В российский прокат выходит фильм "Короче" — фантастическая антиутопия Александра Пейна с Мэттом Деймоном в главной роли, открывавшая прошлогодний Венецианский кинофестиваль. Пейн снова снял кино про "маленького человека", на этот раз уменьшив его в буквальном смысле
Пол Сафранек (ударение на первый слог), тихий трудолюбивый обыватель, переживает кризис среднего возраста. Нет, приветливая улыбка на добродушном лице Мэтта Деймона не дрогнет ни на секунду, но режиссер Александр Пейн достаточно красноречив в своей невозмутимой демонстрации того бесконечного тупика, в который попал его герой. Мечтал стать хирургом — а стал специалистом по охране труда на мясокомбинате. Пейн показывает сцены юношеской и сегодняшней жизни Пола как ребус "найдите десять отличий": минус мама, плюс жена и живот. Все прочее, включая дом и его обстановку,— без изменений.
А вот в мире за это время кое-что поменялось: норвежские ученые изобрели способ безболезненного уменьшения живых организмов, предложив человечеству новый размер как способ улучшить жилищные условия, а заодно и спасти планету от экокатастрофы. И вот мистер и мисс Сафранек готовятся переехать в чудесную страну лилипутов, жители которой не сеют, не пашут, а лишь живут в свое удовольствие в нарядных кукольных домиках под стеклянным колпаком. Пол первым устремляется в белизну лабораторного коридора — но, придя в себя после перемасштабирования, узнает, что его жена передумала и осталась в большом мире. Вскоре она подает на развод, а спустя небольшое время герой узнает, что в новом мире все по-старому, и, чтобы оплатить жилье, ему приходится идти на ужасную работу в колл-центр. Но есть в этом мире и те, кому еще хуже, чем Полу: лилипуты-нелегалы, уменьшенные в подпольных лабораториях Мексики или застенках восточных деспотий, прибывшие в Америку в ящиках с импортными апельсинами.
Фантастические обстоятельства сюжета "Короче" немедленно наводят на мысли о Свифте, но по духу комедия Пейна ближе к фильмам Фрэнка Капры с их верой в добродетельность маленького человека. Снятые в период экономического и политического кризиса, гротескные комедии Капры утверждали: пусть капитализм кажется ошибкой, но его строитель, обычный человек, в конечном счете всегда поступит правильно. Фильм Пейна при всем его кажущемся скепсисе по отношению к мироустройству так же скептичен по отношению к решительным жестам по его переустройству — и так же безгранично верен идее малых дел и хороших людей. Таких, как Пол и его проводница в мире человеческих страданий, одноногая диссидентка из Вьетнама (обнаруженная властями в ящике из-под телевизора и побывшая 15 минут мировой знаменитостью, в итоге она оказалась на задворках миниатюрной Америки, став для отбросов этого мира кем-то вроде матери Терезы и боевой подругой для мистера Сафранека).
Начав свою антиутопию с изобретательных, вполне в духе "Приключений Гулливера" гэгов (вот нормальный медперсонал бесчувственно сметает уменьшившихся пациентов в совки, точно мусор, а вот грузчики с трудом волокут в новый дом одинокого Сафранека ненужные больше обручальные кольца — единственный дозволенный багаж при переезде в мини-поселение), хохотать авторы перестают уже к последней трети фильма. И к финалу уводят его в область пролонгированного хеппи-энда, загодя снижая градус безумия (максимум иронии, на который способен Пейн в финальной части,— это микрокатерок, тянущий на буксире баржу с пятью бутылками водки для норвежской колонии лилипутов).
Впрочем, если присмотреться и вдуматься, то гуманистический пафос "Короче" окажется не таким уж прекраснодушным. Сквозь, казалось бы, благонравный фасад этой комедии внятно просвечивает другая, саркастическая мораль. "Короче" можно понять и в том духе, что маленькие люди обречены на малые дела — и как бы они ни устремляли свою волю к решительным переменам (неважно, в глобальном или семейном масштабе), обстоятельства всегда поставят их на место — в офисе, многоквартирном доме, среди тусклой обыденности, освещенной разве что вспышками чужой боли. Да, в будущее возьмут не всех — но жизнь на станции продолжается и после того, как ушел локомотив большой утопии (или Большой Истории): кто-то ведь должен убрать оставшийся за ним мусор.
