, что «выстреливали» свертками из арбалета.
— На всех ограждениях висят предупреждающие таблички «Стой, запретная зона». Но тех, кто пытался перебросить что-то запрещенное, это не останавливает. Мы их задерживали, передавали наряду полиции. В отношении их заводились административные дела.
Как отмечает Евгения, кинолог при работе должен хорошо уметь читать поведение своей собаки. Когда она принюхивается к чему-то или показывает заинтересованное поведение к какому-то объекту. И дальше действовать строго в соответствии с инструкцией.
— При обнаружении какого-то предмета принимаются меры по изъятию объекта, который обнаружила собака.
Как говорит наша собеседница, за те годы, что она работала в следственном изоляторе, у них не было случаев побега. Но если бы кто-то из спецконтингента смог нарушить линию охраны и уйти на прилегающую территорию, служебная собака взяла бы след.
— На сегодняшний день ничего лучшего для этих целей, чем собачий нос, еще не придумали. В работе по следу, по индивидуальному запаху человека, если вдруг случается побег, результат поиска зависит от носа служебной собаки.
Служебная собака, как говорит Евгения, является специальным средством, что также подтверждается на законодательном уровне.
— Нередко мне задают вопрос: почему собака на спецконтингент реагирует, а на гражданских нет? Дело тут не в цвете формы одежды, как многие думают, а в запахе. Те, кто был в исправительных учреждениях, знают, что этот характерный запах ни с чем не спутаешь. Собака, которая имеет обоняние в десятки тысяч раз острее, чем у человека, этот запах узнает и различит среди многих других.
Как рассказывает кинолог, одежду, которую они используют при обучении собак, они на какое-то время помещают на склад, где хранятся одежда и вещи спецконтингента.
— Эти дрессировочные костюмы со временем пропитываются соответствующим запахом. Мы используем их для развития злобы и агрессии у служебных собак. В ходе тренировок собака приучается связывать агрессивное поведение с этим запахом.
Кроме того, как делится с нами Евгения, собаки запоминают, что люди, которые выходят из камер, ведут себя по-другому. Собаки чувствуют, когда их боятся.
— Это у людей происходит на гормональном уровне. Собаки чувствуют запах «страха», запах адреналина. Сотрудников учреждения собаки быстро запоминают. Знают, что это свои. У них и поведение другое, сотрудники следственного изолятора уверенно держатся, у них четкие действия.
Если кто-то из подследственных начинал вести себя вызывающе, издавал резкие звуки, что-то выкрикивал, размахивал руками, делал выпады в сторону сотрудников, ее собака, как рассказывает Евгения, показывала активную оборонительную реакцию.
— Собака начинала с напором лаять, показывала оскал, всем своим видом давала понять: если не прекратишь, я тебя остановлю своими зубами. Никаких покусов, естественно, я как кинолог не допускала. Собака находилась на коротком поводке. Но ее поведение хорошо отрезвляло нарушителей.
Служебная собака, как говорит наша собеседница, должна оказывать на нарушителей не только физическое, но и ментальное давление. Это, что называется, взгляд «глаза в глаза».
— Меня с собакой вызывали, когда спецконтингент устраивал в камере беспорядки. Подследственные стучали в дверь, не выполняли законные требования сотрудников. Мы приходили, и только один грозный вид моей собаки всех мигом успокаивал. Из камеры забирали зачинщиков, изолировали их, проводили с ними беседу и все необходимые мероприятия.
Евгения Булочникова работала в СИЗО с разыскными и патрульно-разыскными собаками. Были в кинологической службе и специальные собаки по поиску наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров (исходных компонентов или участников промежуточных реакций при синтезе какого-либо вещества).
— В следственном изоляторе был большой поток посетителей. Одна из специальных собак была закреплена за начальником кинологического отделения. Кинологический расчет работал в комнате передач, собака осматривала посылки. В случае если собака давала сигнальное обозначение, вызывались сотрудники оперативно-режимных служб и проводили уже более тщательный досмотр.
Запрещенные вещества, как рассказывает кинолог, умудрялись прятать и в конфеты, и в шампуни, и в тюбики с кремом. Наркотическими веществами пропитывали носки, письма… Собаки давали обозначения, все это выявлялось и изымалось.
Только за последние пять лет с помощью служебных собак была пресечена доставка в учреждения уголовно-исполнительной системы Московской области более 35 граммов наркотических веществ, 160 средств связи и 50 других запрещенных предметов.
«Видит цель — не видит препятствий»
После 10 лет службы в СИЗО Евгении представился случай попасть на учебу в кинологическую службу межрегионального учебного центра ГУФСИН России по Московской области.
— Я уже не помню, то ли кто-то отказался из кинологов от учебы, то ли кто-то не смог поехать, я пришла к начальнику кинологической службы, к заму по охране, и предложила свою кандидатуру. У меня к тому времени было ощущение профессиональной истощенности, поэтому решила пройти дополнительное обучение.
— Я приехала в учебный центр ГУФСИН России по Московской области во Фрязеве со взрослой собакой, которой на тот момент было 4,5 года. Это был уже другой мой пес, которого звали Ясон. На входном контроле нас не хотели брать, сказали: «Можете даже не разбирать вещи». Кинологи в центр приезжали с молодыми собаками, которым было от 11 месяцев до двух лет. Сейчас этот срок увеличили до двух с половиной лет.
Но, как говорит Евгения, ее желание учиться было огромным, поэтому она отправилась к руководству центра и попросила допустить ее до входного контроля.
— Сказала: «Посмотрите, если вы примете решение, что я и моя собака вам не подходим, я соберусь и уеду». Ясон показал на входном контроле очень хорошие рабочие качества. И нас решили оставить.
И уже в процессе учебы, которая продлилась три с половиной месяца, руководство центра, увидев отношение Евгении к делу, к кинологии, ее полную самоотдачу, предложило ей должность преподавателя.
— Из следственного изолятора в Калуге меня долго не хотели отпускать. Даже когда мой рапорт был подписан начальником управления, меня неоднократно вызывали на беседу, просили остаться. Но у меня было огромное желание развиваться профессионально. Дочь была уже взрослой, жила отдельно, и я решилась на переезд в Подмосковье.
Во Фрязево Евгения переехала вместе со своим Ясоном. Он ей помогал на практических занятиях.
— Собака была моим учебно-методическим пособием. Однажды, когда Ясон уже был в возрасте, я приехала в гости к своей подруге. Мы с ней вместе начинали работать в следственном изоляторе. У нее были свои собаки, бельгийские овчарки — малинуа. На тот момент у них родились щенки. И подруга предложила мне взять одного из них.
Как говорит Евгения, она отнеслась к этому предложению с осторожностью, потому что порода эта очень специфическая.
— Но я все-таки прислушалась к совету подруги. И у меня появился Риддик. Нужно было придумать кличку на букву «р». И мне почему-то вспомнился научно-фантастический боевик «Хроники Риддика», где главный герой побеждает своих врагов. На кон там была поставлена судьба целых миров и звездных систем, и Риддик справился. В честь него и назвала собаку. Кличка, как говорится, легла на характер. Риддик у меня такой же бесстрашный, видит цель — не видит препятствий.
С ним я поняла, что все, что я знала про собак, про способы их дрессировки, обнуляется. Риддик показывал такие качества, которых я до этого не встречала. Он схватывал все на лету, но, проявляя настырность и упрямство, не хотел соблюдать мои правила. И тут мне пришлось научиться с этой собакой договариваться. Чтобы Риддик считал, что это не я заставляю его что-то делать, а это ему самому надо, что это ему выгодно.
Евгения говорит, что ей пришлось учиться у опытных инструкторов и тренеров, которые занимаются кинологическим спортом.
— В основу тренировок было положено взаимопонимание, сотрудничество и партнерство. Порой не я его учила, а он меня. Сейчас Риддику уже восьмой год. Ему до сих пор удается меня перехитрить, чтобы получить награду с минимальными усилиями. Но он хоть и хитрый, но очень честный и надежный. Это собака будет работать, пока ее сердце не остановится. В чем-то простом он может и схалтурить, а вот когда нужна серьезная работа, выкладывается по полной.
Мы видели Риддика в деле. На занятиях на площадке были расставлены контейнеры, под которые кинолог положила емкости с образцами различных запахов. Это были образцы с парфюмерией, моющими веществами, продуктами питания, специями, чаем, травами… Под одним из контейнеров был спрятан имитатор наркотического средства, который и должна была найти собака.
Прозвучала команда «поиск», собака устремилась вперед, ей понадобилось секунд 5–7, чтобы остановиться около нужного образца.
— При обучении собак мы не используем натуральные наркотические вещества, а только имитаторы, — объясняет Евгения. — Они схожи с натуральными веществами только запахом. Находя этот запах, собака получает какую-то награду. Этот запах становится ей интересен.
Потом нам продемонстрировали обыск с собакой группы людей. У одной из слушательниц в кармане был спрятан имитатор наркотического средства. Риддик, обошел всех по кругу и четко нашел закладку.
Евгения объяснила, что в учебном центре осуществляют подготовку специалистов-кинологов по двум основным направлениям. Это розыскной профиль и подготовка специальных собак по поиску наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров.
В центре стоят тренажеры для базовой подготовки собак. Это специальные ящики, в ячейки которых помещаются образцы с различными запахами. Тренажер-стенка, где собаки учатся схеме поиска. Есть имитация жилой квартиры, где закладки, как говорит наша собеседница, могут быть заложены внизу, вверху, поглубже, поближе.
На отдельных стеллажах лежат старые чемоданы, сумки, рюкзаки. В них также в ходе тренировок помещаются различные запахи.
Есть в центре и полигон, где стоят легковушки, пожарная машина, автобусы «ПАЗ», «ЛиАЗ», а также автозаки. Здесь собак приучают к поиску имитаторов наркотических веществ в различных транспортных средствах. Образцы закладываются как внутри, так и снаружи.
На полигоне также стоят макеты автомобилей, на которых патрульно-разыскных и разыскных собак приучают обыскивать транспорт. Их цель — найти спрятавшегося нарушителя и запрещенные предметы.
— Сигнальное поведение у собак может быть разное. Это и лай, и царапанье, и посадка, и укладка (когда собака ложится), и целеуказание. Стиль работы у собак индивидуален, как и почерк человека.
В уголовно-исполнительной системе в основном используются немецкие, восточноевропейские и бельгийские овчарки, ротвейлеры, ризеншнауцеры. В качестве специальных собак задействованы спаниели и лабрадоры. Важно, как говорит Евгения, учитывать особенности каждой из собак.
В учебном центре Евгения Булочникова работает уже 10 лет. Сейчас она начальник цикла кинологической службы. Скольких кинологов «поставила на крыло» — уже и не сосчитать.
— Со многими учениками продолжаю поддерживать связь. Они обращаются ко мне за помощью, делятся своими достижениями. Вы не представляете, как бывает приятно, когда на чемпионатах ФСИН России по многоборью кинологов мои ученики поднимаются на пьедестал почета. Это большая награда для меня.
— Вам помогает в работе то, что вы еще и ветеринар?
— Конечно. Могу оказать экстренную помощь, если собака, например, разрезала лапу и нужно быстро наложить швы.
Евгения говорит, что вся ее жизнь связана с собаками.
— Это уже образ жизни. Мне безумно интересно с ними работать. Я до сих пор продолжаю учиться.
Пока мы общались, я заметила, что у Евгении сережки в ушах и кулон в виде отпечаток собачьих лапок.
Сейчас у нее две собаки: Риддик и его сын Дракс, которому три года. Все трое живут в служебном общежитии квартирного типа.
С собаками кинолог находится 24 часа в сутки.
— Они подпитывают меня своей энергетикой. Как-то сломала ногу, а хочешь не хочешь, а с собаками идти гулять надо. Вставала на костыли и шла с ними на улицу.
Недавно Евгения с Риддиком и Драксом ездила на машине отдыхать на Азовское море. Она нашла гостевой дом, где принимают жильцов с крупными собаками и где есть пустынный пляж.
— Вы для них всё?
— Так и они для меня всё. Мои собаки — часть меня. Я уже не представляю свою жизнь без утренних прогулок, мокрых носов и преданных взглядов, — говорит наша собеседница.
Светлана Самоделова
