Эту подборку нашёл один из наших редакторов. В сей статье автор беспощадно громит любимые многими ещё с детства литературные произведения.
Статья претенциозна и обладает дерзновенным огоньком молодого критика.
Некоторые критические замечания автор статьи высказывает небезосновательно, а, впрочем, решать вам.
Читайте!
Данила Трофимов, редактор 1001.ru
Истина «популярный — не значит хороший» распространяется не только на музыку, кино и моду, но и на литературу: как правило, самыми востребованными оказываются книги, не блещущие оригинальностью замысла и не обладающие высокой художественной ценностью, но претендующие на интеллектуальность.
Переоцененные книги
Ричард Бах
«Чайка по имени Джонатан Ливингстон»
Плохо: В силу грандиозного авторского пафоса воспринимается массовой аудиторией как гимн духовной свободе, руководство по нравственному самосовершенствованию и парафраз идей Ницше и Гегеля. На деле представляет собой тошнотворно претенциозную повесть-притчу, написанную убогим языком и полную трюизмов, которым позавидовал бы сам Капитан Очевидность. Диалоги в духе фильма «Сорвиголова» перемежаются натужными попытками заставить читателя заглянуть глубоко в себя и найти там силы для новых свершений.
Хорошо: Оригинальное издание «Чайки» пригодится тем, кто начинает учить английский язык и хочет побыстрее освоить простейшую грамматику и времяобразование: повесть изобилует фразами типа «Bill has a ball» и «London is the capital of Great Britain». Схема построения предложений понятна даже ребенку, а в их смысл можно не вдумываться — его все равно нет.
Харуки Мураками
«Норвежский лес»
Плохо: Имя Харуки Мураками настолько примелькалось филологическим обывателям, что даже они в последнее время стали считать его попсой. Но есть в его творчестве роман, который стоит особняком, — потому что очень уж душевный. «Норвежский лес» — пожалуй, самый яркий пример того, как ловко Мураками умеет манипулировать аудиторией и паразитировать на болезненных темах вроде несчастной любви, одиночества, смерти. Как невозмутимо он пускает пыль в глаза, упоминая незнакомых большинству авторитетных персон вроде Жоржа Батая. Как настырно давит на самые распространенные культурные ассоциации: даже если кто-то не разбирается в музыке, он все равно с детства знает, что битлы — это хорошо. «Норвежский лес» — преступление не против литературы, а против человечности.
Хорошо: До появления в книжных магазинах однообразных бестселлеров Мураками в ярких, «провокационных» обложках в России писатели из Японии были, мягко говоря, не особенно популярны. Благодаря запущенной, в том числе Мураками, моде на все японское в домашних библиотеках наших соотечественников стали появляться Мисима, Акутагава, Оэ, а у некоторых даже Абэ и Кавабата. Конечно, купить роман того или иного автора — еще не значит его прочитать и понять, но для многих Мураками стал первым шагом на пути к большой японской литературе.
Питер Хег
«Дети смотрителей слонов»
Плохо: Питера Хега огульно называют самым талантливым современным датским автором. И действительно, для того, чтобы написать такой скучный шпионский роман, нужно иметь особый талант: хотя детективная линия нужна Хегу для того, чтобы показать, каково приходится детям, когда они попадают в мир взрослых, реализована эта благодатная тема неуклюже, неправдоподобно, с массой категоричных и неубедительных отступлений в сторону религиозной проблематики. Понятно, что Хег — писатель коммерческий, и все же выпускать настолько нелепый роман — это, в конце концов, неуважение к покупателю. С тем же успехом можно выбросить на прилавки магазинов одежды сшитый наперекосяк пиджак из старого монолога Райкина. Дочитав «Детей», хочется спросить Хега: «Ты думаешь, дундук я, да? Думаешь, я кегля?»
Хорошо: Среди небрежно наляпанных друг на друга сюжетных коллизий и несмешных шуток все же встречаются проблески очаровательной скандинавской меланхолии, знакомые по «Смилле», а также согревающая душу мысль о том, что каждому из нас рано или поздно открывается дверь, через которую можно будет выйти из тюрьмы собственных страхов.
Подростковые книги, горячо любимые взрослыми читателями
Антуан де Сент-Экзюпери
«Маленький принц»
Плохо: В общем-то, неудивительно, что славная безделица, написанная автором, чья моральность вызывает некоторые сомнения (гуманист, добровольно отправившийся на войну), бередит умы впечатлительных барышень: там есть и красавец благородных кровей, и роза, и даже лисичка. Другое дело, что примерно теми же составляющими может похвастаться треть сказок народов мира, но их почему-то предметами культа не делают. Видимо, им просто недостает россыпи афоризмов, которыми предусмотрительный Экзюпери нафаршировал «Маленького принца»: без него мы бы вряд ли додумались, что все взрослые когда-то были детьми, а иметь верного друга — довольно неплохой бонус.
Хорошо: «Маленький принц» — трогательная и поучительная литературная сказка, которую стоит прочитать сыну-дошкольнику перед тем, как подарить ему хомяка: в конце концов, теорема Пифагора или категорический императив Канта ему в жизни может и не пригодится, а вот к набившей оскомину истине «мы в ответе за тех, кого приручили» придется возвращаться снова и снова.
Эрих Мария Ремарк
«На Западном фронте без перемен»
Плохо: Добротная приключенческая литература для детей и юношества, замаскированная под ядовитый антивоенный манифест, — по сути, тот же «Васек Трубачев и его товарищи», написанный в более мрачных тонах, напичканный неказистой бытовой философией и окутанный флером романтической смерти ни за что ни про что. Несмотря на наличие в тексте оторванных конечностей, затравленных солдатиков и рассуждений о тщетности бытия, магия «На Западном фронте» мгновенно рассеивается, стоит только вдумчиво прочитать любую неповерхностную книгу о войне — «Дожить до рассвета» Быкова, «Отсюда и в вечность» Джонса, да хотя бы «Бойню номер пять» Воннегута. Впрочем, скудость языка и банальность идей Ремарка должны и без этих ухищрений броситься в глаза читателю, вышедшему из школьного возраста.
Хорошо: Вторая мировая война была так похожа на фильм ужасов длиною в шесть лет, что практически полностью заслонила собой Первую. А ведь на ней люди тоже погибали сотнями тысяч: одна только битва при Вердене унесла около миллиона жизней. «На Западном фронте без перемен» — памятник той, забытой войне, и классифицировать Ремарка следует скорее не как писателя, а как хранителя истории.
Герман Гессе
«Степной волк»
Плохо: Конечно, эксперименты Гарри Галлера с наркотиками и его тесное общение с женщинами не позволяют поставить «Степного волка» на одну полку с «Муми-троллями» и «Курочкой Рябой», но в основе своей эта книга — подростковое чтиво, сдобренное жиденькой метафизикой. Воннегут еще в начале 1970-х подметил, что ряды поклонников «Степного волка» состоят в основном из застенчивых первокурсников, запертых в душной общаге и умирающих от тоски по маме и папе: мучимый инфантильной ностальгией Гарри Галлер напоминает им самих себя, даром что годится им в отцы, если не в деды. Так что любить «Степного волка» в 18 лет — отнюдь не зазорно, но кичиться этой любовью в 30 лет — как минимум смешно.
Хорошо: Щедрые на идеи романы для тинейджеров — редкость, поэтому Герман Гессе все-таки сделал важное дело: «Степной волк» дает понять, что для читателя процесс общения с книгой должен быть сопряжен не только со следованием за сюжетными перипетиями, но и с поиском в своей голове ответов на вопросы, которые задает автор. Дверь, открывшаяся Гарри Галлеру в потусторонний мир, для одинокого рефлексивного юноши вполне может стать дверью в классическую литературу.
Посредственные книги, заслонившие собой литературные удачи авторов
Джон Фаулз
«Коллекционер»
Плохо: За право считаться самым выдающимся романом Джона Фаулза с «Волхвом» борется не изысканная, проникновенная «Женщина французского лейтенанта», не изобилующий любопытнейшим историческим материалом «Дэниел Мартин» и даже не «Мантисса» — оригинальная попытка писателя произвести литературоведческий анализ собственной творческой манеры, — а «Коллекционер» — психологический триллер, в котором блестящие способности Фаулза-стилизатора грубо заслонены навязчивым саспенсом, кокетливой эротикой и образом главного героя: автор так старательно тычет нас носом в его никчемность, что к концу романа кажется, будто на носу образовалась мозоль. Правда, вопреки стараниям Фаулза сыграть на поле Хичкока, внушить ужас в «Коллекционере» может, пожалуй, только тот факт, что Фредерик Клегг разговаривает точь-в-точь как Холден Колфилд. В остальном — как у классика: пугает — а не страшно.
Хорошо: Фаулз всегда грешил многословностью и был склонен к объемным произведениям, в которых авторская мысль с журчанием растекается по композиционному древу. В какой-то момент буквально каждая из его книг неизбежно начинает вызывать сонливость. Да и вообще, мало какой текст в мировой литературе может по плотности занудства сравниться с «Червем». «Коллекционер» в этом смысле — счастливое исключение: компактная, насыщенная проза, почти лишенная характерной для Фаулза интеллектуальной травли читателя.
Михаил Булгаков
«Мастер и Маргарита»
Плохо: Вероломная попытка подорвать все подряд советские идеалы (библейская сюжетная линия в пику провозглашенному атеизму — ох, ах!; бесовщина — ах, ох!; критика власти — во дает!) при ближайшем рассмотрении оказывается вульгарной, по справедливому замечанию Лимонова, беллетристикой, ставшей для массового читателя пропуском в мир интеллектуалов и символом элитарности — разумеется, ложной. Если опустить уютный портрет Москвы 1930-х годов, остаются любовная линия в стилистике сентиментальных романов, балаганная мистика, нарочитая афористичность, историзм на уровне учебника для восьмого класса, плакатные образы и картонные персонажи, каждого из которых мог бы сыграть Сергей Безруков.
Хорошо: Сложно поверить в то, что такой чуткий и наблюдательный автор, как Булгаков, просто взял — и случайно написал плохую книгу. Главная цель большинства его произведений — обличить пошлость, мещанство, самодовольство: ее преследуют и «Собачье сердце», и «Иван Васильевич», и «Театральный роман». Есть подозрение, что, умышленно угодив обывателю «Мастером и Маргаритой» и заставив его презрительно посмеиваться над Соковым и Бенгальским, Буглаков на самом деле хотел воскликнуть: «Чему смеетесь? Над собою смеетесь!…»
Чарльз Буковски
«Женщины»
Плохо: Захватывающий порно-палп, в котором на одной странице встречаются Бог и куннилингус, а автобиографический герой только и делает, что психует, блюет и следит за своей эрекцией. Благодаря «Женщинам» и сам Буковски воспринимается аудиторией как эдакий озабоченный хохмач-социопат с порченным шрамами лицом. Изрядная доля правды в этом, разумеется, есть. Да и в целом, популярность пряных романов Буковски вполне логична: даже если ты умеешь и любишь читать, секс все равно будет всегда интересовать тебя больше, чем что бы то ни было. Но мало кто знает, что поэтическая линия в «Женщинах» появилась не просто так, и Буковски прежде всего — блистательный поэт: меткий, злой, пугающе честный — и в то же время трепетный, чувствительный, лиричный. Фигура воистину космического масштаба, крайне далекая от привычного всем «грязного старика».
Хорошо: Все-таки «Женщины» — очень смешная и добрая книга о том, что бабы — зло: в постели с ними, конечно, намного интереснее, чем без них, но за ее пределами они доставляют слишком много проблем. Крепкая, прямолинейная мужская проза, похожая на разговор «за жизнь» с умным, но сильно пьющим и немного потерянным собеседником. Да и талант Буковски-стихотворца пробивается через нее то тут, то там: например, последние строки «Женщин» — чистая поэзия.
Шедевры, чья репутация пострадала от народной любви
Оскар Уайльд
«Портрет Дориана Грея»
Хорошо: Философский трактат, облаченный в форму романа воспитания с фантастическим уклоном и легким гомоэротическим привкусом. И сам портрет, и не слишком привлекательная личность Дориана, и благообразное нытье Бэзила, и даже знаменитые парадоксы лорда Генри — лишь привязчивый антураж: в «Портрете» Уайльд постулирует свои эстетические воззрения, объясняет, как искусство соотносится с реальной жизнью, и предлагает культурологический анализ действительности на основе вымышленного материала. Ключевая смысловая нагрузка ложится не на текст романа, а на предисловие к нему, с помощью которого Уайльд, в том числе, инициирует интереснейшую игру «уличи автора в том, что он постоянно сам себе противоречит».
Плохо: Увы, Уайльд не потрудился позаботиться, чтобы все вышесказанное было понятно простым смертным, да к тому же слишком увлекся нагромождением красивостей и лихих сюжетных поворотов. В итоге большинство читателей выносят из «Портрета» лишь пошлейшую идею: мол, физическая привлекательность далеко не всегда прямо пропорциональна доброте, верности, состраданию и прочим прекрасным душевным качествам. Поспорить с этим сложно, но видеть, как прописная истина плодит многостраничные обсуждения на форумах, — и вовсе невозможно.
Трумен Капоте
«Завтрак у Тиффани»
Хорошо: Изящная, трогательная повесть, пронизанная характерным для Капоте бытовым мистицизмом и полная нежного сочувствия к вечным скитальцам, стремящимся заткнуть дыру в сердце водоворотом поверхностных страстей. Вереница чудаковатых, но бесконечно обаятельных персонажей под предводительством Холли Голайтли — девушки без возраста, четких воззрений и определенного места жительства. Ироничная светская притча о том, что люди зачастую путают понятия «счастье» и «удовольствие» и слишком поздно осознают, что возможность погладить рыжего бродягу-кота может быть дороже всех бриллиантов на свете.
Плохо: Название известного ювелирного бренда в заголовке повести — всего лишь символ ложных ценностей американской молодежи 1950-х годов. Однако на так называемых светских львиц оно действует безотказно, да и экранное воплощение Холли Голайтли в исполнении Одри Хепберн сыграло свою роль. «Завтрак у Тиффани» стал любимой книгой жеманниц из журнала Tatler, а сама Холли Голайтли превратилась в своеобразный идеал it-girl: вроде бы модная и эпатажная, но при этом не лишенная «богатого внутреннего мира». Почти Эди Седжвик — только без папочкиных миллионов. Правда, под налетом лукавой лже-мудрости Холли скрывается глубокая личная трагедия, да и судьба Седжвик сложилась весьма плачевно, но кого это теперь волнует.
Владимир Набоков
«Лолита»
Хорошо: Закрыть глаза на пикантные обстоятельства, в которых оказались герои «Лолиты», не сможет даже самый просвещенный читатель. Но не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что Набоков написал великую книгу о любви и о том, какие причудливые и страшные формы она порой принимает. В ней — восхитительное кружево метафор, аллюзий и каламбуров; очередное неожиданное преломление важнейшей для автора темы двойничества; многослойный — и вместе с тем легкий, текучий, гармоничный текст; грубоватый, но чрезвычайно меткий юмор; наконец, яркое проявление дара Набокова облекать в слова то, о чем говорить не принято.
Плохо: Как ни крути, в основе сюжета «Лолиты» лежит история о том, как немолодой мужчина возжелал девочку-подростка. Даже в 1950-е годы, когда аудитория только начинала открыто демонстрировать интерес к запретным темам, скандальная слава шла впереди романа. До сих пор «Лолиту» зачастую впервые читают тайком от родителей в возрасте 14–15 лет, ищут и находят в ней исключительно скабрезные детали и, получив свою дозу стыдливого возбуждения, не возвращаются к книге больше никогда. Однако пубертатные впечатления оказываются настолько сильны, что образ набоковской демонической нимфетки проникает в хентай и клипы певицы Алсу.
Мария Иванова
