Я Господу служу, а не людям. А похвалы — сегодня хвалят, завтра ругают, а что ещё вчера хвалили, так послезавтра забудут. И тебя забудут, и меня забудут, всё позабудут. Суета и тлен всё. Не такие вещи-то забывали.
Феофан Грек из к/ф Андрей Рублев
Пролог
Большое русское кино умерло вместе с Балабановым. Мастер забрал с собой талант, так его никому и не передав. Как литейщику Бориске не передал секрета отец, так и Балабанов не выучил своих подмастерье. Оттого и чудо будет, если зазвенит скоро русское кино вновь. А сделал когда-то этот звон великим — один человек. Андрей Тарковский.
Кадр со съёмок фильма «Андрей Рублёв»
Прозрение
Первый его фильм для меня стал не Сталкер и не Солярис, а тоскливое Зеркало. В котором я обнаружил нечто совершенно несопоставимое с киноискусством по своему размеру, темпу, звучанию, плавности. С Тарковского для меня стал понятен термин «Кинокартина». Это настоящий шедевр, все фильмокопии которого нужно украсть и спрятать в заброшенной русской усадьбе. Чтобы через два года отдать обратно миру, и тот учтенно закивает — это лучшее, что снимал человек. Переместить на киноязык традиции русского классического искусства невозможно, но у Андрея Арсеньевича отчего-то получилось.
Страсти по Андрею
Финальные титры фильма Андрей Рублев сообщают, что кинокартина восстановлена в 2004 киноконцерном Мосфильм. Один Андрей, отчасти повторил судьбу другого. Рублев пророческий, из тех видов произведений, где автор справляется о своей судьбе. Горько, что Тарковский свою судьбу все же угадал. Назвать его советским режиссером нельзя. Это прежде всего режиссер новой русской волны — визуально. Русский режиссер — идейно. Андрей Рублев бережно собран мастером. Он напоминает иконостас, где расписаны главные вехи, где остались судьбы тех, кого уже нет, а может и не было никогда. Фильм поделен на части. Сцены кинокартины чередуются от камерных, можно сказать станковых, до эпических. Путь в первых частях аккуратно вложен в трети. Кадры гармоничные, плавные. Движение камеры в мизансцене во время плясок скомороха выверено так, будто сам с ним пляшешь и в бубен вот вот ударишь. Еще немного бы поближе и вот он, бубен. Разноплановость картины сохраняется во всех сценах снятых на натуре (они все выстроены по третям, где первая треть передний план, вторая средний, третья дальний план). Натурные сцены сменяются камерными во монастыре при росписи. Белый камень стен стерильно чистый. Там же плескают молоко. Тонкая работа, легкая.
Картины
Русское кино подарило миру тот кинематограф, который сейчас известен всем. Монтаж теперь художественный элемент, острые ракурсы — полезная привычка. Тщательная постановка кадра и движение камеры — обязательны. Ларс фон Триер не мыслит своего киноязыка без киноязыка Тарковского. Однако, все в мире прерывно. Импульсность искусства — главное препятствие к постоянному художественному укреплению. Импульсность истории — главная помеха большому искусству. Серебряный век русской словесности не дал новой литературе развития в интеллектуальную Европейскую литературу 30ых. Двадцатый век был во многом упущен для русской словесности. Те величины вроде Платонова не слишком повлияли на мировую литературу. В кино все иначе. Авангард двадцатых дал традиции французской новой волне. Тарковский и новая русская волна передела традиции большому числу современных фестивальных режиссеров. Но после Балабанова русское большое кино находится где-то, где находится не слишком приятное дело. Однако, любая культура, как гумус. Ей нужно наполнятся. Новая русская литература сможет стать частью сильной филологической мировой традиции. Новое русское кино тоже сможет обрести себя.
Попытки
В современном визуальном искусстве большое количество сильных режиссеров пришло из индустрии клипов и рекламы. Современные киношколы в России выпускают отличных, сильнейших (возможно даже одних из сильнейших в мире) клипмейкеров. Не все они дебютируют в кино. Далеко не все дебюты будут хороши. Надеемся, они не смогут опровергнуть главного закона диалектики о количестве и качестве. Наблюдайте, и может быть не скоро, но мы увидим русское кино на премиях не как единичный, а как оптовый товар.
Эпилог
Пусть русская культура ориентируется на себя. На то гениальное, что было подарено мировому искусству. Ларс фон Триер не стеснялся подсматривать у Тарковского, почему нужно стесняться нам?
Егор Сомов
