Продолжая разговор о различных кинопрофессиях, публикуем интервью с хорошим, талантливым оператором, уверенном в своём деле и в своём таланте. Иван Поморин расскажет об учёбе во ВГИКе, трудностях и нюансах документальной съёмки и о современном телевидении...
Марк Максимов, редактор 1001.ru
Трудности перехода
— Как начался ваш профессиональный путь?
— Я закончил ВГИК, мастерскую Вадима Ивановича Юсова, в 2003 году. И сразу же после своей дипломной работы «Сын» по Платонову, меня позвали поработать вторым оператором с представителями «старой гвардии», которые боялись тогда цифровых HD-камер. Я набрался наглости и сказал, что пойду только оператором-постановщиком. И через неделю мне предложили мини-сериал «Покушение» с режиссером Вадимом Островским, для которого это тоже была дебютная игровая работа после ВГИКа.
— Вы еще занимаетесь и документальными проектами. Вам, как игровику, сложно было перейти в такой формат?
— Конечно, сложно! Когда я берусь за документальное кино, мне неудобно работать в таком формате. Ты один на один с камерой, тебе надо «выцепить» максимум, нужно настолько любить идею, материал фильма, чтобы ты шел за ним, как за путеводной звездой. В игровом кино ты больше занимаешься мыслительным процессом.
Оператор Иван Поморин / Фото: Лев Смородинов
— А переход в телевидение?
— Хоть в моем дипломе написано «оператор кино и ТВ», своей специализацией я считаю игровое постановочное кино. Я мало работал именно на самом телевидении — делал одну телепрограмму как оператор-постановщик на телеканале «Мать и дитя», снимал документальный ТВ-сериал «Тайны забытых побед». Мультикамерная съемка — это же не только телеформат, она есть и в игровом кино. Законы света, в конце концов, никто не отменял. Когда на площадке две камеры, то режиссер и оператор должны действовать только сообща, обсуждать каждую мизансцену вместе.
Байкал — это 1/5 пресной воды на Земле
— Как вас занесло не просто на документальный проект, но еще непопулярной ныне экологической тематики?
— На новый документальный проект под названием «Без Байкала» я бы, наверное, не «подписался», если бы, во-первых, не важность и актуальность проблемы, которая в нем поднимается. А, во-вторых, если бы не режиссер Александр Горновский, с которым я после института очень много работал. Мы с ним диплом сняли, а также такие работы, как «Пятая группа крови» (кстати, этот сериал мы снимали на DSLR), мини-сериал «Блиндаж». Наверное, если бы любой другой режиссер позвал меня на документальный проект, я бы сейчас отказался. Мы снимали его фактически из своего кармана. И кое-какие деньги мы собрали на «Планете».
— А переход в телевидение?
— Хоть в моем дипломе написано «оператор кино и ТВ», своей специализацией я считаю игровое постановочное кино. Я мало работал именно на самом телевидении — делал одну телепрограмму как оператор-постановщик на телеканале «Мать и дитя», снимал документальный ТВ-сериал «Тайны забытых побед». Мультикамерная съемка — это же не только телеформат, она есть и в игровом кино. Законы света, в конце концов, никто не отменял. Когда на площадке две камеры, то режиссер и оператор должны действовать только сообща, обсуждать каждую мизансцену вместе.
Байкал — это 1/5 пресной воды на Земле
— Как вас занесло не просто на документальный проект, но еще непопулярной ныне экологической тематики?
— На новый документальный проект под названием «Без Байкала» я бы, наверное, не «подписался», если бы, во-первых, не важность и актуальность проблемы, которая в нем поднимается. А, во-вторых, если бы не режиссер Александр Горновский, с которым я после института очень много работал. Мы с ним диплом сняли, а также такие работы, как «Пятая группа крови» (кстати, этот сериал мы снимали на DSLR), мини-сериал «Блиндаж». Наверное, если бы любой другой режиссер позвал меня на документальный проект, я бы сейчас отказался. Мы снимали его фактически из своего кармана. И кое-какие деньги мы собрали на «Планете».
Мы примерно знали, какая ситуация на Байкале, но когда увидели это своими глазами, то стало понятно, что все гораздо хуже, чем нам рассказывали. Я даже записал сам свое видеообращение и закинул его в соцсети, потому что знал, что пока мы будем снимать фильм, пройдет еще время. А промедления нельзя допустить — нужно кричать, нужно орать. Казалось бы, где Москва и где Иркутск, между ними 5000 километров, но когда ты понимаешь, что Байкал — это 1/5 пресной воды на Земле и 80% пресной воды в России, ты начинаешь относиться к проблеме совсем по-другому.
Тревогу забили тогда, когда жители Северобайкальска вышли на пляж и увидели кучи непонятной зеленой зловонной массы два метра высотой, выброшенной на берег. Это водоросль спирогира, которая развивается потому, что в воде появляется питательная среда для нее — фосфор, который попадает в Байкал из продуктов жизнедеятельности человека (например, из фосфатосодержащих моющих средств). На глубине Байкала пока что все хорошо — туда человек еще не добрался, но прибрежная зона вся заражена.
— И как с этим бороться?
— Ученые говорят, что если мы перестанем пользоваться фосфатосодержащими препаратами — например, стиральными порошками, если перестанем сливать загрязнения в воду, будем вычищать берег от спирогиры, то минимум через 50 лет экология озера восстановится. Нужно проводить работу с туристами, поставить раздельные мусорные баки. Каждый ребенок должен знать с детства, что есть отдельные контейнеры для пластиковой посуды, отдельно — для батареек, отдельно — для стекла.
— Разве с помощью кино можно этого добиться?
— Пока я сам не увидел всю катастрофу, я не представлял себе ее масштаб. Экспедиция на Байкал для меня стала поворотным моментом, в голове будто что-то «перещелкнуло».
Мы снимали этим летом около полутора месяцев. Съемки велись на два носителя: цифровые камеры и пленку. Пленочную камеру ARRI 235, саму пленку и оптику нам удалось достать практически бесплатно. Очень признателен всем тем, кто нам помогал. С миру по нитке мы собрали очень хороший съемочный комплект. Пленка была, конечно, просроченная, 2010 года выпуска, у нее упала чувствительность, но она рабочая. У нас был и Kodak 5218 500T который мы экспонировали как 100D, и Fuji 8583 400T, которую мы экспонировали как 80D.
— Как вы будете монтировать цифру с пленкой?
— Мы хотели передать всю эту историю через людей, через их отношение. Поэтому интервью мы снимали на цифру, а натуру — на пленку, как своеобразные «заставки-открытки».
— Были ли подводные съемки?
— Нет, мы не снимали, но нам предоставили кадры, снятые с батискафа «Мир». Когда готовили проект, мы познакомились с фотографом Евгением Гринштейном, снимающим на коптере, но мы не были уверены, что сможем по финансовым причинам взять его в нашу экспедицию. Но мы не знали, что он именно в момент наших съемок оказался совершенно случайно на острове Ольхон. Как шутили наши ребята, мы «эко-бога» встретили. Он ради экологии готов пойти на все и совершенно бесплатно, сделал много прекрасных снимков на бурятской стороне озера. Но, по-хорошему, для того, чтобы показать всю красоту и масштаб Байкала, коптера, как мне кажется, недостаточно. Там нужен вертолет.
Во второй части экспедиции я уже не мог остаться, и картину доснимал мой студент Лев Смородинов, который стал вторым оператором на проекте. Мы пока мечтаем, думаем об еще одной экспедиции — зимой, не знаю, найдем ли деньги. Материала-то мы отсняли много, но проблематика, которую мы подняли, гораздо важнее, чем просто красивое кино сделать.
О преподавании в телевизионном институте
— Вы сейчас преподаете операторское мастерство в ГИТРе. Как получилось, что оператор-игровик вдруг начал преподавать в телевизионном институте?
— Ни в одной профессии нельзя знать все от и до. Особенно в творческой. Если ты становишься доволен и удовлетворен тем, что ты делаешь, ты приостанавливаешься в развитии и уже никуда не растешь. Есть такой практически самородок (но теперь уже с двумя высшими образованиями: операторским и режиссерским) Руслан Федотов, снявший нашумевший фильм «Саламанка». Это документалист от бога. Я могу только восхищаться его работами, и говорить своим студентам: «Я так снимать документалистику не умею, но мечтаю, чтобы те, кто в документальное кино пойдет, тянулись именно к этому».
А пошел я преподавать потому, что мне очень нравится коллектив ГИТР. Получилось так, что меня изначально пригласил представитель компании ARRI в России Тимур Мусаев рассказывать про камеру Arri Amira, которую компания давала на тестирование и использование студентам ГИТРа.
— Извините, что перебью. Почему именно Arri?
— Для меня Arri — это компания c определенными киношными традициями, которые она, придя к цифровой эре, попыталась перевести на новые стандарты. RED — конечно, хороший «ящик с объективом», но компания молодая, она была изначально заточена на то, чтобы независимое кино перенести на другой уровень. По пути они наступали на очень много грабель, которые Arri в свою очередь удачно обошла. Это как Apple, которая с опозданием, но очень аккуратно идет.
Так и Arri: она ждет, пока какие-то тенденции «устаканятся», понимает, может ли она их применить с точки зрения своих традиций, и только после этого переносит на свои технологии. Для меня Arri — это компания, которая добивается схожести с кинопроцессом. Еще одна характерная особенность: Arri никогда не гналась за разрешающей способностью, а RED гнался, «быстрее, 4K!!!». Нет, вы не подумайте, что я против «рэда», RED — хорошая камера, но философия Arri мне ближе.
Я когда-то вывел такую фразу: «Мне не важно, на что снимать, мне важно, что снимать. Но если мне есть что снимать, тогда мне важно на что снимать».
— Итак, вы пришли в ГИТР рассказывать про Arri…
— После этого меня спросил ректор института Юрий Михайлович Литовчин: «А не хочешь ли ты преподавать?» И я, честно говоря, очень сильно обрадовался этому предложению, потому что я очень много и часто даю советы бесплатно (смеется). Здесь, конечно, речь не о деньгах. Просто я радуюсь тому, что делюсь со студентами тем, что я знаю, и вижу, как они растут.
— Вы можете рассказать, чем отличаются студенты начала 2000-х, когда вы выпускались из ВГИКа, от нынешних?
— У нас было все сложнее с технической точки зрения. Мы работали на пленочной технологии. Сейчас ВГИК еще бьется за работу студентов-операторов с пленкой, но все чаще звучат голоса за цифру. Для меня, как я думаю, сыграло ключевую роль то, что я знаю пленку. Я и сейчас, когда работаю с цифрой, стараюсь приложить все усилия, чтобы кадр выглядел, как пленочный.
Сейчас значительно облегчилась технология, почти у каждого студента есть DSLR-камера. Все считают, что у этих фотоаппаратов хорошая «киношная» глубина резкости и этого достаточно. Но с упрощением работы теряется знание определенных важных операторских правил. Из-за этой легкости пропадает выразительность, мы забываем думать о том…
— «…О чем кадр?»
— Да. Когда ты заряжаешь пленку, ты тысячу раз подумаешь о том, все ли правильно, точно ли выстроен кадр. Это не вопрос таланта, это вопрос воспитания, культуры. Я заставляю студентов думать, почему именно такой фокус, такая экспозиция, такая мизансцена, почему здесь сцена должна быть холодной, а здесь — теплой по свету.
Из ГИТР еще до того как я пришел преподавать, вышло немало ребят, которые необыкновенно талантливы. Есть молодой и энергичный Володя Ушаков, снимающий восхитительную рекламу и клипы. Миша Хасая, с которым я познакомился только недавно, после ГИТРа снял такие замечательные картины, как «Холодный Фронт», а в последнее время он с Федором Бондарчуком работал над фантастической картиной «Притяжение». Мои студенты были уже в этом году у Хасая на практике.
О современном сериальном производстве
— Можно затронуть не совсем удобную тему? Я просмотрел вашу фильмографию. В ней есть несколько телесериалов, скажем так, неоднозначных…
— Неоднозначных в каком смысле?
— Мы все знаем проблемы большинства отечественных сериалов. Продюсеры требует снять быстро и дешево, сценаристы работают как спринтеры, при этом чуть ли не бесплатно. Качество на выходе получается соответствующее. Вы не обидитесь, если я скажу, что у вас в фильмографии есть и такие?
— Нет, ничуть, ваш вопрос понятен, я прокомментирую каждое ваше слово. Я считаю, что всегда убегал от таких сериалов, которые, как вы говорите, «быстро, дешево и выкинуть». Я всегда пытался сделать хорошо, и это для меня было ключевое слово. Из-за этого я конфликтую иногда с режиссерами, ссорюсь с директорами, особенно если очень сильно болею за проект. Может с возрастом и опытом у меня начал портится характер, я всегда считал себя дружелюбным человеком.
Считается, что я работаю быстро. Да, я стараюсь этому соответствовать, но, тем не менее, не забываю о том, что надо делать хорошо. У меня практически нет ни одного сериала, за который мне было бы стыдно или обидно. Разве что «Анжелика», на которую я подписался, потому что мне было просто интересно попробовать. Но на ней я проработал недолго, месяца полтора-два, наверное, из-за того, что пытался сделать хорошо.
Этот штамп на меня повесили, и даже вы меня сегодня спросили об этом, но моя любовь и призвание — это полнометражное кино. Я последние несколько лет пытаюсь сорвать с себя ярлыки и штампы «сериального оператора». Зимой я начал работу над полнометражной картиной RWS «Семейка Триллера».
В прошлом году снял с дебютантом режиссером Олегом Агейчевым картину «Доминика». Это очень недорогая картина по производству — полустуденческая. Режиссер снимал ее за свои деньги. Там был настолько прекрасный сценарий, который меня просто захватил. Индикатором хорошего сценария являются актеры, которые подписываются на фильм: Андрей Чадов, Света Устинова, Елена Яковлева и Екатерина Васильева.
На «Доминике» из всего, чем я занимался, я пытался получить максимум. Мне нравится, что картина получается и фестивальной и зрительской одновременно. Хорошее кино складывается. Почему? Не знаю. Может быть, потому что на проекте не было продюсеров. Может быть, потому что ни у одного человека из команды не было желания что-то украсть. Может быть, потому что фильм хоть и снят за две копейки, но при этом каждую копейку видно. Так что я почти никогда не жалею, что участвовал в том или ином проекте.
Родион Чемонин
