Впотьмах лица не увидать. Он слез с велосипеда. Ему 22 года. Усы лежат силуэтом гризетки под носом, меланхолично отражая брови, густые, увы, признак декаданса. «Если бы можно, — думал он, — приказать им лежать сангвинически, упруго, так, как лежат за секунду до взлёта». Рубашку повесил на люстру, и та светанула в рёбрах словно вольфрамовыми нитями. Если читать инструкцию к пользованию мультиваркой, случится всполох, он поймёт: «Всё связано». Вместо этого он выключает свет, садится за стол и наворачивает бананы в сметане. Чудо, они лежали здесь. «Наверное, мама», — решил он.
Изобретение словесности совпало по времени с дракой за последний кусок хлеба. Хлеба всегда не хватало — как и слов. Он хотел намазать сметаной шею, потому что на солнце она сгорела. Это верный способ — её не намылить. Банановые плантации исторически лежали по другую сторону экватора. Ассоциаций не было. Скорее наоборот: а почему это вдруг не фыркнуть в домофон какой-нибудь девахе в такую прекрасную ночь? Сначала спустить самого себя с лестницы — внутренний отец, сидящий в каждом юноше, скажет спасибо, — и створожиться в темень, как заправский сын. Усталый сын, что ищет приюта вдали от отчей вотчины.
«Фига се. Так это же в лес опять. А зачем тогда... столько усилий».
Цивилизация манила его пышками. Эта музыка духовой плиты... эх. Её мало кто слышит. Робкая надежда: лукаво, вхитрь, наугад, как бы проверяя на «говно» теорию игр, которую пиарят технократы, — набрать номер в домофоне... Пускай две цифры, а ведь сколько вариантов? И попадёшь во зге на тихий голос, или громкий, на хабалку, дочь мента, или вакханку, мать пастыря душ, очередного внеочередного. Они вырастут, им суждено разыграть пьесы... Эх прервать бы — мув, достойный драматурга. Это и есть демократия. Не сносить головы палачу. Скажете, парадокс?
Он доел бананы, слизал с тарелки сметану.
По распаханной стуже с воротником вверх до аптеки — мания жизни. Одному сидеть — ждать конца.
Два плюс два четыре. Это значит — квартет.
В нём было всё: сангвиник, меланхолик, флегматик, холерик.
Короче, псих.
Короче, фыркнул.
Глеб Буланников
