Каждый год в эти майские дни необычная шумная река выливается на дорогу, ее не отыскать ни в одном атласе. У нее нет определенных границ и признаков. На протяжении более чем пятисот километров петляет она по степным просторам и еле заметным горным тропинкам, затейливым узором ложится на земли Астраханской области и Дагестана, Чечено-Ингушетии и Ставропольского края, Северной Осетии и Грузии. Осенью эта живая река течет вспять — отары овец гонят к Кизлярским пастбищам, подальше от зимнего горного ненастья.
Сейчас чабаны Грузии возвращаются домой. Конечно, в восьмимесячной разлуке истосковалось сердце сына по матери, сердце отца по любимой дочурке, мужа — по верной подруге. Но прежде чем назвать возвращение радостным, давайте взглянем на дорогу. Даже тихим, безветренным днем плывет над отарами, не отставая, беспросветное облако пыли. И к концу пути не сразу узнаешь близкого: каждый сед от пыли, стариком ли восемь месяцев назад покинул родное село или юношей... Впрочем, беда не страшна — до первой домашней бани. А сапоги, что новыми надел в начале пути, сейчас полетят в угол, стоптанные и теперь ненужные.
Да, это был нелегкий переход. У станицы Ищерской, километрах в ста от города Орджоникидзе, среди невысоких холмов стоят несколько белых аккуратных домиков. Здесь обычно немноголюдно, но сейчас — как в растревоженном муравейнике. Штаб перегона и ставка «главнокомандующего» — члена коллегии Министерства производства и заготовок сельхозпродуктов Грузинской ССР В. Кобахидзе — бодрствует круглые сутки. Нужно перегнать из степей в горы огромные по численности отары — около восьмисот тысяч овец. Четко отлажены службы — ветеринарная, зоотехническая, медицинская, охранная. Коротки, как боевые приказы, распоряжения. И каждый день — славный бой со своими трудными рубежами, ради большого, важного дела: ведь речь идет о народном богатстве.
Бой начинается ранним утром, когда солнце, вставшее из-за гор, едва освещает верхушки самых высоких деревьев. Сначала слышится еле уловимый гул. Потом, насколько охватывает по горизонту взгляд, на зеленые холмы выливается белая пенная лава. Кажется, что идут отряды неведомого войска. Нужно сдержать натиск надвигающихся отар, равномерно и не смешивая пропустить их через узкий мосток над рекой, а потом и через другой, повисший над Тереком. Этот второй мост — большое техническое сооружение, он построен специально на трассе традиционного перегона, и основные его «хозяева» — овцы.
Много врагов у них в долгом пути. Но, пожалуй, самый страшный — это клещ. Правда, потом, высоко в горах целительным лекарством окажется разреженный воздух, да и солнце выступит в роли искусного врача. Здесь же, на равнине, ветеринарный дозор особенно тщателен: вдоль всей трассы оборудованы четыре постоянных ветпункта — по три человека на каждом, им в помощь выделены еще десять районных врачей. Постоянно по дороге патрулируют девять объездчиков. Целыми днями пропадает на ней и начальник трассы М. Пицхалаури. Добавим к этому три поста северокавказского межреспубликанского пограничного ветеринарного пункта, три медицинских пункта — на случай, если что-то произойдет с чабанами, пять специализированных магазинов, автолавку, кинопередвижку, наконец, дежурные наряды милиции — и тогда только картину обслуживания трассы можно считать полной.
Тридцать лет приезжает сюда Кобахидзе. Если сложить вместе все дни, проведенные здесь, получатся четыре беспрерывных, похожих друг на друга года. Похожих беспокойством, тревогой, заботой!
На этот раз он приехал раньше обычного, еще в апреле. И теперь каждое утро до зари поднимается со своей походной раскладушки и выходит к развесистому дереву у дороги, как на КП — встречает ранние отары. Знакома эта дорога и М. Гелашвили, начальнику управления отгонных пастбищ Грузинской ССР. Даже согнутый болезнью, он приехал сюда, чтобы довести до конца дело целого года.
Дорога эта, как дом, только без стен и крыши. И, конечно, главные здесь жильцы — чабаны. Павлу Захаровичу Шармадини, чабану из колхоза «Ларгвиси» Лениногорского производственного управления, 75 лет. Шестьдесят три года назад отец впервые взял его с отарой, и с тех пор дорога чабана стала его жизненной дорогой. Выросли дети: все пять дочерей вышли замуж, стал столяром сын и учителем другой; а внукам он, наверно, и счет скоро потеряет. Но все ходит и ходит старик по пыльным дорогам и очень гордится, что ни разу не сел на бричку, сопровождающую отару и груженную немудреным чабанским скарбом.
...Лес расступается, и наша отара выходит на огромную подкормочную площадку. Зеленая столовая на девятьсот гектаров. Здесь предстоит провести день.
Часам к девяти вечера, когда сумерки темной скатертью застелили равнину, стих овечий гомон, поближе к матерям прижались ягнята, уснула отара. Поочередно на несколько часов могут прикорнуть и чабаны: на бурку ложатся, буркой укрываются.. И хотя остаются дежурные, роль главных сторожей переходит к собакам. Днем они флегматичны. Белых кавказских овчарок даже не сразу заметишь в отаре, зато ночью они преображаются. Ни шороха не пропустят. Утро для чабана начинается в три часа. Чтобы растормошить пестрые отары, идут в ход и посох с крючком из рога сайгака на конце, которым можно зацепить за ногу непослушного барана, и специальная шумовка — гремящие консервные банки на железном обруче, и какой-то своеобразный язык, состоящий из одних согласных.
Снова пыльным мягким ковром ложится под ноги дорога. И еще не раз в пути мысли придут к одному. Все эти люди: и Николай Кавтарашвили, и Павел Джамардашвили, и Василий Тамарашвили, и Вахтанг Элошвили — люди разных поколений, характеров, привычек, люди, с которыми успел встретиться, и сотни-сотни других, которых не узнал, — все они вершат один большой человеческий подвиг. И, подыскивая эпитет к их труду, я останавливаюсь на слове «отважный».
Придя завтра домой, чабан послезавтра опять соберется в дорогу: отара не может ждать, отара требует внимания.
Станица ИЩЕРСКАЯ — г. ОРДЖОНИКИДЗЕ. 20 мая
