Это стало обыденностью, но от того не потеряло привлекательность. Иногда это чуть лучше, иногда чуть хуже. Порой возбуждает, другой раз утомляет. Всякое было – ведь «Kremlin Gala «Звёзды балета XXI века»» проходит в Москве не впервые.
Были в этом году особенности у вечера, который собирает околобалет, статусного зрителя и функционеров в зале Кремлёвского дворца в конце сентября – начале октября? Были. Казалось бы, все лица – те же, что и раньше, состав выступающих знаком чуть менее чем полностью, но качество программы! Оно в этом году было высочайшим.
Как проходят такие концерты? В зале примерно столько же звёзд, что и на сцене, горстка сумасшедших фанатиков на неудобных – и почти всегда чужих! – креслах партера, на лучших местах – несколько ценителей постконцертного общения с артистами перед камерой. На стоянке у Кутафьей башни – авто в диапазоне от представительской BMW до спортивной Maserati – машины, рекомендующей своего обладателя более интересным типом, чем все сценические звёзды. Ярмарка тщеславия для тех, кто ещё вдохновляется удушливым миром кулис или не насытил своей тяги к публичной демонстрации мужского достоинства, выраженного в СКВ!
Что на сцене? Здесь стараются «соблюсти». Для людей богатых и очень богатых – обязательная классика и неоклассическое наследие. Человек, посвятивший себя служению вечному – деньгам, не станет размениваться на временное – новаторское искусство. Которое, однако, на сцене присутствует. Отчасти и для успешных и занятых: как тем ещё показать себя «в тренде»?
Зритель попроще ориентирован на то же самое: «красивое справа и модное слева». Гармония царит в зале почти такая же, как и на сцене. Мелкий балетный дилер нетерпеливо замер в ожидании банкета – и обязательно усидит до конца. Игорь Зеленский неспешно покинет зал, посмотрев единственный номер, ради которого пришёл. Жизнь в партере интересна больше происходящего на сцене!
За рассуждениями мы упустили первый номер. И Дрю Джекобсон из Нидерландского театра танца, отплясав свою новую до бессмысленности хореографию, под нестройные аплодисменты ушла. Не оставив после себя ничего, достойного слов.
На смену американке пришли артисты Большого: Евгения Образцова и Андрей Меркурьев. Они исполнили Баланчина и снискали преизрядную критику кухонных знатоков изящных манер. Нам г-жа Образцова нравится всегда – она по-настоящему аристократична. До той степени цинизма и безразличия к окружающим, что красота её не страдает. Всегда мила, всегда улыбчива – вот так выглядит истинный холод, смягчённый неярким солнцем днём и полярным сиянием ночью. Словом, «холодного и резкого Баланчина» Женечка танцует так, как положено, – с «холодом и резкостью» ума, присущего расе господ. Это не Голливуд – для понимания таких прелестей нужно иметь инстинкт. Евгения Образцова была великолепна!
Чтобы разобраться с классикой, укажем ещё на три номера: адажио 2-го акта «Лебединого озера» в исполнении Люсии Лакарры и Марлона Дино и два па-де-де из балета «Корсар» в исполнении Сергея Полунина и Александры Тимофеевой и из балета «Дон Кихот» в воплощении Ивана Васильева и Марии Кочетковой.
Никакой критики – у каждого из упомянутых свой круг почитателей, и мы давно поняли: воспитывать вкусы можно плетью, но ничуть – словом. Посему ограничимся тем, что укажем: когда танцевала Лакарра, зал замер, а нам хотелось смотреть на неё вечно. Невероятно хороша!
Напротив, когда по сцене скакал Иван Васильев, возбуждение почтенных дам зашкалило, а их крикливость, как известно, есть непременное условие популярности танцовщика.
На Полунина смотрели с интересом, но в гонке зрительских симпатий лидировал Васильев: при всей своей вульгарности, а может, и благодаря ей, Иван лучше чувствует ожидания публики и, будучи в целом прекрасным актёром, способным провести безупречно любую роль в любом спектакле, он в гала даёт то, что необходимо именно гала. Не фрагмент роли, но фрагмент себя. С неизбежным кривлянием. Осуждаем мы его? Ничуть. Подобная безнравственность по отношению к залу лишь украшает артиста – не нужны нам из уст танцовщика разговоры о духовности: это же было бы просто оскорбительно! Уходя за пределы отчёта, скажем, что Полунин «положил» зал через день, когда давал в «Коппелии» Театра Станиславского и Немировича-Данченко своего Франца – гусара, обаятельного шалопая и редкостного балбеса. Словом, настоящего мужчину.
Кстати, о мужчинах. Все, без исключения, в концерте были хороши. А современная хореография оказалась интереснее классической. Дело не в том, что Ива?нов, Петипа и Горский устарели, нет. Просто – они делали зрелище для людей, обладающих временем и привычных к неизменной скуке бытия. Баланчин ориентировался на деловитых буржуа low middle класса. А Бигонцетти приходится иметь в виду угнетённого обывателя: бессмысленного для себя, функционально неплохо, но системно поверхностно образованного робота из «менеджеров среднего звена». С чем упомянутый хореограф справился вполне: его дуэт из «Караваждо» в исполнении Матьё Ганьо и Людмилы Пальеро восхитил точностью биомеханики. Как восхитил ещё один номер современного хореографа – Жан-Кристофа Майо. Бернис Коппьетерс и Оскар Саломонсон исполнили фрагмент из его «Опуса 40» так, что не осталось сомнения: Майо – один из ведущих в мире. Даже музыка – а для балета хореограф выбрал непростую певицу Мередит Монк – уводила в докультурные пласты бытия, в царство немодулированных сигналов, в мир мычания, стонов и смеха сатиров, занятых лишь совращением нимф. Бернис – выдающаяся танцовщица, она донесла посыл хореографа без пережима.
И всё. Больше говорить не о чём. Нам по крайней мере. Разве упомянем пленительный дуэт из балета «Лилиом» Джона Ноймайера в исполнении Алины Кожокару и Карстена Юнга, предоставив рассуждать о других его номерах любителям драмбалета. И этим завершим наш доклад.
Евгений МАЛИКОВ
