В июле две вещи совпали.
17 июля — очередная годовщина расстрела царской семьи.
А 23 июля в британской королевской семье родился очередной наследник.
Так вот, несколько раз в год по самым разным поводам в нашей прессе появляются фотографии семьи Николая II в. полном составе. Под фотографией обычно следует текст, что царь был слабый, что отрекся, что не смог спасти Россию от большевиков, — там разные тексты пишут. Потом начинается дискуссия: нужен сегодня России царь или нет?
Я человек сентиментальный, но в меру, я понимаю, что в жизни бывает разное. Понимаю, что революция — это вещь страшная, кровавая, без жертв она не обходится. Однако я ловлю себя на том, что всегда стыдливо отвожу глаза от фото, потому что там — дети.
Там девочки и мальчик — дети Николая.
Я намеренно не пишу «дети царя», потому что на фото просто дети. Дело не в том, что мальчик на фото мог стать царем, совсем в другом дело.
Вот представьте себе, что в
Дети, понимая, что сейчас умрут, кричат и плачут, а потом, окровавленные, застывают на полу.
Не могу отогнать от себя эту картину. Я отворачиваюсь от этой фотографии, потому что мне кажется, что они, эти дети, смотрят на меня и спрашивают, за что их убили. Я не виноват, что их убили, я родился гораздо позже, я не мог их спасти. Но мне ужасно стыдно, и я не понимаю почему.
Конечно, абсолютно ясно, почему их убили. Их убили
Это все очень логично. Когда делаешь революцию, жертвы неизбежны, лес рубят — щепки летят. Конечно, если могут восстановить царизм — надо уничтожить знамя царизма, то есть царскую семью. Да, возможно, царь был плохим и ночами попивал народную кровь; возможно, революционерам хотелось именно с этого начать красивую жизнь, когда все равны…
Но вот дети!..
Там, в этой комнате, были дети, и их расстреляли ради счастливой будущей жизни.
С этого начали, с убийства детей.
Я не суеверен, хотя суеверия уважаю, раз они есть. И кошку черную обхожу, и по дереву стучу, если придется. Но я абсолютно уверен, что есть на свете
Вот Гитлер, давайте представим себе его последние минуты. Он отравляет Еву Браун, которую любил, потом отравляет себя. Над ним не было Нюрнбергского суда, не было казни, но была высшая справедливость: он своими руками отравляет любимую женщину и сам запихивает себе в рот яд — и кто скажет, что это не приговор судьбы, той самой высшей справедливости, которая каждому выносит свой приговор?
Или Сталин, к примеру. Он сидел в комнате — и вдруг инсульт. Он лежит на полу, в своей собственной рвоте, не может двинуться и молит о помощи. Но помощи нет — охранники удивлены, что в комнате долгое молчание, однако боятся побеспокоить «отца народов» — а вдруг спит? А может, просто лежит и думает о будущем страны, планирует, как людям жить лучше.
Что думал товарищ Сталин перед смертью, пока был в сознании? Да не думал он о стране, он хотел доктора, но его не было — как не было докторов у тех, кого расстреливали при сталинизме.
Тут у судьбы нет ничего личного — просто если ты нормальный человек, то твои последние минуты проходят в окружении близких, которые держат тебя за руку. А если ты чудовище, то умрешь один. И даже охранники к тебе не войдут. Или сам вольешь себе в рот яд, проклиная судьбу, которую сотворил своими руками.
Я уверен, что над Россией висит проклятие того самого убийства детей в Ипатьевском доме, причем нет в этом никакой метафизики.
Вот мы спрашиваем: а кто убил этих детей? И отвечаем: не мы. Это было давно, лично мы никого не убивали.
Но когда дело доходит до юридического процесса над большевизмом, то народ говорит: не надо нам этого, в СССР было много хорошего! Там была стабильность, бесплатная медицина и уверенность в завтрашнем дне.
Спрашиваешь: а как же миллионы загубленных в лагерях, сотни тысяч расстрелянных?
А в ответ: это не мы, зато пенсия была хорошая, безработицы не было…
Так и живем, не замечая миллионы преступлений, взяв на себя кровь убийц. Это именно так, потому что, не желая суда над теми, кто убивал, ты покрываешь их.
Читая все это, можно подумать, что я пишу о царских детях, об их убийстве, что я за царя.
Совсем нет. Разговор идет о том, что в Британии родился очередной наследник престола. Родился мальчик, он будет четвертым в очереди на трон, и Британия по этому поводу прямо сошла с ума. Уже появились в продаже детские товары со всякими эмблемками, а газета The Sun в этот день переименовала себя в The Son, то есть «Сын».
Конечно, мы на сумасшествие англичан смотрим свысока, и Британия, конечно, всегда была против России — так, во всяком случае, говорят нам прикормленные политологи.
Однако…
Не потому ли у Британии и России такие разные судьбы, что англичане не убивали королевских детей?
Нет связи, скажете вы. Отнюдь!
Застрелить детей в подвале дома ради политической идеи — это не просто нечеловеческий поступок. Это следствие чудовищного устройства ума, когда человеческая жизнь, даже жизнь ребёнка, — ничто. Это следствие массовой идеи о том, что борьба требует жертв, пускай даже детских.
Вы скажете, что это было в далеком прошлом, что все подобные людоеды давно умерли? А как же «закон подлецов», «закон Димы Яковлева» — разве это не большевизм наших дней, когда ради идеи Великой России оттаптываются на беззащитных
— Мы строим Великую Россию, — говорят взрослые
Говорят, что монархия спасет Россию, что царь будет гарантом того и сего, что жизнь при царе сразу превратится в конфету.
Не уверен.
Зачем нужен царь, если его никто не будет признавать и снова, по случаю, расстреляют его детей?
«Если будет царь, то будет за кого отдать свою жизнь» — так говорят.
Но разве нет у нас царя, за которого можно побороться? Разве не называется он Конституцией? Разве не гарантирует она честную и счастливую жизнь? Но разве она исполняется, разве
Британия сегодня ликует не потому, что за высоким королевским забором появился упитанный младенчик, совсем не потому. Она радуется, что продолжается линия того, что называется Великой Британией, а младенчик — это лишь один из символов ее продолжения в истории. Точно так же, как флаг, гимн и то, что называют «Британское содружество наций» — это страны, которые давно уже не колонии, но британские законы, британское право, британское уважение к личности считают своим стандартом.
— Мы не убиваем детей ради идеи! — вот что заявляют англичане, радуясь появлению королевского младенца.
Конечно, в Британии идет дискуссия по поводу того, во сколько стране обходится королевская семья, но это обсуждается в других местах — в парламенте и прессе.
И, возможно,
У каждой страны своя история, свои традиции и свой путь.
На этой Земле нет книги судеб, где прописано будущее страны.
Но есть прошлое, и в нем воистину каждая страна, как и каждый человек, — творец своего счастья или несчастья.
Рок, который висит над Россией, в том, что страна и ее люди не желают признать преступления своих отцов и искренне отречься от них.
Большевизм жив в умах слишком большого количества людей.
Дети на той самой царской фотографии остаются неотмщенными — себя ведь судить не будешь, это неприятно.
Видимо, самое страшное в этом мире — это когда убивают детей, а потом не хотят суда над эпохой, которая их убила.
Хотеть счастья и стабильности, но предать, убить детей и не покаяться — хуже, чем поступок Иуды.
Вот почему царским младенцам не время пока рождаться в России.
Для этого есть Британия.
материал: Матвей Ганапольский
